Проданная драконом, купленная Смертью (СИ) - Юраш Кристина - Страница 26

Глаза — красные, не от слёз, а от вина. Лицо — искажено яростью и страхом. В руках — кнут.

— Где она?! — заревел он. — Где эта шлюха?!

Марина, бледная, но живая, прижимала к груди младенца. Её глаза — полные ужаса, но и ярости.

— Это наш ребёнок! — истерично закричала она, отползая к стене. — Наш! Понимаешь?! Ты ударил меня, ты чуть не убил нас… но он — твой сын! Не трогай нас! Уходи!

Разъярённый муж шагнул вперёд.

Я бросилась между ним и Мариной.

— Не смей! — выкрикнула я, вставая насмерть. — Ты уже однажды чуть не убил их!

На крик подоспел доктор. Я думала, что он закричит или бросится за стражей, но он не кричал.

Он встал перед ревнивцем.

Медленно. Спокойно. Как будто перед ним не пьяный зверь, а обычный пациент с простудой.

— Прежде чем ты сделаешь глупость, — сказал он тихо, но так, что в комнате стало слышно, как бьются сердца, — ты должен знать наверняка. Твой это ребенок или нет. Согласись, так будет правильно. Я предлагаю тебе сначала проверить. И тогда у тебя будут доказательства, которые ты сможешь предъявить. Немного терпения, и все встанет на свои места.

Тишина.

Доктор подошёл к шкафу, достал старинную шкатулку из чёрного дерева, инкрустированную серебром и костью. Открыл.

Внутри — артефакт: прозрачный кристалл на цепочке, в котором пульсировало слабое золотистое сияние.

— Надрежь палец, — приказал он, глядя на ревнивца.

Мужчина, дрожа, послушался.

Капля крови упала на кристалл.

— Если сейчас сияние будет золотым, то ребенок твой, — произнес доктор. — Мне уже самому интересно, из-за чего этот переполох.

Доктор Эгертон подошёл к кровати, осторожно взял ручку младенца — и приложил кристалл к его ладошке.

Вспыхнуло золотое сияние.

“Отец и сын”, — появилось слово, состоящее из золотых искорок. Они тут же распались и погасли.

— Видишь? — тихо сказал доктор. — Кровь не врет. Это твой сын. Твоя плоть. Никакой не соседский.

Мужчина уставился на кристалл.

Потом перевёл взгляд на ребёнка.

На избитую, измученную жену.

На свои руки — те самые, что били её за “измену”.

И вдруг… до него дошло. Мужик сделал шаг и рухнул на колени.

— Марина… — выдохнул он, и голос его развалился на куски. — Прости… Прости меня… Я дурак… Я слепой… Я послушал ту… ту ведьму… соседку… Она сказала… она сказала, что ты с этим парнем-молочником… что ребёнок не мой…

Он зарыдал — не как мужчина, а как мальчишка, который только что понял, что чуть не убил самое дорогое.

— Я не знал… Я не верил… Но я хотел верить… Потому что мне было легче думать, что ты предала, чем признать — я никогда не был достоин тебя… — ревел муж, а слёзы катились по его покрасневшему лицу.

Он протянул руки, но не к ребёнку.

К ней.

— Вернись… — прошептал он жене, которая вздрогнула от его приближающихся рук. — Я всё исправлю. Всё. Дом. Жизнь. Себя. Только… только не уходи. Не оставляй нас.

Он прижался лбом к её коленям, как в старину — как мольба, как покаяние, как последний шанс.

Марина смотрела на него.

Слёзы катились по его щекам.

Но в глазах — не ненависть.

Неверие.

— Я не знаю… — прошептала она дрожащим, сломленным голосом. — Я не знаю, смогу ли…

— Давайте вы протрезвеете, купите цветы, успокоитесь и приведете себя в порядок, — спокойным голосом произнес доктор. — И уже тогда можете поговорить. А пока оставьте бедняжку в покое.

