Индокитай (СИ) - Насоновский Сергей - Страница 17

— Ну что, капитан, теперь нам как можно быстрее надо попасть в Сайгон, — сказал я.

— Да, до Сайгона мы будем добираться примерно 5–6 дней, если погода, конечно, не подведет — ответил он, почесав подбородок.

— Ну что поделать, главное, чтобы на свою пятую точку приключений опять не поймать, как это не редко с нами случается, — сказал я.

Джонка шла уверенным ходом, а море, будто подыгрывало нам, и не выказывая никаких сюрпризов. Мы наконец-то смогли обстоятельно выяснить все перипетии, случившиеся с Семеновым, за время его странствий по морям и океанам. Выяснили, что тот набрался немалого опыта, и на корабле французы его ценили. Вот только сломанная челюсть племеннику боцмана, перечеркнула все и его выкинули как собаку в ближайшем порту. Тот, как понятно и был Хайфоном. Сам Петр родом был из небольшой деревушки в Тверской губернии, отправился в свое время на подработки в столицу, ну и попал на торговый корабль матросом. Работал у нашего купца четыре года, на разных должностях, да и в итоге во Франции угодил в неприятности, после которых еще несколько лет вынужден был служить лягушатникам. А что поделать, бумаги за выплаченное вперед жалование подписал, осталось либо в тюрьму, либо на палубу. Как оказалось документов у того не было вообще никаких, он и у Французов работал без документов, хотя уверен, что те все же какую-то справочку слепили, на случай проверки экипажа. А русского работничка особо в портах и не выпускали с корабля, по его словам.

Еще за время пути до Сайгона мы с братьями лучше узнали нашу опекуншу. Которая как оказалось отлично владеет вин чун. Это китайское боевое искусство, такой стиль кунг фу отлично подходящий для женщин благодаря технике работы на короткой дистанции и использования энергии противника. Ее в Ханое обучал какой-то китайский мастер, и скажу честно, очень недурно тот ее натаскал. По крайней мере, когда мы устраивали учебные спарринги, то она вполне нам с братьями могла противостоять. Конечно, работали мы не в своей привычной манере, и не использовали приемы, после которых дружеский бой может закончиться летально для одного из участников. Но тем не менее техника, для нас с братьями была новой, и мы весь путь ее оттачивали под грамотным руководством Май.

Как стало понятно после ее рассказа, она осталась по сути дела совершенно одна, семьи у нее нет, подробности ее потери и вообще личную жизнь Нгуен как-то обходила, ну а я не лез особо в душу. Короче из всей ее собственности и есть только то, что находиться на нашей джонке, да и еще те довольно значительные деньги для Индокитая, что мы должны ей заплатить по итогам выполнения наших договоренностей.

По правде говоря, мы как-то сдружились, и особо разницы в возрасте, между нами, не чувствовалось, она видимо привязалась к нам как к младшим братьям, и когда попросили ее поучить вин чун, увидев ее тренировку рано утром на палубе, она, по-моему, с большой радостью согласилась. А сама тем временем много спрашивала о далекой России, о которой в этих краях, по правде, никто-ничего и не знает, разве что торговцы, да и те считай все европейцы да в меньшей степени китайцы, которым до местного населения дел особо нет, кроме как торговля их не интересует ничего. Мы подробно рассказали, даже показав на карте, где живет наша семья, а где находится столица Российской империи. Когда Нгуен увидела расстояния и размер нашей страны ее глаза округлились как чайные блюдца, кажется, она стала из азиатки трансформироваться в европеоида. Не верилось ей, что бывают такие огромные страны как наша. И после этого она попросила поучить ее русскому языку. Так и длился путь, состоящий из тренировок на палубе, уроков вьетнамского и русского языка, ну и конечно ж помощи капитану Вонгу. За весь путь мы пару раз причаливали к берегу в мелких поселениях, для пополнения припасов воды и свежей еды. Благо здесь с фруктами никаких проблемы нет, и честно за время, проведенное в Индокитае, мы с братьями к ним изрядно привыкли, и кажется, что, когда вернемся в Россию, будет по ним определенно скучать. А Нгуен внимательно нас изучала весь путь, что не укрылось от наших глаз, и перед прибытием в Сайгон спросила: — Илья, а можете меня забрать с собой в Россию, меня, по правде, здесь ничего не держит, и честно с вами расставаться не хочется. Я впервые за много лет почувствовала себя как дома со своими близкими, которых теперь уже не вернуть.

