Жена янтарного князя (СИ) - Атлант Полина - Страница 10

— Пусть работники твои полируют, для чего ты их содержишь, — Ингольф же, как всегда, предпочел свежее пиво. И служанка удовлетворила его жажду, подав ему огромный полный бокал с пенной шапкой.

— У них хватает работы, милый! Делают пластины и все еще перебирают привезенный янтарь, — улыбнулась я ему, отчитываясь за работников, чтобы он знал, что они не бездельничают и честным трудом зарабатывают себе на хлеб.

— Пусть лучше помогают тебе. Да и янтарных пластинок пока хватает, я раздал своим охранникам и важным работникам, — пояснил он с какими людьми в нашем хозяйстве рассчитывается янтарем.

— Кстати, почему-то та вдова так и не пришла за своей выплатой, — я отпила из бокала.

— Не переживай, уже ей все отвез. Сразу же отметился у судьи, он все одобрил и записал, — Ингольф тяжело вздохнул.

— Хорошо, я рада, что ты все решил! — я доела и вытерла рот.

— Я никогда не оставляю важные дела на потом, — сытый муж откинулся на спинку стула, попивая пиво.

— И это правильно, дорогой! — улыбнулась я ему.

У Ингольфа заблестели глаза, он повернулся к слуге у двери и громко спросил:

— Баня готова?

— Да, господин, все готово, — кивнул он ему, слегка поклонившись.

— Вот и замечательно! — Ингольф поставил на стол пустой кубок, вытер усы и встал из-за стола. — Пора немного расслабиться. Пойдём, милая, баньку примем!

Я почувствовала, как зажгло мои щеки, и от стеснения перед молодыми служаночками я опустила взгляд. Я любила эти редкие моменты уединения с Ингольфом, когда он забывал о своих землях и заботах, и просто становился любящим мужем.

— Пойдем! — уверенно сказала я, поднимаясь с кресла.

Ингольф взял меня крепко за руку, словно не хотел, чтобы я передумала.

Мы вошли в купальную, в которой едва помещался очаг, пара лавок и большая бадья, застеленная белой простыней. Рядом стояла лесенка с двумя ступеньками. Комната была хорошо протоплена. На одной из лавок лежали вещи, подготовленные служанкой: чистые полотна для вытирания и длинные простые сорочки.

Ингольф, не говоря ни слова, начал раздеваться, не сводя с меня взгляда. Я же, немного смущаясь и отвернувшись, чтобы не показывать своего волнения, сняла с себя одежду. Словно впервые находилась с обнаженным мужчиной в таком месте. Хотя прекрасно знала, что в бане супруги становятся просто мужчиной и женщиной, наслаждающимися близостью друг друга.

Муж направился к кадке и залез в нее. Я за ним следом опустила тело в мыльно-мутную пахучую воду. Приятная горячая вода расслабляла. Он закрыл глаза и положил голову на край кадки. Пар поднимался от поверхности, окутывая лицо легкой дымкой, и в воздухе витал слабый аромат трав.

Я подвинулась к нему.

— Дорогой, тебе нужно чаще отдыхать, ты слишком много работаешь, дома не бываешь, — промурлыкала я, проведя рукой по твердым мышцам его груди.

— Спасибо, любимая, за заботу, — Ингольф открыл глаза и улыбнулся. Он взял мою руку и поцеловал.

— Иногда ты мне кажешься таким далёким… — прошептала я. — Мне хочется быть с тобой чаще вместе.

Он долго смотрел на меня.

— Я забочусь о том, чтобы у нас все было, — сказал он тихо, проводя пальцами по щеке, подбородку, шее.

Его дыхание коснулось моей пульсирующей шеи — горячее, нетерпеливое, а руки скользнули по чувствительной коже.

Я закрыла глаза. По телу пробежалась легкая дрожь.

— У меня есть все, о чем можно мечтать… — прошептала я.

Он ухватил меня за талию и притянул к себе. Я привстала и медленно присела на него сверху с громким стоном. Его рука скользнула в мои волосы. Я прижалась к нему и наши губы встретились, сначала осторожно, но вскоре вся наша сдержанность исчезла. Осталась лишь жажда.

В туманном полумраке исчезли последние преграды, последние сомнения. Наши тела слились в едином ритме, который говорил больше любых слов — диком и нежном, страстном и примиряющим. Я вцепилась пальцами в кожу его плеч, боясь потерять бешеный темп.

