Пожалуйста, не уходи (ЛП) - Сальвадор Э. - Страница 7

— Что?

Я не рассказывал этого, поскольку тогда не мог выдавить из себя ни слова. Да и сейчас это дается с трудом, потому что стоит их произнести, и это сбудется. Воплотится в реальности.

Моя хватка на руле ослабевает, и я кривлюсь, чувствуя, какие мокрые у меня ладони.

— Она просто... сделала шаг. Решительный, но в то же время сломленный шаг, будто... — я прикусываю щеку изнутри, когда воспоминания той ночи снова всплывают. — Она была готова уйти.

Живот сжимается от боли, дышать становится тяжело. Даже глоток дается с трудом. Я пытаюсь, но чем сильнее, тем острее боль растекается внутри. А сильнеевсего именно в груди.

Вся боль собирается там, напоминая о себе.

— Ты серьезно? Что бы делал, если бы она потащила тебя за собой? О чем, черт возьми, думал? Ты мог погибнуть, — он раздражен, и краем глаза я вижу, как он качает головой, отчего растрепанные прямые черные волосы падают на лоб. — Надо было сразу звонить в полицию. Не время играть в чертового героя!

— Они бы не успели. И что, по-твоему, я должен был просто стоять и смотреть, как она, черт подери, уходит? — я повышаю голос, на секунду встречаясь с ним взглядом, прежде чем снова уставиться на дорогу. — А потом что? Жить дальше? Притвориться, что не видел, как человек сводит счеты с жизнью? Просто забыть и делать вид, что все в порядке? Так я должен поступить?

— Именно так, потому что так устроена жизнь. Ты не можешь спасти всех. Просто не можешь, — холодно заявляет он.

— Иди ты, — усмехаюсь я.

— Да, но пусть лучше ты будешь злиться, чем будешь мертв, — его ответ звучит так же ледяно.

Типичный мудак Энджел, но хотя бы честный. Он не ошибается, но я не мог просто наблюдать.

— Будь на ее месте ты, я бы тебя вытащил, — говорю я после паузы.

Он тяжело вздыхает.

— Прости. Не стоило этого говорить. Окажись я на твоем месте, поступил бы так же. Я... Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

— Ничего бы не случилось, но я понимаю, о чем ты.

После этого мы оба замолкаем. Тишина густая и давящая, пока он не открывает рот и не выдает самую что ни на есть «энджеловскую» фразу.

— Она в тебя не влюбилась.

— Чего?

— Ты ее спас, а она на тебя не запала. Даже сказала, что не знает. Должно быть, это добило твое эго, — в его словах сквозит насмешка, разряжая напряжение.

— Заткнись. Мне все равно. Я просто рад, что она в порядке, — по крайней мере, я на это надеюсь. Физически, так и выглядит, но что там у нее в душе, я не знаю.

— Черт... — он свистит, когда мы въезжаем на дорогу, застроенную роскошными пляжными домами. — Теперь понятно, откуда «Мерседес».

Я согласно киваю, пораженно разглядывая ее дом, пока мы заезжаем во двор.

Когда она выходит из машины, Пен делает то же самое. Она решила поехать с нами, потом боялась, что Джозефине будет с нами некомфортно.

Я не выхожу сразу, опасаясь, что все это просто сон или кошмар.

— Она в порядке, — возвращает меня к реальности Энджел. — Она жива благодаря тебе. Она в порядке, — повторяет он, будто зная, что мне нужно услышать, чтобы успокоиться.

Но вопрос «действительно ли это так?» все еще звучит в голове, когда мы выходим. Энджел стоит рядом, и я спрашиваю то, о чем никогда бы не подумал.

— Можешь отвлечь Пен? Мне нужно поговорить с Джозефиной наедине.

Он морщится, глядя на Пен так, будто она уже мешает.

— Ладно, но не обещаю, что мы не поспорим.

— Всего на пару минут, — говорю я, пока мы подходим к девушкам.

Они не ненавидят друг друга, но и не дружат. Их отношения скорее как у брата и сестры, и это к лучшему. Не хотелось бы, чтобы Энджел связался с моей сестрой. Учитывая, что он не из тех, кто ищет отношений, а Пен как раз наоборот.

Не то чтобы это имело значение. Пен всего несколько месяцев как вышла из отношений и до сих пор не оправилась.

Да и я достаточно доверяю Энджелу, чтобы знать: он не тронет сестру. Пусть крутит романы с кем угодно, но Пен – табу.

