Я буду твоими глазами (СИ) - Неярова Александра - Страница 6

Который не ему предназначался.

– Ммм! – она замычала с криком в губы Ивара, пятерней он смял нежные груди. Отвернула в отвращении голову в сторону, а кузнец спустился жалящими поцелуями на шею. – Неужели силой меня возьмёшь? Убоись гнева божьего!

– Тебе понравится, вот увидишь, – заверил страстно. Рука парня начала задирать подол белёного платья.

Верея от испуга все слова наговора позабыла. И всё, что на ум пришло – это просить помощи у Лесного Хозяина:

«Велес батюшка, защити!»

Бог зверей услышал. Совсем рядом раздался рёв, от тяжёлых лап ломались и трещали кусты дикой смородины. Кто-то большой и грозный ломился сквозь заросли на опушку в гости.

Ивар замер, напряглись его широкие плечи.

– Что это? – он выпустил запястья Вереи из хватки и обернулся к кустам. Рёв послышался ближе, вот между стройных берёзок показалась бурая макушка хищника. – Медведь?!

Верея споро оттолкнула отвлёкшегося кузнеца, откатилась в сторону и на ноги резво вскочила. Упавший венок свой с головы подхватила, не должен он в чужие руки попасть, не дадут объясниться потом люди, не поверят, как всё на самом деле случилось.

– Спасайся, дурень, коли жизнь дорога! – прокричала замешкавшемуся парню и сама опрометью бросилась бежать.

Не разбирая тропы, Верея неслась меж шумящих листвой деревьев. Чудом ноги не подворачивая и не ломая.

Слёзы каплями росы орошали раскрасневшиеся щёки. Не верилось, что молодой кузнец мог так с ней поступить. Горечь жгла сердце сильнее стыда. Разве давала она ему повода? Не было такого и в помине!

– Спасибо за помощь, батюшко Велес, – шептала слова благодарности. – Не губите только кузнеца. Родичи его расстроятся и горевать станут. Злые духи его попутали.

Просила за молодца Верея, хоть и обидно ей за его проступок, но зла ему не желала. Доброе сердце у девушки было.

Не услышав за собой погони, остановилась, чтобы отдышаться. Прислонилась всем телом к сосне, обняла рыжий ствол руками, лбом шершавой коры коснулась. Убежала, смогла.

А днём думала старосте свой выбор на Ивара указать… Нет уж! Если кузнец не считается с её волей, не быть ему её мужем. Отец Горян поругается, поворчит, но насильно не выдаст замуж.

Не выдаст же?

Выдохнула протяжно. Дурман русальева отвара ещё горячил кровь, не мёрзла Верея, как не старался кусать холод ночи. Хвоя успокаивала её, делилась через прикосновение силой. Говорила травница Баяна, что деревья и лечить могли добрых людей, даже от хворобы страшной, смертельной спасали.

Поклонившись сосне могучей, побрела Верея на поиски иван-да-марьи. Стебли папоротника первыми нашлись, а трава всё никак не попадалась на пути.

Больше охочие до девиц молодцы Верее не встречались. Тропка свернула в сторону острога, и Верея пошла, куда она повела. Вышла к дальнему берегу реки, никем незамеченная, и стала спускаться с пригорка к воде, как навстречу ей вдруг выскочил волхв Креслав.

– А-а всё бросишь, окаянная. Суженого ищешь, а нету судьбы твоей тут! Лишь молодцам головы кружишь, морочишь.

Взмахнул старец посохом своим, преграждая дорогу. Глаза безумием светятся, лицо посерело, седые волосы его развивались на ветру тучей, не в себе волхв был. Видимо ночь Купальская на него повлияла, духи бушуют. Он вдруг зароптал:

– Ты должна уйти прочь из острога! Иначе беду накличешь! Придёт погибель чёрная, лютая в дом к старосте, и половину люда мор насланный повыкосит…

– Что… что вы такое говорите? – отступила Веря от него, ноги силы лишились. Задеревенели.

Из сжатой ладони наземь стебли сорванного папоротника посыпались. Что за речи такие Креслав молвит?

– Не здесь твоё место! Забыла ты корни свои, далеко они отсюда – в чужих землях, многим севернее.

