Проданная драконом, купленная Смертью (СИ) - Юраш Кристина - Страница 14

— Почему тогда вы играете с ним? — прошептала я, чувствуя, как слёзы жгут глаза. — Зачем ставите жизнь на кон?

Доктор встал. Подошёл к окну. За стеклом — мрак, пронизанный редкими каплями дождя.

— Потому что у меня нет выбора, Нонна, — сказал он, не оборачиваясь. — Когда Смерть приходит за чьей-то жизнью… Он даёт шанс. Один. Один ход. Одна партия.

— А если вы выиграете?

— Тогда жизнь остаётся.

— А если проиграете?

— Тогда… — Доктор обернулся к парню. В глазах — боль, но и гордость. — Тогда я хотя бы попробовал.

Я сжала кулаки. В груди разгорался огонь — не страха, а ярости.

— Это несправедливо!

— Жизнь редко бывает справедливой, девочка. Но иногда… иногда можно выиграть у Смерти.

— А если он жульничает?

— Он не жульничает, — усмехнулся доктор горько. — Смерть не жульничает и не врёт. Именно это качество я ценю в друзьях. Могущественным незачем врать. Врут только слабые, боящиеся осуждения. А он — закон. А мы… Мы просто пытаемся его обойти.

Я посмотрела на парня. На его грудь, где едва заметно поднималась ткань рубахи.

Ещё есть время.

Ещё есть шанс.

И тогда — вздох пациента.

Не облегчения.

Не гнева.

Прощальный.

Тот самый вздох, что выдыхают, когда понимают: бороться больше не за что.

— Он уходит, — прошептал доктор, не глядя на меня. — Даже «Сердце Луны» не удержит его теперь.

Я шагнула вперёд, будто могла что-то изменить.

— Может, ещё зелье? Или… или я могу… — Я запнулась.

Что я могу? Стирать бельё? Носить чай?

Но вдруг вспомнила — я могу выйти из тела.

Я видела его душу. Он был рядом. Он ещё не ушёл!

— Доктор, подождите! — вырвалось у меня. — Он… он ещё здесь! Я видела! Его душа — в комнате! Он просто… не знает, как вернуться!

Я схватила парня за руку, зажмурилась и… ничего.

— Давай! — шептала я, снова пытаясь выйти из тела. — Давай…

И я почувствовала, словно вырываясь из оков.

— Ты где? — прошептала я, видя свое тело рядом с собой. — Ты здесь?

Но души в комнате не было. Зато было что-то похожее на дверь. Светящийся прямоугольник прямо там, где стоял наш шкаф.

Неужели он ушел? Туда?

Прямоугольник пульсировал мягким светом — таким же, как дверь в тумане, которую я видела, когда умирала.

Только тогда Смерть держал меня за руку.

А сейчас…

Я была одна.

Я подошла к прямоугольнику, боясь, что если я сейчас шагну в него следом за душой, то больше никогда не вернусь. Но если я не шагну, то душа уйдет навсегда!

Я вспомнила, как его мать цеплялась за мою руку: «Он хотел начать всё сначала…»

Как она смотрела на меня! Не как на чужую, а как на последнюю надежду.

И я… я не смогла ей помочь.

Как не смогла помочь себе в тот день, когда меня продавали.

Господи, что же выбрать?

И вдруг я поняла: если я переступлю порог — не вернусь. Это путь в бездну.

Парень умрёт. Его мать будет рыдать у могилы.

И я снова стану той, кем была в бальном зале: беспомощной пылью, что смотрит, как умирает справедливость.

Я сжала кулаки.

«Прости, доктор…» — прошептала я. — «Но я больше не та, кто молчит».

Я шагнула в портал.

Не думая. Не колеблясь.

Просто… пошла.

Холод обжёг кожу, как тысяча иголок, но я не остановилась.

За спиной — жизнь.

Впереди — знакомый туман.

Я здесь уже была. Там впереди должна быть дверь! Дверь в один конец!

И в этом тумане шел он.

Парень с больничной койки.

Босой. В рубахе, пропитанной кровью. С лицом, освещённым светом двери, будто он уже дома.

Будто он заслужил покой после того, что пережил.

