Проданная драконом, купленная Смертью (СИ) - Юраш Кристина - Страница 25

— Я — не человек, пылинка. Я — воплощение конца. А любовь… любовь — это начало. Как может конец касаться начала и не разрушить мир? Ты не понимаешь, что твоё желание — это не просто мечта. Это вызов самому мирозданью.

Он умолк.

— Вот поэтому ты хочешь моей боли, — прошептал он. — А знаешь ли ты, что будет, если Смерть почувствует боль? Мир остановится. Время застынет. И этот хаос… начнётся с тебя.

— Слёзы вашего мужа о вас, — произнёс Жнец глухим голосом. И поставил на стол кружку.

Я подошла и увидела, что кружка была переполнена слезами. Они плескались через край и выливались на поднос.

Неужели? Неужели дракон плакал обо мне?

Кружка дрожала в моих руках.

Не от страха. Не от холода.

А от того, что всё внутри рушилось. Да быть такого не может!

Слёзы.

Настоящие. Живые. Горячие.

Они переливались в серебряной кружке, как ртуть, как расплавленное стекло, как боль, которую я считала невозможной.

Они плескались через край, стекали по фарфору, капали на поднос — и каждая капля звучала, как удар колокола по моей гордости.

— Неужели?.. — прошептала я, и голос предательски сорвался. — Неужели он… плакал?

Я была уверена — кружка будет пуста.

Пуста, как его сердце.

Пуста, как его обещания.

Пуста, как моя надежда на то, что он хоть раз — хоть раз за десять лет — посмотрит на меня как на человека, а не как на мебель в гостиной.

Потому что он — дракон без сердца. Потому что он поверил лжи, не желая разбираться дальше. Потому что он продал меня, как скот, чтобы побыстрее освободиться от брачных уз, и не моргнул глазом.

А тут — слёзы.

Много. Слишком много.

Будто он пролил за час то, что должен был пролить за всю жизнь.

— Он осознал, что потерял тебя, — тихо сказал Смерть за моей спиной.

Я сглотнула ком в горле.

И вдруг поняла: я не хочу этого видеть.

Не хочу знать, что он способен на раскаяние.

Не хочу чувствовать, что в этом мире ещё есть место для его боли! Особенно после всего, что он мне сделал.

— Мне пора, — выдохнула я, ставя кружку на стол так резко, что жидкость брызнула на чёрное стекло. — Доктор… Он наверняка уже волнуется. А ты… Ты обещал вернуть меня.

Смерть не ответил сразу.

Просто подошёл.

Так близко, что я почувствовала его дыхание — ледяное, но от него внутри всё горело.

— Держись, пылинка, — прошептал он. — Возвращение всегда больнее, чем уход.

Он обнял меня.

Не как Смерть.

А как тот, кто знает, что я уйду… Но надеется, что вернусь.

И в этот миг —

всё исчезло.

Тьма.

Холод.

Рывок.

Я очнулась на кровати, задыхаясь, будто только что вынырнула из глубины.

Воздух в лёгких с запахом трав и лекарств. А каждый вдох возвращал меня в реальность.

Я живу! Снова!

Надо мной — потолок больницы. Простой. Побелённый. Без звёзд, без теней, без вечности.

Рядом в кресле сидел доктор.

Лицо — измождённое. Глаза — красные. Борода — нечёсаная.

Он сжимал мою руку так, будто боялся, что я снова исчезну.

— Вы… Вы думали, что потеряли меня? — прохрипела я, чувствуя стыд за то, что доктор так страдал.

— Два дня! — выдохнул он с упрёком. — Ты лежала, как мёртвая! Ни дыхания. Только сердце… еле-еле. Я уже готовился… уже… — Он не договорил. Просто сжал мою руку ещё крепче.

— Я пила чай со Смертью во дворце, — прохрипела я, улыбаясь сквозь слёзы. — У него там… очень красивые фонари. И часы. Он их любит.

— Тебя не было два дня! - произнес доктор так, словно пытался достучаться до меня.

— Два дня? — Я не поверила. — Но… Я же только что пила чай со Смертью во дворце! Прошёл час! Максимум!

Доктор горько усмехнулся, понимая, что всё в порядке. Он даже смягчился.

— Время там… не наше, девочка. Там — вечность. А здесь — жизнь. И она не ждёт, - усмехнулся он.

Он посмотрел на мои руки, на живот — там, где мужчина пырнул меня ножом.

— Раны зажили. Даже следа нет. Как будто ничего и не было, - прошептал доктор. - Слишком быстро. Я такого никогда не видел. Хотя врачую уже лет сорок.

Я недоверчиво коснулась кожи — гладкая, целая.

Словно боль была сном.

Словно дворец — галлюцинацией.

Но запах роз и пепла ещё путался в моих волосах.

Доктор устало встал, потирая лицо.

— Так, ты в себя пришла. А чего я расселся? Мне нужно к новому пациенту!

— Новый пациент? — удивилась я, пытаясь сесть. — Кто это?

— Бывший жених Лили, — тихо сказал доктор, а голос его дрогнул. — Джеймс Миллиган. После её смерти не женился. Пьёт. Вчера угодил в пьяную драку. Нож в бок. К счастью, я успел. Но… душа его — уже на грани.

Сердце сжалось.

Лили… Та самая девочка с портрета.

Та, чьё платье я ношу.

Та, чья комната стала моим убежищем.

— Тогда я… Я пойду к Марине, — сказала я, вспоминая несчастную женщину. — Узнать, как она… Поговорить об ее уходе от мужа. Это же… Это же преступление — терпеть такое обращение! Он же псих! Он ведь не остановится. Он ударит снова. И снова. Пока не убьёт.

— Я уже сообщил страже, но они все... заняты поисками по приказу герцога. Им нет дела до семейных скандалов.

Доктор вздохнул.

— Отдыхай! Рано тебе еще вставать! Я скоро вернусь.

Поисками по приказу? А не меня ли они ищут? Или муж решил, что я сбежала? Зачем меня искать? Меня же вышвырнули на улицу, как ненужную вещь?

О, сколько вопросов.

Но я не хотела думать об этом. Мало ли, кого ищут стражники по приказу герцога!

Я не стала лежать.

“Нет, ну вы поглядите!” - проворчал доктор Эгертон и махнул на меня рукой.

Я медленно встала, поправила рубаху и пошла к палате Марины.

Хотела увидеть — жива ли. Дышит ли. Улыбается ли своему сыну.

Но едва я открыла дверь — всё пошло наперекосяк.

Дверь в приемный покой распахнулась с таким грохотом, будто её вышибли тараном.

На пороге — он.

Муж Марины.

Тот самый, что бил её ногами в живот.

Тот самый, что кричал: «Если не мой — пусть не родится!»