Клювы - Кабир Максим - Страница 27

— Видел девочек в автомобиле?

— Да. Думаю, это его дочери.

— Они спят. Но он связал их, чтобы спасти. Чем не отец года?

— Извини, я слишком зол на него, чтобы восхищаться.

Корней разломал головку сыра.

— Почему они это делают? — спросила Оксана с набитым ртом. — Почему не причиняют вред друг другу?

— Они как роботы Чапека, — задумчиво сказал Корней, — их мозг перепрограммировали.

— Как марионетки, — поправила Оксана. — Кукловод нащупал уязвимые точки и завладел телами.

— Так мы договоримся до инопланетных захватчиков.

— А почему нет? Подчинить себе всех спящих и натравить на бодрствующих. Прекрасный план колонизации.

— Ты снова кое-что упустила. Я спал.

— Выходит, ты особенный.

— Убежден, таких особенных — тысячи. И скоро отыщется способ разбудить жаворонков. — Он протянул Оксане банку энергетического напитка. — Здоровый завтрак. Сплошные витамины.

— Бедная моя фигура.

Она запила шипучкой шоколад.

— Ты веришь в Бога?

— Черт его знает. В детстве я даже молился.

— О чем просил?

— Просил, чтобы отчим свалил куда-нибудь на Северный полюс. Чтобы мама меня любила. Чтобы мы выиграли путевку в Диснейленд.

— Как мило, — улыбнулась Оксана.

— Но с возрастом я сильно дистанцировался от Господа. Помню, как случился этот страшный теракт в Беслане. Мне было… сколько? Тринадцать лет? Я смотрел новости и думал: как Бог может допускать подобное? Почему Он не сойдет с небес и не прекратит это? Ладно, не лично — у Него по горло забот и без гибнущих деток. Человеческими руками.

— Хорошо это или плохо, — сказала Оксана, — но люди — не Божьи марионетки. Беслан и прочие трагедии — наша вина, а не Бога.

— Стало быть, ты веришь в Него?

— Ну… как-то неосознанно. Но по-своему верю и верила всегда. Говорят, Бог не посылает испытаний, которые нам не под силу вытерпеть.

Корней хмыкнул:

— Скажи это хозяину скутера. Или водителю трамвая, которого они растерзали. Им самим скажи — рано или поздно они очнутся и узнают, что натворили в беспамятстве.

— Хорошо, поправь меня, если считаешь это банальным совпадением. Мы с тобой познакомились случайно, из-за моих каблуков. Ты мог пройти мимо, я могла тебя отшить, но…

Корней грубо прервал монолог, пихнув Оксану. Втолкнул в образованный полками коридор. А сам отпрянул за колонну.

Оксана непонимающе заморгала.

— Тсс! — приставил он палец к губам. Указал глазами влево.

По супермаркету брела смутно знакомая старуха. Одутловатая, с опухшими ногами, в цветастых лохмотьях. Она несла беспроводную дрель. Длинным сверлом ковырялась в ноздре. Стоптанная обувь шлепала подошвами.

Корней жестами велел отступать в глубь коридора.

Сердце девушки колотилось — так трепыхалась в горсти пойманная маленькой Ксюшей лягушка.

Оксана на корточках отодвигалась от прохода. В просвете между полками маячила фигура бомжихи.

Точно, она видела ее возле подъезда Корнея.

Как она тут оказалась?

«Шла по запаху». Оксана тут же отмела эту отдающую дешевой фантастикой мысль.

Старуха извлекла сверло из носа и принюхалась.

«Отче наш… на небесах… да святится имя Твое… да будет… да будет…»

Молитва выветрилась из головы.

Старуха пошаркала к убежищу. Оксана поползла, стуча от страха зубами, забилась под стенд. И запоздало сообразила, что из темного закутка перебазировалась к работающему холодильнику, чьи лампочки освещают ее, подобно вражескому прожектору.

Грузная тень заполнила проход.

«Уходи, бабулечка! Убирайся!»

Старуха вошла в коридор.

Корней свистнул соловьем откуда-то из соседней галактики. Дрель зажужжала. Тень покинула отдел.

«Спасибо!..» — выдохнула Оксана.

Подняла глаза и увидела за прозрачными дверцами холодильника Ваню. Он сидел внутри, озаренный голубоватым светом. И улыбался.

Оксана зажмурилась.

