Жена янтарного князя (СИ) - Атлант Полина - Страница 11

Увы, традиции есть традиции!

Березовая роща, укрытая изумрудным ковром зубровки душистой, была ограждена высоким частоколом. Ни единого постороннего деревца, ни единого лишнего кустика, лишь стройные стволы берез и ягодные кустарники украшали её подлесок. В роще царили благоговейная тишина и покой, а воздух был напоён густым, пьянящим ароматом цветущего шиповника. Куда ни глянь — пестрели шляпки грибов, алели спелые ягоды, зеленели дикие целебные травы. Истинный рай для травниц и знахарок!

Я направилась к вымощенному камнем кругу в самом сердце рощи, где у древнего жертвенника, в ожидании подношения, возвышалась статуя трехликого Свентовита. С замиранием сердца приблизилась я к идолу, пытаясь понять, что от меня требуется, заглянула в его деревянное лицо.

Из тенистых кустов, словно призрак, возник прислужник в маске из бересты и, не говоря ни слова, выхватил у меня петуха. Одним взмахом ножа он отрубил птице голову у моих ног, наполнил резную деревянную чашу горячей кровью и протянул её мне.

Я уставилась на него. Он что, хочет, чтобы я выпила сырую кровь?

Прислужник дернул меня за рукав, почти впихивая чашу в губы. Нервная дрожь била ознобом, хотелось развернуться и бежать без оглядки.

— Отпей лишь глоточек, Милослава! — послышался шёпот где-то со стороны.

Я повернулась и увидела стоявшую рядом подругу Антонину. Она спасла ситуацию. Встала рядом и склонившись в глубоком поклоне перед статуей, смиренно замерла, ожидая своей очереди.

— Ты же хочешь ребеночка? — прошептала она мне на ухо.

Я нервно сглотнула, ком застрял в горле. Кивнула, стараясь унять дрожь. Закрыв глаза, собрав всю свою волю в кулак, я взяла чашу из рук прислужника и поднесла к губам. Притворилась, что делаю глоток, но лишь слегка пригубила, тут же сморщившись от отвращения.

Прислужнику не понравилась моя уловка. Он грубо толкнул чашу, облив мою шею и одежду липкой, теплой кровью. Я вскрикнула от неожиданности, но тут же получила резкую пощечину. Палец прислужника ткнул в сторону статуи, затем коснулся моих губ, требуя молчания.

Я встала как вкопанная, приложив ладонь к щеке. Прислужник передал чашу Антонине, та быстренько отпила из чаши большой глоток. Не знаю, может после ожидалась какое-то благословение или подобное вознаграждение, но я не дождалась. Сорвалась и помчалась к выходу.

Где-то на выходе Антонина догнала меня.

— Подожди же, Милослава!

Прислужницы, увидев меня, застыли с вытаращенными глазами, мгновенно осознав, что стряслось неладное, и захлопнули ворота.

Эрна, заметив кровь на мне, издала приглушенный стон и прикрыла рот ладонью. Охранники угрюмо нахмурились.

— Ох, господин Ингольф в ярость придет!

— Да плевать! Платье как платье! — огрызнулась я, от злости готовая крушить всё вокруг.

Эрна обиженно опустила голову.

— Ступайте за телегой, — проговорила моя служанка сквозь слезы, обращаясь к охранникам.

Антонина сочувственно взглянула на меня.

— Вообще-то, это был его первый подарок тебе перед свадьбой, милая! Он этот сарафан из далекого Мраморного града привез…

— Госпожа моя, что же там случилось? — прошептала Эрна, боясь поднять глаза.

— Прислужник ударил меня по лицу и облил кровью, разве не видно? — резко ответила я, отводя взгляд.

— Ох, горе какое!

— Послушай, ты вела себя странно, дорогая, — Антонина потянула меня в сторону. — Я тебя не узнаю! Ты словно подменили тебя после того… случая.

Я обхватила себя руками, словно пытаясь защититься от невидимого врага.

— Ну не хотела я пить эту кровь!

— Но раньше ты пила и ходила сюда часто, что теперь не так? — Антонина осторожно погладила меня по руке.

— Я не знаю… — проскулила я, чувствуя, как к горлу подступает тошнота от въедливого запаха теплой крови, исходящего от меня. Скорее бы домой, содрать с себя эту проклятую одежду.