Растерянный мужик встал, глядя то на доктора, то на меня, то на жену.

— Что я натворил?! — взвыл он, а я смотрела на него и понимала, что никакого прощения. Нельзя прощать. Поднял руку один раз — поднимет и второй. Главное, чтобы Марина это поняла, а не повелась на сладкие речи и уговоры.

Доктор сопроводил ревнивца за дверь, а потом запер дверь на засов, утирая пот со лба.

— Я не вернусь, — прошептала Марина, прижимая ребенка к себе. — Но мне некуда идти…

— Я поспрашиваю у знакомых, кто может тебя приютить, — кивнул доктор. — Не переживай. Всё образуется. Отдыхай.

Доктор повёл меня к соседней койке, где лежал молодой парень с явными следами недавней драки. На голове у него была повязка. Такая же повязка была на груди и животе.

— Не приходит в себя, — прошептал доктор с горечью в голосе. — Мой несостоявшийся зять. Хороший был парень. Толковый, деловой. Отец его большую лавку держал. И парень ему помогал. Вот думал я, какая счастливая пара будет. Они давно друг к другу присматривались. Но не сложилось. Он ведь так и не женился после смерти Лили. Лавку унаследовал и спустил. Спился… Жаль…

Я смотрела на бледное лицо пациента — и вдруг увидела Лили.

Не на портрете. А здесь. Живой. Смеющейся. Целующей его в щёку перед помолвкой. Словно призрак она промелькнула у меня перед глазами.

— А он… Он так и не женился, — прошептала я.

Он выбрал одиночество, потому что не смог жить без неё.

— Дела его, как видишь, плохи, — прошептал доктор, заботливо поправляя одеяло.

— Это означает то, что ночью придёт… Друг? — прошептала я, вспоминая прикосновение, от которого душа замирала.

— Скорее всего, — вздохнул доктор. — Ситуация ухудшается с каждой минутой. Видишь, я тоже не всесилен…

— Мне вот просто интересно, как вы… Эм… Подружились со Смертью? — шёпотом спросила я, чтобы не тревожить сон Марины и младенца.

— Мой отец был доктором. Его отец тоже был доктором. У нас целая династия. И когда я выучился, мой отец подарил мне фамильные артефакты. Шахматную доску, на которой можно сыграть партию с самой Смертью, и медальон, которым можно проверить родство. Я долго не пользовался доской. Но однажды был мальчик. Лет десяти. Завис на грани. И я ничего не мог поделать. И тогда я достал доску и… Сам позвал Смерть в гости, чтобы спасти жизнь пациента. Вот так и началась наша дружба. Иногда он просто приходил в гости… Мы сидели, пили чай, разговаривали, — заметил доктор, усмехнувшись. — Смерть — интересный собеседник.

— Но он же отнял у вас Эллу и Лили, — прошептала я.

— Их отняли люди, — твердо произнес доктор Эгертон. — Не смерть. Он, наоборот, сделал милость, избавив бедняжек от боли и страданий.

Доктор сжал кулаки, глядя в сторону окна.

— Он спас их души, — вздохнул доктор, поджимая губы. — И я благодарен ему за то, что он милосердно избавил их от страданий. Что их смерть была быстрой.

— Простите, что я вообще затронула эту тему, — смутилась я. — Не надо было…

— Почему же? — спросил доктор, усмехнувшись. — Я знаю, что они там. Я знаю, что они вместе. Я знаю, что они ждут меня. И однажды я к ним приду. Немного уставший от жизни. Просто мне дано какое-то время, чтобы я доделал земные дела. Вот и всё.

Послышался стук в дверь, а доктор дал знак остаться в палате. Он сам пошел открывать.

— Простите, — произнес взволнованный женский голос. — Вы… доктор Эгертон?

— Да, — вздохнул доктор.

— Сейчас я скажу вам вещь, которая может показаться вам глупостью. Чушью несусветной… — взволнованно продолжила женщина.