Мёртвые души. Книга 1 и Книга 2 (СИ) - Аверьянов Евгений - Страница 36

И вторая половина дня будет хуже.

Третий день. Вечер. Теневая долина.

Они больше не нападали.

Они наблюдали.

Я чувствовал это — десятки, сотни глаз без зрачков, взглядов без лиц, внимания без разума. Всё вокруг будто замерло в ожидании. Ни одного взмаха крыла, ни шороха травы. Только пепел, колеблющийся в воздухе, словно под водой. И я — в этой вязкой тишине, один, со скрипящими суставами и пульсирующей болью в боку.

Крепость всё ещё пряталась за горизонтом. Я знал, что она где-то рядом — чувствовал это, как зуб чувствует приближение гнилой иглы.

Но идти туда нельзя. Старый вампир сказал:

«До рассвета — не приближайся.

Ночью она живая. Голодная. Глупый, кто подумает, что каменные стены спят».

И я не собирался проверять его слова. Пока ещё нет.

Я нашёл полуразрушенный каменный выступ — остатки какого-то строения, быть может, древнего сторожевого поста. Осел за ним, вытащил флягу, отпил немного. Вода была тёплой, но мне казалась святой. Руки дрожали.

Тени шевельнулись.

— Тише, — прошептал я сам себе. — Держись. Чуть-чуть. До утра.

Но ночь только началась.

Первая атака произошла неожиданно. Не было ни шороха, ни предвестия — только внезапное движение вблизи. Я бросился в сторону, и в тот же миг над тем местом, где я сидел, пронеслась тень с когтями длиной с мою руку.

Я перекатился, поднялся, выхватил нож.

Тварь была другой.

Не сшитая. Не вышитая. Эта… текла. Из тьмы. Без формы, без костей, но с зубами — много, слишком много зубов. Я ударил — и лезвие прошло сквозь неё, как сквозь дым.

Она извивалась, пыталась обвить меня. Холод, будто внутри вдруг стало пусто. Я инстинктивно отступил в свет от угасающего пепельного огня — и существо отшатнулось.

Я бросил в него пригоршню пепла. Он задымился. Тварь снова отступила.

Значит, можно. Значит, можно жить.

Пламя костра… Надо было разжечь. Но нельзя — дым привлечёт других. Или хуже: её.

Я чувствовал крепость. Как больной чувствует опухоль, которую не видит. Она… двигалась. Точно. Тихо. Будто поворачивалась в темноте, чтобы лечь поудобнее. Я сжался под скальным карнизом и ждал.

Ночь текла медленно.

Я заснул. Не знаю, на сколько.

Проснулся — от звука дыхания. Прямо рядом.

Я открыл глаза. Темнота.

Звук исчез.

Но влага на шее осталась — как от близкого пара.

Я не двигался. Даже не моргал.

Где-то позади камня послышалось копошение. Я знал — если выскочу, будет бой. А сил нет. Я выждал. Раз. Два. Пять. Звук исчез.

Я снова заснул. В полудрёме. В полусмерти.

Удар разбудил меня — что-то схватило за ногу и начало тащить. Я вскрикнул, ударил ногой, потом — ножом, в слепую. Попал. Хрип. Отпустило.

Я упал, захрипел, кашляя кровью. Вижу, как по земле ползут тени, оставляя за собой следы, как слизь. Одна из них будто тянется ко мне. Я отбиваюсь, бросаю в неё камни, пепел, всё, что под рукой.

Ночь не кончалась. Время застыло.

Я лежал на боку, прижимая рану, и смотрел, как над далёким хребтом наконец появляется сероватый отблеск. Не солнце. Но намёк на него. Прелюдия света.

И в этот миг я понял:

твари исчезают.

Растворяются.

Ночь уходит.

Я ещё жив.

Я поднялся с последним усилием, как солдат на последнюю атаку.

Впереди, среди тумана и теней, вырисовывались башни крепости Радоран.

Медленно. Словно пробуждались.

Я побрёл вперёд.

Боль — каждый шаг.

Страх — каждое дыхание.

Но я ещё был собой.

А значит, я могу умереть позже.

Сначала — задание.

Рассвет. Ворота Радорана.

Свет плыл над горизонтом, как тёплый вздох после удушающего кошмара.

Я шёл — шатаясь, почти вслепую, — пока серые очертания башен не превратились в чёткие, чернеющие зубцы. Крепость была огромной. И израненной.

Ворота…

Когда я подошёл ближе, сердце ёкнуло.

Металл был вогнут внутрь, как будто в них снаружи врезалось нечто чудовищной силы.

Древняя броня, сотканная из чернёного железа, теперь была покрыта вмятинами, глубокими царапинами и ржавыми пятнами, будто ворота плакали кровью времени.

Я обошёл сбоку, нащупал щель между створками — едва заметную, но… достаточную.

Стиснул зубы, втянул воздух — и пролез. Металл скребнул по бронежилету, по коже, но пустил. Я провалился внутрь, на одно колено, выругался шёпотом.

Запах.

Тухлое железо.

Плесень.

Старый пепел.

Двор был пуст. Застывшие, выцветшие фрески на стенах, заросшие мхом осколки когда-то аккуратной кладки. Ни флага, ни огня. Лишь стена тишины и горький холод. Я шагнул вперёд.

И тут — движение.

Слева, из тени арки.

Двое. Высокие, изящные, как статуи, но с кожей цвета крови, подсвеченной лунным светом. Глаза как угли, волосы серебристые, даже грязь на их броне выглядела аристократично.

Вампиры.

Я не дал им заговорить.

Кинул нож в первого — в шею, под скулу. Тот зашатался, но не упал. Второй прыгнул, как змея, с выверенной грацией, и я еле успел поднять руку. Когти скользнули по наплечнику, царапая до мяса. Я рванулся вперёд, навалился всем телом, прижал к стене. Он шипел, как кот, и пытался укусить — я всадил нож в глаз. Он задёргался, обмяк.

Первый вампир уже восстанавливался — я выдернул второй нож и бросился. Ударил трижды — в грудь, живот, горло. Он падал с достоинством, как павший рыцарь.

Они не кричали. Не молили. Только ненавидели.

Я остался стоять над ними, тяжело дыша. Кровь — чёрная, вязкая — стекала по камням. Не свежая. Будто давно умерли, но не ушли.

Я прошёл внутрь, через вторые ворота, и город открылся мне.

И я остановился.

Там, где я ожидал площадь, фонтаны, храмы, был…

мёртвый лабиринт.

Здания покосившиеся, двери выбиты или закрыты чем попало — щитами, обломками, костью. Улицы покрыты серой, твердой грязью, как будто по ним прошёл кислотный дождь. Все цвета — выцвели, даже красный кирпич стен стал пепельно-бледным.

С левой стороны валялась повозка — без колёс, с мёртвым животным, давно превратившимся в высохший комок кожи. Крыши некоторых домов были обрушены, окна — пустые глазницы.

Ни детей. Ни стариков. Ни птиц. Ни запахов еды, дыма.