Клювы - Кабир Максим - Страница 26

Его мучили фантомные боли. Ампутированная стопа чесалась.

Три года он носил одни и те же джинсы, один и тот же свитер. Модные вещи, подаренные Оксаной, пылились в шкафу — «пылились» в переносном смысле, пыли Ваня объявил войну.

Он ненавидел подруг Оксаны («тупые курицы») и запрещал ей с ними общаться. Не делал комплиментов, не хвалил стряпню. Прозвищем «вонючие опарыши» награждал политиков, соседей, просто прохожих. Его будто тошнило от жизни, он будто не жил, а ехал в смердящем лифте и желал поскорее выйти.

Оксана думала, что ему лет сто. Иногда — что двести.

В Польшу он поехал, чтобы собрать деньги на запланированного ребенка. Звонил ей по скайпу. Он оброс и похудел.

«Я тебя не узнаю», — думала Оксана.

Нет, не так.

«Я не знаю этого человека».

Она рассказывала о проблемах с начальством, жаловалась, вымаливала сочувствие.

— Не грузи меня! — обрубил он. — Ты не сталкивалась с настоящими проблемами.

Словно то, что она никогда не наступала на мины, делало ее пустой и наивной.

В доме было чисто. Чистый линолеум (и под кроватью, и под шкафами). Чистые антресоли. Начищенные до блеска конфорки.

У него были свои, неприкосновенные, вилка, ложка и чашка. Однажды Оксана с ужасом заметила, что он пересчитывает количество зеленого горошка на тарелке.

Подруги влюблялись, выходили замуж, вили семейные гнезда.

«Классный у тебя Ваня, — лгали они, — непьющий, гм… пунктуальный».

На годовщину отношений она испекла торт, надела атласное белье. А он впервые опоздал — явился затемно, удалился в комнату и лег под одеяло.

Оксана спрашивала, что стряслось, гладила по плечу. Он молчал и пялился в угол.

«Я сойду с ума», — посетила ее мысль.

Утром он съел торт и вымыл окна. Что произошло накануне, осталось для нее загадкой.

Но не этот инцидент вспомнила Оксана, убегая по вымершим Вршовицам.

Память выдала давнишний разговор.

За ужином она рассказала Ване, как пятиклассницей посмотрела ужастик:

— Я нашла кассету в родительском ящике. «Кошмары на улице Вязов», там играл молоденький Джонни Депп. Половину фильма мне было даже смешно. Я догадалась, как сделаны эти спецэффекты: простыни на стенах, пол, переделанный в потолок. Но чем дольше я смотрела, тем сильнее пугалась. И не из-за Фредди Крюгера. Я представила, что мне запретили бы спать. День без сна, второй…

Ваня методично жевал пельмени. Она заподозрила, что он не слушает, но, вытерев губы салфеткой, Ваня спросил:

— По-твоему, ты знаешь, что такое страх?

Вопрос застал врасплох.

— Я…

— Ты знаешь, что такое страх?

«Господи, — мысленно взвыла она, — ты же не умирал под пулями, ты по глупости наступил на чертову мину!»

— Нет, — сказала она. — Это просто история из моего детства.

— Нет, — кивнул он и ткнул вилкой в пельмень.

Ныне она сказала бы: «Знаю».

Тысяча оттенков страха.

В ванной, по дверям которой царапает ножницами спящая подруга.

В подъезде, заполняемом газом.

Под мостом, в десяти метрах от стаи убийц.

В городе, где каждый желает тебе смерти.

Солнце прогнало морок и согрело асфальт.

…Они продвигались, прячась в тени деревьев. Она подумала, что Корней — награда за годы мучений с Ваней. Что ее бы уже не было, если бы не он.

Улица, насколько хватало глаз, была пуста, и Оксану это устраивало.

А потом они обнаружили труп. Словно червоточину в кожуре привычного мироустройства. На перекрестке, буквально втоптанный в газон, лежал мужчина. Мотоциклетный шлем приплюснулся, растрескалось плексигласовое забрало. Трава окрасилась багровым.

Светофор тревожно пиликал, то медленно, то быстро, как саундтрек к напряженной сцене.

Оксана отвернулась, борясь с тошнотой.

— Смотри.

— Не буду.

— Да нет. Вон туда.