— Почему бы и нет, дело тебе мы найдем, да и замуж выдадим, можешь не сомневаться. Сейчас главное нам найти Саньку, и тогда уже будем планировать дальнейший путь.

Я подумал и добавил: — Знаешь Нгуен, нам очень далеко скорее всего придется забраться во Вьетнам, и не очень уверен, что мы сможем вернуться на эту джонку, по крайней мере я оставлю Вонгу распоряжение, чтобы ждали нас ровно три месяца, после чего уходили в Фучжоу и занимались перевозками, пока мы не объявимся. И тут есть вот какая- проблемка. У нас накопились трофеи после нескольких столкновений с нехорошими людьми их как-то хочется их перевести в бумажную валюту, лучше не местную. А то черт его знает, за пределами Индокитая она вполне может быть не дороже обычной резаной бумаги, поэтому лучше если это будут фунты или франки на худой конец. Да и с собой по джунглям таскать мешки с металлом, по правде сказать, очень не хочется.

Опекунша посмотрела на меня внимательным взглядом и попросила показать, что мы хотим поменять, после чего мы с Никитой стали потрошить наши закрома, в которых осталось еще не мало ценностей из Фучжоу и Байхэ. Нгуен окинула взглядом все это богатство и прямо-таки присвистнула: — Да мальчики, не хило вы умеете находить богатеньких нехороших людей, — после чего заливисто расхохоталась.

В принципе, как и планировали на седьмой день пути наша джонка медленно вошла в оживленную гавань Сайгона. В будущем этот город переименуют в Хошимин, в честь лидера национально освободительного движения Вьетнама Хо Ши Мина, роль его в истории этой страны была огромной. Ведь этот гордый народ воевал с огромной западной машиной во главе с США, и что не часто было в двадцатом веке, победил капиталистов, объединив северную и южную часть страны в одно социалистическое государство. Нелегко им пришлось конечно, и даже в двадцать первом веке моего прошлого не все раны этой страшной мясорубки затянулись на земле Вьетнама.

В этом городе Нгуен уже несколько раз была за свою жизнь, правда при каких обстоятельствах, для нас оставалось загадкой, но она уверила, что здесь есть надежные люди, которые помогут решить оба наши вопроса, что касаются поиска лягушатника, ну и по трофейным делам, конечно же.

Мы собрали все ценности, которые хотели продать знакомым Нгуэн Тхимай, и вместе с ней сошли на берег.

Большой город встретил нас шумом торговцев, криком повозок и ароматами моря. Нгуэн Тхимай махнула рукой — к нам подъехал рикша и повёз через лабиринт городских улиц к китайскому кварталу, который встретил нас многоцветием огней, запахом жареного риса и пряностей. Узкие улицы были заполнены людьми, лавками и небольшими ресторанами. Красные фонари качались над входами магазинов, на стенах красовались иероглифы. Нгуэн уверенно вела нас по извилистым переулкам, словно знала здесь каждый уголок. Мы прошли мимо ювелирной лавки, где сверкали драгоценные камни, миновали мастерскую по ремонту джонок и оказались на небольшой площади, где кипела жизнь.

— Здесь должен быть Ли Джен, — сказала Май, оглядываясь по сторонам. — Он помогал нам раньше.

Внезапно из тени вышел коренастый мужчина в шелковом халате. — Кто? — спросил он, — о мёртвом Ли Джене беспокоится? Его голос был хриплым и угрожающим. — Теперь здесь правит Джан Хо, и он не любит чужаков. В тот же миг со всех сторон появились вооружённые люди, в количестве не меньше дюжины. Мы с братьями поняли, что попали в ловушку.

— Вы пришли не вовремя, — ухмыльнулся главный. — Джан Хо не прощает ошибок, особенно когда речь шла о старых долгах. И он зло глянул на Нгуэн Тхимай.

Окружённые со всех сторон, мы оказались в реальной западне, из которой казалось придется прорубаться в прямом смысле этого слова. Но Май, сохраняя хладнокровие, достала медальон, висевший на её груди, и, раскрыв его, показала отморозку: — Этот знак принадлежал моему отцу — он был старейшиной из старого союза. Тот, кто им владеет, имеет право говорить от имени всех кланов. Джан хо замер, глаза его распахнулись от удивления: — Откуда?