Злодейка и князь, который ее убил - Архарова Юлия - Страница 12

Уж не император ли отправил убийц по мою душу?..

– Молодая госпожа Шэнь, я слышал, вам пришлось пережить неприятный инцидент. – В его голосе слышались нотки сочувствия. Притворного, скорее всего.

Я прижала ладонь к горлу, изображая сожаление, и кивнула.

– К счастью, травмы несерьезны, – поспешил успокоить будущего зятя регент, – и свадьбу откладывать не придется.

Казалось, время в саду остановилось. Все так же колыхались от слабого ветерка занавеси, и медленно кружились, оседая, цветочные лепестки. Но гости застыли подобно восковым фигурам. Они напряженно прислушивались к нашему разговору. Ловили каждый жест и мимолетный взгляд.

– Это не может не радовать. Однако… – намеренно затянул паузу император, – столь неприятное происшествие накануне свадьбы… Не думаете ли, господин регент, что это дурной знак?

Мой жених – еще мальчишка. Но недооценивать его не стоило. Ему пришлось рано повзрослеть.

– Ваше Величество слишком суеверны, – с ядовитой мягкостью произнес регент. – Разве может считаться дурным знаком то, что невеста выжила?

Император опустил пиалу на стол.

– Надеюсь, к свадьбе молодая госпожа Шэнь… восстановится, – его губы тронула вежливая улыбка.

– Ваше Величество, молодая госпожа Шэнь демонстрирует невероятную стойкость, – произнес главный казначей Цзян Хун. – После такого испытания все же явиться на банкет… Это достойно восхищения.

Мне показалось, что в словах хозяина поместья я уловила скрытую иронию.

– Моя дочь так ждала этой встречи, что не могла ее пропустить из-за какого-то… недоразумения, – промолвил Шэнь Лун.

Нападение убийц – всего лишь недоразумение? В какой интересный мир я попала. Впрочем, если покушения на регента и его дочь происходили столь часто, то к ним и правда должны были привыкнуть и не воспринимать как нечто из ряда вон выходящее.

– Я тоже рад, наконец, увидеть невесту, – сказал император. – Счастлив, что она присоединилась к нам на этом мероприятии.

– Надеюсь, виновник торжества тоже, пусть и с опозданием, явится, – заметил казначей.

Юный император, соглашаясь, склонил голову. Я заметила, как пальцы его дрогнули, словно он хотел снова взять пиалу, чем-то занять руки. Мой жених только казался спокойным, на самом деле он сильно нервничал.

– Возможно, дела на границе задержали князя Яна, – сказал регент.

– Или общество солдат и северных варваров прельщает князя больше, чем придворные церемонии, – заметил казначей. – За столько лет, вероятно, он отвык от столичной жизни.

– Или по пути он тоже столкнулся с некоторым… недоразумением, – проговорил император.

– Князь Ян Нин – герой севера, прославленный полководец. В народе слагают легенды о его подвигах, – возразил регент. – Он не юная девица и не престарелый чиновник, не думаю, что какое-то… недоразумение… смогло бы задержать его, если бы он действительно хотел почтить нас своим присутствием.

Император хотел что-то возразить, но потом вновь кивнул, признавая правоту регента.

– Ваше Величество, я провожу дочь к ее столу. Ей необходим отдых. – Шэнь Лун не спрашивал дозволения, а ставил в известность, наглядно показывая, что именно ему принадлежала власть.

– Да, конечно, – все же отозвался император. Растянул губы в вежливой улыбке: – Надеюсь, при следующей встрече молодая госпожа Шэнь будет лучше себя чувствовать и нам удастся побеседовать.

– Непременно, – кивнул регент. – Молодая госпожа Цзян составит компанию Лин-эр?

– Конечно, – склонил голову казначей, – девушкам полезно будет познакомиться друг с другом.

Словно две фарфоровые статуэтки, мы замерли в беседке, каждая за своим столом. Суань хранила молчание, а я просто не могла говорить.