Антонина обняла меня, и теперь на ее одежде тоже алели зловещие пятна.

— Не приходи больше сюда, а то они тебя будут по роще гонять с прутьями, как козу, — прошептала она мне на ухо. — Лучше приезжай ко мне, вместе пойдем на капище северян. Там не заставляют пить кровь!

— Спасибо! — шмыгнула я носом.

Мои охранники вернулись с телегой так быстро, как только могли.

— Ты прости меня, подруженька, что давно не приходила. Альвар дальше рынка меня не пускает никуда после того, как мы с тобой в бухту ходили, — виновато произнесла Антонина.

Я села в телегу и поспешно закуталась в плащ.

— Ты прости меня, что потащила тебя в опасное место!

Антонина вытерла слезы и, стоя вместе со своими охранниками, провожала меня взглядом.

Эрна молчала всю дорогу, лишь ее взгляд беспокойно блуждал по окрестностям. По прибытии домой я приказала сжечь окровавленные одежды. Динерин долго пыталась отговорить меня, убеждая, что всему найдется объяснение, что лучше поведать обо всем Ингольфу, чем скрывать подобное. Но я не желала, чтобы какая-то вещь стала причиной очередного раздора.

Хвала богам, Ингольфа не было дома. Один из его стражников доложил, что господин отбыл в Охотничий домик осматривать поля, скорее всего, вернется лишь завтра.

Я облегченно выдохнула, хоть и не чувствовала за собой особой вины. Платье, конечно, было жаль — роскошный шелк, тончайшая вышивка…

Увы, «пролитое молоко не соберешь!».

Эрна принялась раскладывать купленные ткани и обувь по сундукам. Она пыталась меня взбодрить, показывая и нюхая ткани. Однако, мое настроение не улучшалось. В душе поселилась тоскливая досада, и, несмотря на подступающие сумерки, я направилась в мастерскую. Лишь любимое дело могло отвлечь от тягостных мыслей.

Я разожгла в чашах огонь и зажгла свечи. Золотистый теплый свет озарил полумрак, и я, засучив рукава, погрузилась в работу. Сложный заказ требовал сосредоточенности. Я отчаянно пыталась удержать внимание, но назойливые мысли то и дело возвращались к злополучному платью.

Я гнала прочь неприятные воспоминания, стараясь сконцентрироваться на янтарном самородке, на монотонном вращении шлифовального круга. Работа, требующая внимания и точности, словно бальзам успокаивала душу, а время текло незаметно.

Поглощенная любимым делом, я почти забыла о голоде, о досадном происшествии, но стала думать о том, что эту ночь проведу в одиночестве, без любимого. Лишь когда совсем стемнело, и охранник пришел проводить меня, я отложила инструмент и окинула взглядом завершенные янтарные вставки. Уголки губ тронула слабая улыбка.

Усталая, но довольная, я покинула мастерскую и вернулась домой.

— Накрывайте на стол! — скинула я плащ у лавки.

Служанка, склонившись в низком поклоне, удалилась на кухню. Я опустилась в кресло у очага. В зале не было Эрны, да и вообще почти никого из служанок. Дом казался непривычно пустым.

Где эти молоденькие щебетуньи, обычно кучкующиеся на лавочке в ожидании, когда господа закончат трапезу?

Сегодня мне до боли необходимо их присутствие. Просто, чтобы излить душу, поболтать о пустяках, рассмотреть ткани и померить новые туфельки. Мне так не хватает обычной женской болтовни, чтобы хоть на миг забыть о тяготах дня.

Встревоженная, я направилась на кухню. У печи, согнувшись в три погибели, копошилась пожилая кухарка, перекладывая тушеное мясо из огромной кастрюли в миниатюрный котелок. Эрна подогревала эль, что, как динерин, она делать была не обязана.

Вторая служанка ставила на поднос посуду и приборы на две персоны. Развернувшись, она замерла на пороге, словно я застала её за чем-то предосудительным.

— О, госпожа!

Действительно, должно быть я, хозяйка этого дома, редко сюда заглядываю, раз мой визит вызвал такое замешательство.

— Где все остальные служанки? — обратилась я к женщинам.

Эрна поставила полный кубок на поднос и вытерла руки полотенцем.

— Так они с господином уехали.

От этих слов меня внезапно затрясло.