Тревога с каждым ударом сердца становилась всё сильнее. Казалось даже воздух ей исполнен. Каждый вздох оседает в груди пепельно-серой горечью. Расползается во все стороны…

– Скажите мне кто я, если знаете, прошу! – а волхв начал наступать, угрожающе палкой своей размахивать, что муху назойливую, Верею гнал. Подлетел к ней в один миг, за плечи схватил, боль причиняя, и зашипел:

– Чужая здесь ты! Последняя из рода осталась…

Слепые глаза уважаемого старца селения сквозь девушку глядели. Страху и жути наводили.

– И сама должна была сгинуть, а выжила. Стрела та человеком высоких кровей выпущена по ведьмовской указке. – Взгляд Креслава прояснился. Мутные, некогда карие глаза впились в лицо потерянной Вереи жгучими углями. – Убирайся прочь из Калиновки! На утро к Горяну сваты пожалуют. На тяжкую несчастливую долю себя и парня обречешь. И брата названого погубишь!

Вырвалась Верея из хватки скрюченных пальцев, отшатнулась от волхва и, не чуя ног, бросилась в сторону деревенских ворот.

Чёрная паутина страха оплетала сердце. Оно гулко билось в липких силках, ухало от непонимания и предчувствия грядущей беды.

Прав волхв! Не место ей тут.

Не помня себя от страха, таясь от встречающихся на пути сельчан, Верея добежала до околицы, затем по улочкам и до ставшего родным подворья. В окнах царила темень. Матушка с отцом Горяном ещё не вернулись, чтобы разжечь очаг от купальского пламени. В эту ночь сидеть дома возбранялось.

Не чуя ног, залетев в сени, Верея прислонилась к дубовой двери спиной перевести дух. Так дюже колотилось сердце в груди, так сильно напугал её своими словами волхв.

В доме стояла тишина. И хорошо.

Верее не верилось, что она собирается покинуть терем навсегда. Креслав не солгал, предчувствие неминуемой беды подтолкнуло её подняться в свою горницу и начать сборы.

Пришло значит время ей отправиться в путь. Узнать свои корни. И то, что по какой-то причине позабыла.

В походную сумку отца, с которой Горян ходил раньше на охоту, Верея сложила пару рубах, полетели туда же и несколько украшений, что названные родичи дарили, затем гребень костяной – подарок Ждана, плат и так по мелочи. Достала из резной шкатулки обереги, на шею повесила. С ними сразу спокойнее стало.

Обломок древка стрелы - частицу прошлого тоже положила.

Кинулась в кухонную клеть, бурдюк воды медовой да съестного чего в дорогу взять на первое время, а там поохотится. Не пропадет с голоду.

Переодевшись, взвалила сумку на плечо и вышла во двор. Оглянулась на терем с резными наличниками на оконцах, а сердце защемило. К горлу подкатила горечь.

Привыкла здесь, приросла к месту, где семья старосты приют и любовь дала. Скучать и тосковать по ним станет. И они поди по ней тоже.

Послание Верея им на клочке бересты оставила.

Так и расписала, что молвил волхв Креслав про мор и беду грядущую. Про то, что не хочет замуж, и отправляется судьбу свою и прошлое искать в далёкие северные земли. Просила в строках прощения за своеволие и писала, как сильно дороги они стали, чернила по бересте от подступивших слёз размазывая. Благодарила за приют.

Последний раз взглянув на добротный дом, отвернулась Верея и прочь ступила под сень листвы старого сада плодового, мимо колодца к калитке, укрываясь от яркого света луны.

Но к воротам сразу не пошла, Верея повернула в сторону мельницы и, крадучись, добралась до избы травницы. Не ведала там ли сейчас Баяна, ждёт ли, но не попрощаться с ней не могла. Встав на пороге, Верея руку занесла, чтобы постучать, как дверь сама отворилась, и показалась старица с горящей свечой в руках.

Оглядела она пристальным взглядом гостью припозднившуюся с котомкой вещей за плечом, покачала непокрытой головой и проскрипела:

– Проходи-ка в горницу, за стол садись, взвару выпьем, а ты расскажи, что стряслось.

Верея вытянула шею, за спину травницы взгляд кинула, высматривая хозяина избы.

– Нет Иринея дома, с мужиками у костра сидит толкует. Заходи, не трусь.

И поведала ей Верея всё, ничего не тая. Про кузнеца Ивара не забыла и про бирюка (косолапого мишку), что боги на него наслали по её просьбе.