Она взглянула исподлобья:

— Это же…

Под деревьями стоял новенький мотороллер «Ямаха». Похоже, мужчина пытался уехать от своры лунатиков, был сбит на землю и уничтожен. И произошло это совсем недавно — Оксана окинула напряженным взором перекресток, галантерею, фабрику по производству карандашей Koh-i-Noor.

Никого. Враг затаился.

Оксана ощущала копошащийся под ребрами ужас. Ощущение, что с минуты на минуту притихший город накроет цунами.

Религиозность, прежде дремавшая, выплеснулась из схронов. Бог знает, что она в опасности, и посылает помощь. Корнея, скутер.

Они оседлали серебристую лошадку. Оксана схватилась за Корнея покрепче.

— Так, — Корней сосредоточился, — я водил эту штуку в Египте.

Он зажал рукоять тормоза, включил кнопку «старт». Мотороллер загудел. Корней оттолкнулся ногой.

Оксана опустила голову ему на спину, но встревожилась, что заснет в этой позе, и выпрямилась.

«Ямаха» тронулась. Выехала на дорогу.

Взор Оксаны блуждал по новостройкам, по муниципальному району «Прага 10». Вдруг она вскрикнула и вцепилась в рубашку Корнея.

В школе у нее был дневник с голографической картинкой на обложке. Если расфокусировать взгляд, из мешанины узоров формировались цирк и слоненок Дамбо.

Вот так, сместив угол зрения, она нашла жителей Вршовице. В окнах с первого по последний этаж были люди. Они положили ладони на стекла и смотрели в небо, точно любовались фейерверком или затмением. Опоенные сном, остолбеневшие.

— Главное, — угрюмо сказал Корней, — чтобы они там и оставались.

Мотороллер полетел по улице. Ветер развевал волосы наездников. В каждом окне проносящегося дома Оксана угадывала зачарованного небом лунатика.

Патрульный автомобиль заметил Корней. «Шкода» припарковалась на Славии, возле торгового центра. Полицейский заливал в бак горючее из канистры.

«Спасибо, Боже».

Мотороллер свернул к обочине. Беглецы спешились.

— Здравствуйте! — крикнул Корней. — Нам нужна…

Он замер, увидев ствол пистолета. Руки поползли вверх. Корней загородил собой Оксану.

— Отойдите от моей машины, — процедил коп.

— Мы не спим! Мы здоровы!

— Отойдите от моей машины.

На заднем сиденье «Шкоды» примостились две девушки или женщины: Оксана различила длинные светлые локоны. Двое пассажиров — значит, и для них хватит места. Надо лишь доказать копу, что они не опасны.

— Послушайте, за нами гнались убийцы. На дороге трупы. Мы хотим выбраться отсюда.

Белки копа покраснели от лопнувших сосудов.

— Отойдите от машины, — в третий раз повторил он.

— Но…

— Забудь, — сказала Оксана, — он не поможет.

Продолжая целиться, коп отшвырнул в кусты канистру и закрыл крышку бензобака. Отворил водительские дверцы.

— Держитесь подальше от туристических зон, — посоветовал он и шмыгнул за руль.

«Шкода» обогнула опешивших беглецов.

Пассажиры были близняшками лет пятнадцати. Обмотанные скотчем, как мумии, с заклеенными ртами. Глаза — тусклые, подернутые пеленой.

Полицейский врубил мигалки и понесся на юг.

— Подонок… — прошептала Оксана. Слеза скатилась по щеке.

Корней взял ее за плечо:

— Ты как?

— Отлично, — она скривилась, — лучше всех.

— Мы найдем помощь.

Она кивнула. Вой сирен стих, а желудок Оксаны неприлично громко заворчал. Неужели после увиденного он может требовать еды?

— Пойдем! — Корней поманил ее к торговому центру. Пластиковые створки разъехались, впуская в блестящий и переливающийся мир брендов. Супермаркет был вылизан до идеальной чистоты — Ваня бы оценил.

Оксана вспомнила документальный фильм, который показывали по «Дискавери». «Планета без нас» или как-то так.

Когда уснут совсем все — что станется с Землей? Как долго будет функционировать Интернет? А электричество?

— Подростком я мечтала, чтобы меня заперли на ночь в магазине. Кушать что пожелаю. Любые сладости.

— Мечта исполнена. — Корней достал из корзины яблоко и надкусил.

— Нас не депортируют из ЕС?

— Пускай попробуют.

Она зашелестела оберткой шоколадного батончика.