Твой номер один - Саммер Катя - Страница 10

Вздохнув, щелкаю кнопку на пульте. Телевизор, естественно, запускается на спортивном канале. И кто там играет на центральном корте под палящим австралийским солнцем?

Конечно, Алекс Де Виль!

Я знала, что у него сегодня по расписанию матч первого круга. Откуда? Ну, просто знала. Вообще не планировала следить за его игрой, но разве тут устоишь?

Он уже ведет 2-0 по сетам у какого-то квалифая из Китая. И как раз становится на подачу при счете 3-2 в третьем. Значит, уже сделал брейк и просто добьет беднягу авторитетом.

Так и происходит. Алекс шикарно подает, не позволяя сопернику даже зацепиться за розыгрыш на приеме. Потом без напряга отыгрывает гейм на подаче китайского теннисиста, попутно успевая заработать брейк. Толпа к Де Вилю сегодня благосклонна – редкий случай, и он купается в лучах народной любви, отыгрывая шикарные розыгрыши. Бьет мощно по прямой, остро принимает по косой, заколачивает шикарные виннеры. Просто мастер-класс от дьявола.

При счете 5-3 в дверь номера стучат, и я, с трудом отрывая взгляд от экрана, иду открывать. Но к еде не притрагиваюсь – забрав поднос с салатом и стейком, возвращаюсь обратно на кровать, чтобы посмотреть, как Алекс подает на матч.

У меня чисто профессиональный интерес. Разумеется. Меня совершенно не волнует, как выглядит его задница в шортах и как рельефно прорисовываются кубики на животе, когда задирается футболка на подаче. Просто даже несмотря на паршивый характер, он высококлассный теннисист. И мне есть чему у него поучиться.

На расстоянии.

Потому что разговаривать с ним я больше не планирую. Никогда. Даже двойное никогда. Теперь он знает, что я не прачка, а играю в туре, но это не меняет расклада сил между нами. Все плохо. И будет лучше притвориться, что его не существует.

Он грозился меня выпороть!

Вместе с тем, как Алекс заколачивает эйс на первом же матч-пойнте и с легкостью берет матч, меня затапливает волна смущения. Потому что я вдруг живо представляю его массивные ладони, которые он сейчас поднимает вверх, аплодируя публике в знак благодарности за поддержку, на своей заднице…

Алекс

На послематчевой пресс-конференции по итогам первого круга журналисты опять пытаются втянуть меня в рассуждения о противостоянии с Холлиуэллом, но я быстро обрубаю эти порывы. Прошу задавать вопросы по матчу или катиться к черту. Не так буквально, конечно, но мой настрой все считывают и имя «Святоши» всуе больше не упоминают. Спрашивают про предсезонную подготовку, про титул в Аделаиде, про соперника по второму кругу… После турбулентного начала все идет нормально, пока какой-то тип из французского информагентства не решает кинуть в меня словесную гранату:

– Ходят слухи, что на спонсорской вечеринке несколько дней назад вы стали объектом розыгрыша, – заявляет тот с довольной ухмылкой, словно ничего не доставляет ему большего удовольствия, чем макнуть меня лицом в дерьмо. – Кто-то написал на вашей футболке «Всегда второй». Как вы относитесь к таким шуткам?

Дотянулись бы руки – вмазал бы ему.

– Нормально отношусь, – отвечаю сухо, а после добавлю: – Если тот, кто пошутил, не ссыт и признается в этом публично.

Я представляю, как вспыхнет лицо барби, если до ее ушей дойдет мой комментарий. Хочется, чтобы дошел. Потому что я все два дня с той вечеринки думал о ее сочных… щеках. Даже загуглил ее имя. Понял, что мельком видел ее, но никогда не задерживался достаточно надолго, чтобы заценить. Да и зеленая она была, а сейчас прямо расцвела. Зацепила меня своей дерзостью, пробудила давно забытый вкус предвкушения победы пусть и на личном фронте.

А почему бы и нет? Ей почти двадцать.

– То есть, вы знаете, кто это сделал? – не сдается мужик, игнорируя мое желание закрыть историю с футболкой.

– Я знаю, – говорю кратко, потому что все, что стоило озвучить по этой теме, я уже сказал. – Еще вопросы будут?

– И вас это не беспокоит?

