Нашествие (СИ) - Старый Денис - Страница 26

Да, я и сам, конечно, знал, что жёлуди — штука съедобная. Именно моим решением часть женщин ещё вчера были направлены в сопровождении Лучана к дубраве в двух вёрстах от нашего поселения.

Под снегом удалось обнаружить немало желудей, особенно под теми дубами, что на горке росли. Туда, видимо, кабанам было забраться сложнее, и они довольствовались прокормом в низине.

И вот за полдня десять женщин смогли собрать пуда два желудей. И этого количества, если, конечно, есть не одни желуди, должно было хватить нам на неделю.

Так что я сейчас, уминая свою порцию желудёвого пюре, пытался убедить себя в том, что ем какой-то деликатес, что-то вроде французских каштанов.

Да и не совсем пустое было это пюре. Добавили сюда и грибов: тут и вешенки, и, пусть чуть меньше, опята.

Сам я зимой грибы никогда не собирал — хотя эту «тихую охоту» любил. Самое позднее, когда я мог пойти в лес, — ноябрь. И тогда можно было бы набрать зеленушек или курочек, других рядовок.

И да, мне говорили, что и зимой можно найти в лесу немало грибов, которые не просто остаются в снегу в замороженном виде, но даже способны расти, если только не слишком морозно.

Наша зима не казалась мне суровой — и действительно, бабоньки нашли немалое количество грибов. Это те же самые вешенки, произрастающие из деревьев, а часто так и в трухлявых пнях, словно бы согреваясь внутри дерева. Там же порой таились и зимние опята.

К слову, о том, что их есть можно, и без опаски, в нашей общине знали только два человека: я и ведьма. Другие же рязанцы грибов боялись, будто те, и верно, были с глазами.

Мало того, в лес люди ходили неохотно. Мол, леший закружит, кикиморы примут в болота и другие суеверия. Пришлось… я гневался, но решился на это… дать немного муки, такой драгоценной, такой желанной, на то, чтобы испечь несколько лепешек. Нет, не для деток, хотя их бы подкормить, а для Лешего, чтобы его черти подобрали. Пусть паразит такой поперхнется дефицитным хлебом.

Перед тем, как углубляться в лес, люди оставляли немного хлеба, просили Лешего не гневаться и поделиться лесом. Но был и хоть какой-то результат. Семью глухарей взяли, которые хлеб этот поедали.

— Мужи с десяток пней и две коряги принесли из лесу. Я опилками всё это засыпала да облепила. Грибов скоро будет вдоволь, — сообщила мне Ведана. — И как додумался до такого, старшой, поведай?

Разве сильно умным надо быть, чтобы додуматься, что грибы не только что собирать, а ещё и выращивать можно прямо у нас в поселении? Чего лишний раз шастать по лесу, в гости к мишкам, если можно снимать свой урожай! Мало ли еще шатуна какого можно найти, или кабана, волка.

А ещё, если вдруг нас возьмут в осаду, то хоть какое-то время можно будет продержаться на том, что будет произрастать у нас на острове. И грибы, как по мне, — очень даже неплохой вариант. Мало того, я бы и от шампиньонов не отказался. Видел в будущем, как один энтузиаст их выращивал у себя в подвале.

— На ночь ещё поснедаем, для добрых снов, чтобы живот песен не пел. А то этого мало, при такой-то работе, — сказала Ведана и вновь на меня посмотрела изучающим взглядом. — Ну как? Я-то знала от бабки, что рогозу можно есть. А ты откель сие ведаешь?

Я лишь пожал плечами. А чтобы сменить тему, предложил ведьме зазывать народ на обед. Пробу снял, одобрил. Пусть бы и люди поели.

Я сперва и сам не понял, откуда у меня такие знания, что можно употреблять корни камыша и рогоза, а некоторые могут умудриться даже из него производить сахар. В крайне малом количестве, однако, насколько я вспомнил, в листьях рогоза содержится одиннадцать процентов сахара. У сахарной свёклы, конечно подобный процент повыше. Но только лишь уже селекционной. А начинались сахарные заводы в иной реальности в России, когда в свекле был еще меньший процент сахара.

А ещё рогоз — это крахмал. Я не знаю, есть ли какие-нибудь микроэлементы, аминокислоты или витамины в корнях, в стебле и в листьях камыша и рогоза, но по питательности они, на мой скромный вкус, превосходят жёлуди.