— Подожди! — крикнула я, быстрым шагом идя по серой траве, что даже не шелестела под ногами. — Подожди, пожалуйста! Ты ещё не умер! Ты ещё можешь вернуться!

Он не обернулся.

Словно ему было все равно.

Я ускорила шаг.

Парень шел, как будто забыл, что у него есть имя. Забыл, что где-то его ждут.

— Я не знаю, как тебя зовут! — вырвалось у меня, голос дрожал от отчаяния, когда я пыталась его догнать. — Но твоя мама… она плакала в коридоре! Она цеплялась за мою руку и говорила: «Он хотел начать всё сначала…» Ты слышишь?! Она ждёт тебя!

Он замер, остановился, как только я произнесла слово “мама”.

Плечи дрогнули.

Но не повернулся.

И вдруг — из-за двери раздался смех.

Не зловещий. Не мрачный.

Живой.

Дверь распахнулась, ведущая в бездну, — не скрипнув, не грохнув. Она открылась как обычная дверь, ведущая в соседнюю комнату. А мне не удалось рассмотреть, что там.

Из-за неё вышли трое.

В солдатских мундирах, в пыли и крови, но с улыбками до ушей.

— Лиам! — крикнул один. — Гляди! Марк! Это же Лиам! Наш Лиам! Эй! Лиам! Ты чего там застрял?!

— Ну наконец-то! — закричал второй, хлопая третьего по плечу. — Я же говорил — он придёт!

Лиам посмотрел на солдат. Глаза его распахнулись.

— Вы… вы живы? Но… я видел, как заклинание разорвало тебя на части, Джек! А ты, Марк… стена… она… - прошептал он, глядя на сослуживцев.

— Мы здесь, брат, — тихо сказал третий с улыбкой. — Но ты — ещё нет.

Они обнялись. Крепко. По-настоящему.

Как обнимаются те, кто знает: это — навсегда.

Я стояла в стороне, чувствуя, как слёзы катятся по щекам.

Это было счастье.

Чистое. Заслуженное. Вечное.

И вдруг мне стало страшно.

Он останется.

— Лиам! — крикнула я, шагая вперёд. — А как же мама?! Она сидит дома, дрожит, как лист! Она не ест, не пьёт… Она ждёт, что ты откроешь глаза! Ты хочешь, чтобы она умерла от горя? Чтобы её последним словом было твоё имя?

Он замер.

Повернулся ко мне. В глазах — боль, растерянность, страх.

— Та, которую я любил… предала меня, — прошептал он. — Сказала, что будет ждать… А сама… сама встречалась с тем, кто вонзил мне нож в сердце.

— Я знаю, — сказала я, подходя ближе. — Твоя мама говорила. Но разве это повод умирать? Ты же хотел начать новую жизнь?

— Хотел, — глухо произнёс Лиам. — Но не смог. Мне снится война. Снятся крики. Я понял, что не создан для мирной жизни. Я не могу себя найти. Она словно для других. Не для меня. На войне всё просто было.

— А ты пробовал? — прошептала я. — Правда пробовал? Или сделал вид для мамы?

— Зачем ты задаёшь такие вопросы? — сглотнул Лиам.

— Лиам… Жизнь — не подарок. Это шанс. Даже когда больно. Даже когда она лжёт. А сюда… — я кивнула на дверь, — ты всегда успеешь. Просто… дай себе ещё один день.

— Потому что в ней — мама, которая ждёт. Потому что в ней — яблочный пирог, который ты ещё не попробовал. Потому что в ней — девушка, которая ещё не сказала тебе «люблю». Потому что в ней — дети, которые ещё не родились. А сюда… сюда ты всегда успеешь, — прошептала я, протягивая ему руку.

— Просто… пойди со мной, — добавила я, чувствуя, как дрожат мои пальцы.

Молчание.

Потом один из солдат шагнул вперёд.

— Он прав, Лиам. Иди. Возвращайся.

— Ребята, — сглотнул Лиам. — Вы серьёзно?

— Да! — почти хором ответили солдаты.

— Проживи эту жизнь за нас, — добавил второй, самый низкорослый. — Я так и не попробовал пирог моей бабушки… Ты за меня съешь.