Несмотря на то что я всю свою профессиональную карьеру выступаю за Францию, часто думаю о том, что французы меня на дух не переносят. И при каждом удобном случае стараются уколоть, указав на мое иммигрантское место.

– Меня нет. А вас? – спрашиваю я, пронзая зарвавшегося журналиста взглядом.

Остаток пресс-конференции проходит бодро. Еще пара стандартных вопросов, и меня отпускают восвояси. Впрочем, уехать сразу я не могу – обещал боссам ATP, что дам интервью телеканалу. На все это уходит еще час с небольшим, и только потом я забираю вещи из раздевалки и, созвонившись с водителем ожидающей меня тачки, иду к выходу с арены через буфет. Беру там салат с ростбифом на вынос и чай, чтобы перекусить по пути, как вдруг ловлю на огромной плазме в холле подозрительно знакомую светлую косу.

Неосознанно торможу, пяля глаза на экран. Судя по картинке, та самая дерзкая барби Анна Филатова прямо сейчас играет свой матч первого круга на Маргарет-корте.

– Говорят, у девчонки все задатки стать звездой. Уже сейчас играет на уровне первой десятки. Горячая штучка. Смазливая мордашка. Таких рекламодатели любят, – рядом со мной внезапно оказывается Артур, которого я старательно избегал все дни с мероприятия Lacoste, потому что устал слушать его причитания на тему футболки с «порочащей», по его словам, мой имидж надписью.

Я ему сразу сказал, что это ерунда, но он чуть ли не расследование пытался проводить. Было бы забавно взглянуть на его лицо, если бы я намекнул ему, что в рисовании на моей одежде упражнялась та самая «смазливая мордашка», которая вот прямо сейчас упускает сет.

– Ты о которой? – уточняю подчеркнуто небрежно, хотя, чего врать, прекрасно понимаю, кого он имеет в виду.

– О Филатовой, конечно, – ворчит Артур. – Не говори мне, что за «горячую штучку» ты принял Алонсо.

Марианну Алонсо, которая дает Филатовой мастер-класс по теннису, ведя в первом сете с брейком, с трудом можно назвать горячей. Ей уже за тридцать, и она не в лучшей форме. Алонсо выступала в основных сетках турниров Большого шлема еще тогда, когда я шатался по юниорским челленджерам. Она мощная и тактически сильная, но ее возвращение в тур после рождения ребенка вряд ли можно назвать успешным. И несмотря на то, что у барби она пока ведет, видно, что по корту она двигается тяжеловато, а значит, во втором сете физически подсядет.

– Ну, знаешь, – я пожимаю плечами, наблюдая, как Филатова мощно подает по косой.

А неплохо… Подача у девчонки хорошо поставлена. Но вот удар с бэкхэнда явно хромает – не дорабатывает запястьем. Кто-нибудь из ее команды вообще видит это?

– У кого тренируется знаешь? – спрашиваю Артура.

– Паскаль ее уже года два ведет. И отец. Но, говорят, от отца она в последнее время дистанцируется. В ее возрасте – объяснимо. Молодая и гордая, хочет избавиться от родительского контроля.

Я понимаю, о чем он. До восемнадцати я еще позволял матери командовать и вести мои дела, но когда познакомился с тем же Артуром и Антонио, моим тренером из Италии, которого привык называть Тошей, и наладил с ними контакт, то обрубил другие концы, разделив личное и профессиональное.

Но мне очень повезло с Антонио, у которого к тридцати годам не было самостоятельного тренерского опыта: он быстро нашел ко мне подход. Он не стал загонять меня в рамки строгих планов и постепенно довел от игры на тех же турнирах серии «фьючерс», где когда-то застрял сам, до решающих стадий «Мастерсов», «Шлемов» и второй строчки рейтинга. Несколько позже помимо вездесущего Артура в составе моей команды появилась Мария – жена Тоши и мой психолог, которая помогала справиться с эмоциональной нагрузкой и вспышками агрессии, и Фабрис – мой тренер по физподготовке, благодаря которому я сейчас нахожусь едва ли не в лучшей форме за всю карьеру. Если не считать запястье.

– Ты, смотрю, в курсе всего, – усмехаюсь я, в который раз поражаясь тому, что мой менеджер действительно может достать из закромов памяти абсолютно любую инфу о каждом спортсмене из тура.