С одной стороны, тот факт, что я временно лишилась дара речи, доставлял множество неудобств, а с другой – несколько упрощал задачу. Я понятия не имела, как говорить с чиновниками, придворными, их спутницами и тем более с женихом-императором… но, по счастью, мне и не требовалось. Оставалось внимательно смотреть и слушать – пытаться разобраться в местных нравах, политике и особенностях расстановки сил. Увы, с последним тоже не очень получалось – я не могла расслышать ни слова из разговора регента, казначея и императора. До их беседки всего десяток шагов, но голоса заглушала музыка.

Исполнители сменяли друг друга. Суань все так же сидела неподвижно, не притронулась ни к еде, ни к напиткам. Я – тоже.

На самом деле я бы не отказалась промочить горло. Но боялась, что меня снова попытаются отравить, опасалась нарушить какие-то правила поведения за столом. Да, наверное, я слишком много думала. Мне, как дочери регента, явно дозволено больше, чем остальным, и яда сейчас можно не опасаться. Главный казначей при первой возможности убрал бы мою фигуру с доски, но не мог допустить, чтобы со мной что-то случилось, пока я в его поместье… Но осторожность была сильнее жажды.

На площадке в центре, спиной к спине, сидели две исполнительницы в небесно-голубых ханьфу. Одна перебирала струны пипы, другая склонилась над гуцинем. Пипа[5] звенела, как горный ручей, а гуцинь[6] отвечал ей глубокими бархатными переливами. Мелодии причудливо переплетались, тревожа что-то в глубине души.

Время тянулось томительно медленно, князь Ян не спешил явиться пред очи императора. Поначалу гости пристально разглядывали меня – уверена, разобрали мой облик до последней заколки. Но вскоре большинству из них это наскучило.

Мне хотелось, чтобы банкет скорее закончился, и я смогла, наконец, вытянуть травмированную ногу, расслабить плечи… Если подумать, то мне отчасти повезло, – я попала в тренированное тело. В прежней жизни не смогла бы так долго сидеть неподвижно, у меня уже начала бы болеть шея из-за тяжелой прически.

А еще можно назвать невероятной удачей, что здесь не практиковали бинтование ног. Или, во всяком случае, регент оказался противником этого варварского обычая. Если бы у Тяньлин оказалась многократно переломанная еще в раннем детстве «лотосовая ножка», то далеко от убийц я бы не убежала. Я бы ходить нормально не смогла.

Впрочем, если вспомнить недавнее нападение, тело у меня не такое уж сильное – я не смогла долго и быстро бежать, не оказала хоть сколько-то заметного сопротивления убийцам. Впрочем, оно и логично, меня растили как будущую императрицу и мать наследника престола, а не как воительницу цзянху[7].

– Тяньлин-цзе, прошу простить меня, – вдруг тихо сказала Суань. – Я вынуждена покинуть вас. Мне нужно срочно проверить фонари на северной галерее у пруда. Кажется, некоторые из них погасли. Если их не зажечь, кто-то из гостей может оступиться и упасть в воду.

Я кивнула.

Она назвала меня цзе? Интересно. Видимо, я старше внучки казначея.

Суань быстро удалилась. Кажется, ей потребовалось определенное усилие, чтобы не перейти на бег. Повод был формальным, слуги и без юной госпожи разобрались бы, но ей тоже оказалось некомфортно в моем обществе и хотелось ускользнуть с банкета.

Старый казначей наблюдал за бегством внучки с явным неудовольствием.

Увы, долго наслаждаться одиночеством мне не дали. На подушку рядом с моим столом опустился молодой вельможа в изумрудно-зеленом ханьфу. Тот самый, взгляды которого я то и дело ловила на себе.

– Лин-эр, если не возражаешь, я составлю тебе компанию, – улыбнулся он.

Разумеется, я возражала. Вернее, хотела бы возразить, но при текущих обстоятельствах не могла.

Регент мельком взглянул на нас и вернулся к беседе с императором. Значит, Шэнь Лун знал этого человека и до определенной степени доверял ему. Хуже того, Тяньлин тоже его знала. Иначе он не обратился бы ко мне так ласково – «Лин-эр».

Слишком ласково – это указывало на определенный уровень отношений.

Вот только кто этот человек? Близкий родственник? Не родной брат – точно. Минхао – младше Тяньлин. Он подросток, а не взрослый мужчина. Скорее всего, Минхао – тот самый мальчишка, которого казнили рядом со мной.