«Тебя нет, тебя нет, тебя нет…»

Сердце металось в груди, скулы свело.

Она осторожно открыла глаза.

Человек улыбался из холодильника. Иней припорошил его кожу.

«Это не Ваня! Как я могла спутать!»

Мужчина и правда был похож на него, как родной брат. Но выглядел он старше лет на десять. К тому же Ваня и под оружейным дулом не надел бы пиджак цвета морской волны, дорогую рубаху, круглые очки в проволочной оправе, словно похищенные из музея или антикварной лавки.

Человек, как и они, укрывался от лунатиков.

«Как он там поместился?» — оторопела Оксана.

Незнакомец шевельнулся. Золотая запонка чиркнула о стекло.

Словно пародируя жест Корнея, он коснулся губ длинным пальцем и прошипел:

— Тсс…

Пространство между двумя Вышеградскими укреплениями — внешним и внутренним — видимо, предназначалось для того, чтобы добивать врага, миновавшего первую линию обороны. Неприступные стены крепости впечатляли мощью.

Массивные Таборские ворота, барочный памятник архитектуры, сейчас были заперты, а пешеходный проход справа от арки — заблокирован припаркованным экскаватором. В помещении над глубоким арочным въездом дежурили солдаты.

Бывший кронверк фортификаций — ныне симпатичную улицу, мощенную булыжником, — ограждали парапеты и ухоженные клумбы. У школы-интерната для детей-инвалидов трепыхался оброненный путеводитель; ветерок листал глянцевые страницы. По бокам, в низине, расположился теннисный корт, средневековая лестница спускалась к руинам готических ворот Шпичка.

Каменная орлица нахохлилась на фронтоне Леопольдовых ворот. За ними находились ротонда Святого Мартина и придорожный столб с крестом.

По решению Радека Адамова (Камила сказала, что он взял здешний народ за яйца) беженцев перевели в подземелья. Мрачные лабиринты растянулись на километр. Там, под тринадцатиметровыми сводами, среди теней, пауков и статуй, людям предстояло ждать — Филип затруднялся сказать чего. Бледные туристы, летевшие в пряничную да сказочную Прагу, сходили цепочкой в казематы.

— Взрослый билет — сто крон! — крикнул кто-то, и очередь с облегчением засмеялась.

По опустевшему лагерю ветерок носил салфетки и картонные стаканчики. Сердце Филипа болезненно екнуло.

У Таборских ворот собрались сорок девять человек — Филип пересчитал от скуки. Защитники крепости разделились на группы. Военные отирались вокруг грузовика. Капитан, коренастый сержант и восемь солдат. Еще трое автоматчиков торчали в караулке и двое охраняли казематы.

Капитан выглядел откровенно плохо — хуже любого из гражданских. В уголках его покрасневших глаз скопилась слизь, он постоянно облизывал пересохшие губы.

Добровольцы сидели на траве или бродили аллеями. Двадцать девять мужчин во главе с Адамовым. Оружие им собирали по окрестным кухням и музеям. Кому повезло, заграбастали пожарные топоры и багры. Иные довольствовались лопатами, ножками стульев и ножами. Получая инструмент, они называли Адамову свои профессии.

Среди защитников Вышеграда были бармен, санитар морга, оператор кол-центра, диспетчер такси. Повар и четверо юных волонтеров тоже влились в команду. Американец Рон, единственный турист из добровольцев, буквально светился от счастья. Ему достался топор с прорезиненной рукоятью.

Медики — врач и две медсестры — отдыхали в кузове грузовика. Филип, Вилма и автомеханик Камила стояли поодаль.

Вилма наотрез отказалась прятаться в подземелье:

— Да получаса не пройдет, как кто-нибудь из этих доходяг уснет. Я не хочу сидеть в подвале с потенциальными убийцами.

«Мы все, — невесело подумал Филип, — потенциальные убийцы».

Для человека, не спавшего сутки, Вилма держалась отлично. Разве что часто чесала шею и веки.

Камила засунула за пояс нож, а вот Филип отказался от оружия вовсе.

— Бери, бери, — говорил ему у перевалочного пункта курчавый официант с внешностью Аполлона.

— Спасибо, я пас.

— В смысле? — заморгал официант.

— Я — старый хиппи. Вудсток, Джим Моррисон, Эми Уайнхаус. Сечешь?