— Но если она меня достанет, я швырну ее задницу в океан, — шутит он, но в голосе слышна легкая серьезность.

— Даже не думай, — предупреждаю я.

— Ничего не могу обещать, — я слышу улыбку в его голосе, но угрожать дальше не успеваю, ведь мы оказываемся прямо перед девушками.

Пен, как всегда, трещит без остановки, выпаливая миллион слов в минуту, в то время как Джозефина стоит и слушает. Кажется, впитывает каждое слово, но в то же время ее мысли явно витают где-то далеко. По крайней мере, до тех пор, пока Энджел не прерывает Пен.

— Я знаю, что это ты стащила мои боксерские перчатки с зеркала, — бросает он.

Возможно, это была не лучшая затея. Он твердит об этом уже год и клянется, что это Пен их взяла.

— Не я. Может, это одна из твоих многочисленных...

— Не верится, поэтому пойду проверю твою машину, — его маленькие золотые сережки качнулись, когда он резко развернулся на каблуках, не дав Пен и слова вымолвить. Та устремляется следом, оставляя меня наедине с Джозефиной.

Я смотрю на нее, но не чувствую, будто вижу по-настоящему. Она чертовски близко, стоит сделать шаг, и расстояние между нами исчезнет. И в то же время кажется такой далекой.

Впервые в жизни я не могу вымолвить ни слова.

С той ночи только и делал, что придумывал, что скажу Джозефину, если вдруг встречу, но теперь, когда она стоит прямо передо мной, не могу даже рта открыть.

Я ловлю себя на том, что впитываю ее, ощущая вихрь эмоций, от которых голова идет кругом.

— Ну, э-э, доброй ночи, — тихо говорит она, и я едва различаю голос.

— Постой, пожалуйста, не уходи, — пальцы дергаются у бедра, умоляя дотронуться, убедиться, что она реальна, но я сжимаю их в кулаки и оставляю руки на месте. — Я хочу поговорить с тобой.

Она колеблется, взгляд скользит к Пен и Энджелу, прежде чем снова встретиться с моим.

— Нам не о чем говорить.

— Пожалуйста... Джози, — я слышал, как ее называет сестра. Солгу, сказав, что не произнес это имя просто чтобы почувствовать его на языке. Оно так же прекрасно, как и «Джозефина».

Она поднимает руку, проводит ладонью по другой руке, прежде чем неуверенно кивнуть.

— Ладно, подожди секунду. Мне нужно забрать продукты.

— Я помогу, — предлагаю я, но она качает головой.

— Сама справлюсь, — она открывает багажник и оказываются внутри пять бумажных пакетов, забитых под завязку.

Я хватаю их, не давая ей дотянуться.

— Я знаю, но хочу помочь.

Я слышу раздраженный выдох, после чего она захлопывает багажник и нажимает на кнопку брелока, чтобы закрыть машину.

— Тебе надо перестать так делать.

— Как?

— Помогать мне. Я не беспомощная, — произносит она, пока мы идем бок о бок к входу в ее дом.

— Я такого не говорил.

Открыв дверь, она пропускает меня внутрь первым, но мать воспитала меня правильно. Я не вхожу, пока не войдет она.Оказываясь внутри, Джозефина щелкает выключателем, проводит меня дальше и жестом указывает поставить пакеты на кухонный стол.

Я понимаю, что впервые вижу ее при свете. Это неправильно, поскольку сейчас не время ее разглядывать, но вау... она... прекрасна.

Вороново-черные волосы, темно-карие глаза, загорелая золотистая кожа. Ее бирюзовая футболка мешковатая, как и шорты, но они до середины бедра, и я замечаю мускулистые бедра. Быстро перевожу взгляд на логотип на ее груди.

— Ты пловчиха? — вырывается у меня без раздумий.

— Была, — она закидывает прядь волос за ухо, потом скрещивает руки, будто стесняясь. — О чем ты хотел поговорить?

Сразу к делу. Хотел бы я читать ее, но лицо бесстрастно. Ничего, ни единой искорки не мелькает в ее глазах.

Живот сводит от того, что я собираюсь спросить, а сердце колотится так же, как в ту ночь. Разум орет отпустить, двигаться дальше, она ведь жива, как и сказал Энджел, но я знаю, если не спрошу сейчас, не смогу никогда.

— Можно к тебе прикоснуться?

Джозефина замирает, удивленная, и отступает на шаг.