Кремль уголовный. 57 кремлевских убийств - Тополь Эдуард Владимирович - Страница 18

Но главная беда была вовсе не в ужасном состоянии Кремлевских дворцов и служебных зданий. Спасаясь от мятежных питерских рабочих и бежавших с фронта солдат и матросов, большевики прибыли в Москву, оккупированную, как оказалось, анархистами и бандитами. Причем банды громил, объединенные в Московскую федерацию анархических групп (МФАГ) и «Чёрную гвардию», действовали почти легально: грабили на улице, врывались в дома, громили магазины и учреждения. Вот цитаты из уголовной хроники: «1 апреля 1918 года в особняк по 1-й Мещанской улице, 13, явилась группа вооруженных лиц, человек 50, и заявила, что они – «независимые анархисты» – занимают это помещение. Завладев особняком, анархисты приступили к расхищению имущества». «4 апреля в бою с анархистами, пытавшимися провести обыск в одном из домов, погибли два милиционера». «При ограблении квартиры фабриканта Л. упорный купец отказался выдать ключи от кассы. Столовыми ножами ему надрезали щеки, лоб, кожу на плечах и шее и поливали места порезов одеколоном…» «Сотрудники милиции задержали и разоружили анархиста, открывшего среди бела дня беспорядочную стрельбу на Страстном бульваре. Задержанный отказался назвать себя и для выяснения личности был доставлен в здание совета милиции. Здесь он вёл себя вызывающе, угрожал всех комиссаров скоро «поставить к стенке». Через некоторое время из «главного штаба» анархистов, обосновавшегося в бывшем Купеческом клубе на Малой Дмитровке, 6, в совет милиции позвонил один из главарей «Черной гвардии» и потребовал освободить задержанного. Когда ему ответили отказом, он пригрозил: «В таком случае мы вынуждены освободить члена нашей федерации силой». Буквально через полчаса на Тверском бульваре, недалеко от здания совета милиции, появился броневик. Под его прикрытием отряд анархистов обстрелял руководящий центр московской милиции…»

Брюс Локкарт, глава британской миссии в Москве, писал в своих мемуарах: «Реальную опасность для человека представляли в эти первые месяцы после революции не сами большевики, а анархисты – банды воров, бывших кадровых офицеров и авантюристов. Они захватили несколько лучших домов в городе, и, вооружившись винтовками, ручными гранатами и пулемётами, распоряжались по праву сильного в столице. Они подстерегали своих жертв из-за угла и бесцеремонно расправлялись с ними… Когда мы выходили из дома вечером, мы никогда не ходили поодиночке, даже на очень короткие расстояния. Мы шли всегда посреди улицы, держа руку в кармане, где лежал револьвер. Беспорядочная стрельба не смолкала всю ночь…»

«Лучшими домами», о которых говорит Локкарт, были самые роскошные особняки бывших московских богачей: штаб МФАГ на Малой Дмитровке, 6 (сейчас театр «Ленком»), дом N 9 на Поварской (сейчас посольство Кипра), соседнее здание N7 (сейчас посольство Норвегии), роскошный особняк на Воздвиженке, 16 (сейчас «Дом приёмов» правительства), особняк по адресу Настасьинский переулок, 1: там находились редакция газеты «Анархия» и «Кафе поэтов». Заняв в центре Москвы 26 лучших зданий и превратив их в вооруженные крепости, анархисты буквально контролировали город.

Однако нельзя сказать, что Москва дрожала от страха. Наоборот, сияли огнями и гремели музыкой кабаки и рестораны – люди прожигали деньги, которые завтра могли стать простыми бумажками. Тот же Брюс Локкарт вспоминал: «Кабаре были даже и в отеле, где теперь была наша главная квартира. Цены были высокие, особенно на шампанское, но у посетителей, которые с ночи до утра толпились за столиками, не чувствовалось недостатка в деньгах…»

И одновременно, под кабацкую музыку, 9 апреля анархисты угнали автомобиль полковника Реймонда Роббинса, члена американской дипломатической миссии, и напали на кремлёвский автопарк, чуть не угнав лимузин Ленина.