А ещё, на удивление, под снегом сохранились не только их корни, но и листья. А уж зарослей таких и по берегам Дона, и в тех болотах, которые на запад от нашего островка, просто тьма.

Если взять ножичек да подковырнуть верхний слой стебля, то внутри — соблазнительный мякиш, который макнешь в соль, и это будет… невкусно, но за неимением чего-либо другого хотя бы съедобно. Пока мы меряем всё по параметрам не гурманства, а съедобности и сытности.

Да и нормальную соль вряд ли для таких дел можно использовать. А вот если взять и сжечь орешник, потом собрать всю эту золу, процедить через тряпицу, выпарить это дело — получается не соль, но какая-то особенная приправа, на соль похожая.

Так что мы даже еду теперь ореховой «солью» посыпаем. Только изредка берём настоящую. И на этом я настаивал. Пусть соль — это одна из двух «белых смертей», однако, если человек вообще не получает соли, то это также плохо для организма.

Интересно было бы узнать, что на наши способы выживания сказали бы опытные робинзоны из будущего, ведущие свои блоги, рассказывающие немало полезного. Кстати, спасибо им за это. Вот же где я понабрался советов! Записалось на подкорку, оказывается.

— Поснедал, косатик? — спросила Видана, наблюдавшая за тем, как я поедаю свою порцию.

Вот этот «косатик» напряг. Я чуть было не подавился последней ложкой пюре. Уже знал, что таким образом бабка Видана подмасливается для продвинуть какую-нибудь завиральную идею. В прошлый раз она настаивала, чтобы мы прекратили на время строительные работы, а отправились обустраивать капище на соседний холм у реки.

— Ну? Говори! — строго потребовал я.

— Так время же пришло для нечести. Порадовать нужно Лесовика, Водяного, Домового привлечь… — пошло перечисление духов.

Были болотные духи, домовые, сенные, полевики…

— Так что нужно? — спросил я. — Понял, что у твоих родственников, чертей всяких, праздник.

Видана не на шутку обиделась. Отвернулась. И это не было наиграно. Впервые она так обиделась.

— Ну же, не обижайся, — улыбнулся я.

— Не порадуем, так горе придет. Детишки песни споют, обрядятся в кого. А им нужно медку выделить. Вот и говорю тебе, кабы спечь лепешек, да меду дать. Без тебя Пафнутий ни во что не дает, — сказала ведьма.

Я согласился. Колядки? Ну так хорошо, пусть будет. Муки мало, но уж на десяток лепешек найдем. Да и медку выделю. Его чутка есть, смочить в меде лепешку хватит. Ну и небольшой запас останется для лечения простуды.

— Ну, говори! — повелел я Власту.

К этому времени Видана уже резво убежала Пафнутия трясти. Этого старика я поставил своего рода кладовщиком. И пока он молодец. Без моего ведома, ничего не выдает. Вроде бы и сам не берет. Но аудиторской проверки я пока не устраивал.

Я уже поел и подумал, что хорошо будет подсесть то к одному, то к другому, чтобы спрашивать их во время еды о делах. Человек тогда расслабляется, говорил не всегда осмысленно. Мало ли… может мне не договаривают. Да и бегать никуда не надо, все нужные люди в сборе.

Ели мы не поодиночке, а сообща, в самом центре нашего поселения. Тут уже стояли столы, был навес над головой. Так что не обязательно бегать по всем участкам, чтобы поговорить о сделанном, можно обойти стол и перекинуться с каждым из членов общины хоть парой предложений. Вот и возможность держать руку на пульсе и понимать, как быстро и куда именно мы движемся.

— Да всё выходит, — пожал плечами плотник. — Я и ранее самострелы ладил. Скорее, для забавы. А ты, что ли, не помнишь, Ратмир? Сам же у меня для своего меньшого самострел брал.

— Так то для забавы. А тут нам нужно, чтобы для войны, — выкрутился я, на самом деле, ничего не зная о том эпизоде, что когда-то заказывал арбалет.

Более того, я только сейчас услышал, что у меня была семья, был младший брат. Не у меня, а у моего реципиента, но всё же. А вот где сейчас братишка, и не понять. Ответа я, как ни изворачивался, не добился. Вероятнее всего погиб. Но мало ли.