Когда наши стоны стихли, я, обессиленная, положила голову ему на плечо. Почувствовав не только телесное удовлетворение, но и уверенность в том, что, несмотря на любые обстоятельства, мы всегда найдём дорогу друг к другу.

Эрна разбудила меня рано утром и напомнила, что сегодня среда — день похода на рынок. Ингольфа, конечно же, уже не было дома.

— Неужто господин уже отбыл? — сонно пробормотала я, нехотя разлепляя веки.

— Да, госпожа, — отозвалась Эрна, хлопоча возле ушата с водой. — Еще до рассвета.

— И не оставил весточки для меня, когда вернется? — простонала я, отгоняя остатки дрёмы.

— Посевная на носу, госпожа, — объяснила Эрна, будто оправдываясь. — Семена закупить нужно, поля подготовить, да и огороды ждут. В такую пору господина дома не дождёшься.

— Вечно он в отъездах своих… — проворчала я, сонно плетясь к кадке умываться.

Эрна проворно расчесала мои влажные волосы и заплела тугую косу.

— Ничего, милая, ко всему привыкнете! Такова она, жизнь семейная да доля женская. Господин — в делах, а супруга — в заботах! — ласково говорила Эрна, приглаживая выбившиеся пряди.

— Тяжело мне пока к этому привыкнуть, Эрна, — вздохнула я, натягивая длинную полотняную рубаху.

— Да что вы, миленькая, ведь только год минул со свадьбы. Вся жизнь супружеская впереди. Привыкнете, как и все!

Я отыскала в сундуке сарафан нежного голубого цвета. Дорогая гладкая ткань переливалась, а парчовая лента, расшитая золотыми нитями, сверкала по краям. Накинув его поверх рубахи, я поёжилась от приятной прохлады.

— А где же твой супруг, Эрна? Или ты не была замужем?

Динерин достала из соседнего сундука широкий кожаный ремень с серебряной пряжкой, выполненной в виде головы дракона. Взгляд её потускнел.

— Я вдова, госпожа моя. Подзабыли, наверное… Погиб он, когда с вашим батюшкой в шторм на море попал, — проговорила она тихо, стягивая ремнём мою талию.

— Прости, родная! — порывисто обняла я её, чувствуя, как ком подступает к горлу. — Ничего, — махнула рукой динерин, словно отгоняя печальные воспоминания, и подала мне небольшой кожаный мешочек-сумочку.

Накинув на плечи тяжелый теплый плащ из овечьей шерсти, я вышла во двор. Пятеро охранников уже ждали у ворот, готовые сопровождать нас в центр Сагарда.

Рынок раскинулся неподалеку от священной рощи, чьи врата были распахнуты для прихожан. У входа, по обе стороны, стояли прислужницы с плетеными корзинами, принимая пожертвования.

В этот день на рынке царило оживление — знатные сельские дамы съехались со всей округи. Скупали ткани, выбирали обувь, рассматривали вязаные вещи. Янтарные пластины переходили из рук в руки, обмениваясь на необходимые товары: свечи, соль, мыло, пряжу и целебные мази.

К полудню все собирались в таверне, чтобы отведать лучшего травяного эля во всей округе. Там, за кружкой душистого напитка, судачили обо всем на свете и делились местными сплетнями.

Мужчин на рынке, как и в таверне, почти не было. За исключением торговцев, личных охранников, смотрителя рынка, его работников-погрузчиков и шайки сорванцов с корзинами, сновавшими туда-сюда.

Эрна не отходила от меня ни на шаг, как и бородатые охранники. Мы быстро продали янтарные пластины, и на выручку от украшений я накупила себе новых тканей и обуви. Эрна покачала головой, не понимая зачем к каждой ткани должна быть подходящая обувь. И куда я ее девать буду, в бочках солить собираюсь, что ли!

После как мы отведали в таверне по кругу эля, Эрна напомнила мне, что нужно прогуляться в рощу. Попросить у божества скорейшей беременности. Мол, традиция такая. Так тому и быть. Пожертвовав самородки янтаря прислужнице у правой стороны, я получила от прислужницы с левой «живую» дань — петуха для Доброго бога плодородия.

Охранники остались стоять у ворот. Не почитают они этих богов местного народа. Я и сама не могла припомнить, чтобы раньше ходила в такие рощи! Еще нужно было отрубить бедному петуху голову, чтобы якобы утолить голод деревянного столба, который выдумали люди.