Понятно, что в этих условиях вместо вывоза мусора с Кремлевской территории ленинский ВЦИК в первую очередь разработал «Перечень работ по устройству охраны и укреплению Кремля». Уже 17 апреля «Перечень» предписал коменданту Кремля организовать «немедленное, правильное и точное распределение охраны в Кремле», строгое наблюдение за окрестностями с кремлевских стен, создание в башне Троицких ворот центрального боевого поста. Охранявших правительство латышских стрелков заменили на курсантов Первых Советских пулеметных курсов командного состава РККА, которым помимо пулеметов и личного оружия выделили три броневика и три «противоаэропланных» орудия.

С этого времени Кремль стал соответствовать своему изначальному имени, татарскому слову «хэрэм» – «крепость», «крепостная стена». Зачистка этой крепости свершилась стремительно, все его «дореволюционные» жители были выселены: монахи и монахини разъехались по монастырям, остальные – по Москве и деревням, где легче было с продуктами. А за кремлевской стеной, оснащенной пулеметами, танками и противовоздушными пушками, тут же укрылось от народа преданное ему советское правительство.

Поскольку здание Большого Кремлевского дворца требовало ремонта, Ленин с женой и котом переехали в специально подготовленную для них квартиру площадью 316 кв. метров на третьем этаже в Здании судебных установлений, переименованном в здание Рабоче-крестьянского правительства. Причем рядом с квартирой Ильича, в том же коридоре, оборудовали его кабинет и зал заседаний Совнаркома. Отопление в здании в то время ещё было печным, в квартире было несколько обычных печек. Спустя какое-то время привели в порядок Большой Кремлевский дворец. В нем и в Кавалерских корпусах обосновались Лев Троцкий, Яков Свердлов, Алексей Рыков, Лев Каменев, Владимир Бонч-Бруевич, Клара Цеткин, Вячеслав Менжинский, Феликс Дзержинский, Анатолий Луначарский, Карл Радек, Елена Стасова, Демьян Бедный, Михаил Калинин, Вячеслав Молотов и другие. Лишь Григория Зиновьева оставили в Питере «выполнять до конца» задачу по спасению города от немцев и собственных бастующих граждан. А Иосифа Сталина (Джугашвили) поселили в Кремле сначала в крохотной квартире двухэтажного деревянного домишки N 2 на Коммунистической улице, а потом переселили соседом Луначарского в Потешном дворце. Что, конечно, взбесило гордого грузина, который любил потешаться над другими, но себя выставлять на потеху никому не позволял. Впрочем, стойкость характера, закаленного революционной борьбой, ему не изменила, и его скрытое бешенство не видел никто, кроме юной сожительницы 17-летней Нади Аллилуевой, брак с которой будет оформлен позже.

[Первая супруга Иосифа, 22-летняя Екатерина Сванидзе, умерла от брюшного тифа в 1907 году, спустя всего восемь месяцев после рождения сына. По красивой полуофициальной легенде Сосо Джугашвили так любил красавицу Като, что во время похорон спрыгнул в ее могилу и рыдая обнимал гроб. Но вынужденный назавтра вернуться в Баку, куда был сослан охранкой сразу после июльского ограбления Тифлисского банка, оставил восьмимесячного Якова старшей сестре Екатерины Александре. С тех пор Иосиф Коба (по-грузински – неукротимый) шесть раз побывал в ссылках в Сибири, где крутил романы с местными красавицами (в основном, несовершеннолетними), но ни на одной не женился, хотя, как минимум, двух из них осчастливил детьми. В 1913 году, во время очередного романа – на этот раз с революционеркой Людмилой (Еленой) Сталь – он стал Сталиным, подписав этим псевдонимом свою статью «Марксизм и национальный вопрос» в ленинской газете «Искра».]

Как бы то ни было, в 1918 году только в Большом Кремлевском дворце официально прописались 59 высоких правительственных чиновников, а в 325 кремлевских квартирах постоянно проживало уже более 1 100 человек. Для них были созданы улучшенные бытовые условия: кооператив «Коммунист», детский сад «Красная звезда», медицинская амбулатория, пропарочный пункт для одежды в целях борьбы с эпидемиями, баня, склады, столовая. Ведь надо было «освободить ответственных работников и их семьи от домашних и мелочных забот, где затрачивается немало драгоценного времени и энергии как самих работников, так и их жен, которые часами проводят возле примусов за варкой пищи». А еще «такая организация именно и должна создать тот коммунистический быт и идеал, к которому мы стремимся». Как написал Троцкий, «в Кремле, как и по всей Москве, шла непрерывная борьба из-за квартир, которых не хватало».