Мёртвые души. Книга 1 и Книга 2 (СИ) - Аверьянов Евгений - Страница 37

Город дышал только гниением.

И главное — тишина. Абсолютная. Без фона. Без ветра.

Как будто даже воздух боится дышать в этих улицах.

Я шагнул дальше. Под ногами хрустнула кость. Я не посмотрел, чья.

За первым поворотом — тень, двинувшаяся на крыше. Я замер. Она замерла. Мы оба ждали. Потом она исчезла.

Не время.

Я вытер нож, хоть и не было смысла — грязь тут прилипала, как упрёк.

Дальше — центр города. Я чувствовал это. Где-то там — храм, ответ, цель.

Но путь туда лежал через мёртвое сердце Радорана.

И я сомневался — мёртвое ли оно на самом деле.

Я шагал по улице, как по кладбищу, только без могил. Каждый дом здесь — как надгробие. Камень на камне, мрак в окнах, сырость на стенах.

Тут когда-то жили люди. Я это чувствовал. Не по запаху — он давно выветрился. Не по голосам — тут их не было. А по отсутствию.

Как будто кто-то вырезал их из мира, оставив только пустую скорлупу быта.

Шаг. Скрип.

Я остановился — из переулка вышли трое.

Одеты в тяжёлые куртки, грудь прикрыта латами, серые плащи тянутся по земле.

Патруль.

Вампиры.

Но не как те — не высшие, не утончённые. Эти были грубее, приземлённее. Местные стражи. Видно было по телодвижениям — сейчас день, и силы у них на спаде. Они шли медленно, глаза прикрыты, будто щурятся от света, кожа бледная, в прожилках.

Я не стал скрываться.

Слишком далеко.

Когда они заметили меня — было уже поздно. Первый поднял руку, но я достал нож, метнул — прямо в горло. Он захрипел, отступил, оступился, упал. Остальные — рывком. Один прыгнул, второй — обошёл с фланга.

Я вошёл в поток.

Сначала удар коленом, потом захват, разворот — второй ломается о стену, и я вбиваю лезвие в висок. Последний был быстрее. Когти скользнули по ребрам — резануло. Не глубоко, но больно. Я поймал его руку, вывернул, слыша хруст, и забил рукоятью кинжала до тишины.

Я остался стоять посреди улицы, тяжело дыша, с кровью на лице — чужой и своей.

Вампиры не кричали, но смерть их была ощутима.

Будто воздух становился чуть теплее, когда они умирали. Как если бы сам город выдыхал.

Тени чуть отступили. На миг.

Я двинулся дальше.

Переулки сужались. Где-то вдалеке слышался металлический скрип. Ритмичный. Повторяющийся.

Как цепи.

Как колёса.

Я пошёл на звук.

Через три перекрёстка — угрюмое здание, почти без окон. Рядом стоял высокий забор. За ним — люди.

Я замер.

За проволокой — мужчины и женщины. Полуголые, исхудавшие, многие на четвереньках. Несколько — с ошейниками. Некоторые — с клеймом на груди.

Они не говорили. Не смотрели в мою сторону.

Как будто не верили, что кто-то может прийти снаружи.

Внутри — большой двор. Угол скинутых тел — не шевелящихся. Отдельная клетка — с ребёнком. Один ребёнок. Живой. Он просто сидел, качаясь, как маятник.

Я чувствовал, как во мне застывает кровь.

В первой крепости всё было иначе.

Там люди работали, имели дома, улыбались — пусть и под страхом. Там был договор.

Здесь — скотный двор.

Над воротами — эмблема. Три когтя, переплетённые с веной. Я запомнил.

Под ней — охранник. Вампир, в доспехах, с алебардой. Спал. Солнце било прямо в лицо, и он лениво прикрывался накидкой.

Я не стал атаковать.

Пока нет.

Я отступил назад в тень, сел на корточки.

Город говорил со мной через смерть.

Я чувствовал — этот вампир, что правит тут, не скрывается. Он не стыдится того, что делает.

Он считает это нормой.

Я вгляделся в людей за забором.

Они не дрожали.

Не просили.

Они просто… жили как могли.

А я — человек, посланный другим монстром, чтобы убить этого.

И сейчас, чёрт возьми, впервые не сомневался, что должен.

Внутри башни было тихо. Слишком тихо.

Пахло… как в сыром подвале, где кто-то когда-то сдох, и никто не стал проверять.

Я шагал по каменным плитам, тускло освещённым лампами в железных сетках. Свет — дрожащий, неуютный, больше мешал, чем помогал.

Первый этаж оказался не приёмным залом, как я ожидал. Ни следа парадности.

Лаборатория.

Грязная, пропитанная смертью, с каменными столами вместо алтарей.

На одном из них — мужчина, седой, с лицом, покрытым пятнами. Вены подведены к глиняным колбам. Его кровь — уже почти чёрная. Глаза открыты. Пустые.

Жив или мёртв — неважно.

Для них — точно неважно.

Дальше — ещё трое. На них кожаные фартуки, как у палачей. Лица спокойные. Один что-то капал в кровь. Второй помешивал содержимое чаши. Третий записывал.

— Слишком быстро умирают, — бубнил один. — Надо сокращать откачку, пусть слабее, но дольше.

— Или кормить меньше. Тогда организм дольше сопротивляется, — ответил другой.

Они не спорили. Просто уточняли методику.

Я остановился у стены, в тени. Смотрел. Не вмешивался.

Я не был здесь для того, чтобы спасать.

Завтра я уйду. Из этого мира. И всё сгорит или замёрзнет без меня.

Люди в клетках — не мои. Их страдание — не мой долг.

Даже если от него сводит зубы.

Клетки стояли плотно, как в скотобойне. Внутри — люди. Больше тени, чем тел. Кто-то тихо плакал. Кто-то просто смотрел в пол.

Никто не просил. Даже взглядом.

Никто не верил.

Я прошёл мимо.

Всё, что я мог им дать — это не выдать их местоположение. Не шуметь. Не привлечь лишнее внимание.

Жестокость — это одна сторона. Беспомощность — хуже.

Я вышел к лестнице. Башня поднималась выше. Возможно, там был архив. Или покои хозяина. Или сам он.

Но здесь, на первом этаже, я увидел суть.

Город мёртв.

А этот этаж — его гниющий корень.

Я задержался у двери. Обернулся ещё раз.

Мужчина на столе чуть шевельнул пальцем. Возможно, просто спазм.

Я не подошёл ближе. Не сказал ничего.

Просто продолжил путь вверх.

Потому что я — не их спасение. Я их забвение.

Лестница заканчивалась массивной дверью из чёрного дерева, украшенной серебряными шипами. Не замком — просто жестом. Стражи не нужно, когда ты уверен, что никто не дойдёт. Или не выйдет обратно.

Я толкнул створку. Дверь издала сухой скрип, как будто вздыхала мёртвой пылью.

За ней — покои. Высокий зал. Потолки терялись во мраке. Тяжёлые шторы из бордового бархата. Стены с портретами — искажёнными, злыми, как воспоминания сумасшедшего.