Леди, охранник и кусочек ткани (СИ) - Началова Екатерина - Страница 18

Пусто.

Сердце замерло, упав куда-то в живот. Арс махнул рукой по сиденью стула, все ещё надеясь, что Фифа вдруг стала невидимой, но нет. Еще раз тупо оглядев опустевший стул, Арсиний поднял бешеные глаза на агента.

— Как... Где Фи... Где леди? — сипло спросил он.

Алойзиус спокойно поднялся.

— Уже в Фадии, разумеется, — снисходительно ответил он. Тон герцога сменился с ласкового на сухой, деловой, отрывистый.

«Уже?...»

Не справился. Подвёл. Не уберег...

— Как...? — едва спросил Арсиний, смутно понимая, что в деле замешана симеола. Но... КАК? Это просто тряпочка, ничем не пропитанная. НИЧЕМ!

Равнодушно глянув на охранника, герцог презрительно фыркнул.

— Не твоего ума... — он отряхнул ладони, и тщательно поправил камзол. Глядя на движение высокородного, больше всего заботящегося о костюме, Арс сжал кулаки. — Меньше вопросов, охрана. Слушай внимательно, повторять не стану. Сейчас время махать крыльями. Нападай на меня — немного, без усердия. После лети в Фадию. Я заявлю, что даму похитил ты. На границе тебя ждут, назовешься, пароль тот же.

— Зачем лететь? Так же, как и ее... меня можно переместить? — голос охрип, не желая подчиняться.

— У меня нет другого платка. Включи голову! Тебя должны видеть улетающим в Фадию. Иначе зачем ты вообще нужен? — Алойзиус брезгливо махнул пальцами.

Арс помедлил несколько секунд. Агент стоял перед ним. В эту минуту Арс взвешивал только один вопрос, последний перед отлетом: оставить предателя в живых или переместить в списки мертвых. За второе говорило желание и опасения, что агент может скрыться и еще что-то сделать. За первое — возможность узнать больше во время допроса.

Скептически глядя на застывшего охранника, Алойзиус отбросил на спину косу.

— Атакуй уже, оглобля.

Вопрос решился сам собой. Арс кивнул. Он больше не сдерживался — сорвав с шеи камень, минусующий Силу, обратился прямо на месте. Осколки мастерской хрустальным дождем посыпались на бронированную шкуру огромного ящера. Тут же перед ним обратился и второй. Золотистый дракон обнажил зубы и дыхнул огнем на дракона цвета земли. Они сцепились.

Алой был не слаб, ловок. Арс — крупнее и опытнее. Когти, крылья, зубы, огонь — все спаялось в горящий комок ярости. Ящеры бьются долго, пробивая оборону друг друга, ищут уязвимую точку, чтобы ударить и, наконец, достать.

Через полчаса крупный золотистый дракон, весь перемазанный кровью, летел в сторону Фадии, на полном ходу уходя от преследования поднявшихся по тревоге воронов, а следом и драконов. Объясняться со своими у Арса не было ни времени, ни желания. Мастерской художника больше не существовало, ее обломками были усеяны все ближайшие крыши. В сотне метров от растерзанной мастерской в старой цветочной кадке рядом с палками, оставшимися от летних цветов, покоилась оторванная голова герцога Алойзиуса с удивленно приоткрытым бескровным ртом. Северный ветер колыхал длинную темную косу, зацепившуюся за розовую трубу — Арсиний сорвал с противника скальп.

Глава 14. О том, что в пещерах неуютно

Ровена очнулась в кромешной темноте. Влажно пахло застоявшейся водой, гниющими растениями, мокрицами. С открытыми глазами было видно столько же, сколько с закрытыми. Пытаясь определить, что с ней девушка пошевелилась. Цела... Одна нога оказалась без туфли и упиралась носком в что-то твердое, неровное.

Растерянно поведя руками по сторонам, Ровена наткнулась на тесную шершавую преграду, совсем не похожую на стену. Преграда проминалась под пальцами. Неровная... Она чем-то напоминала кору дерева. Или свернутый в рулон толстый ковер.

— Я что, в дереве? — вслух удивилась Ровена. Испугаться она не успела, чувствуя только недоумение.

Ощупала вокруг.

Точно, будто завернули в ковер.

Последнее, что осталось в памяти и стояло перед глазами — ярко освещённая мастерская и Алой, с улыбкой завязывающий на руке бант. Ровена потрогала запястье. Гладкий платок остался на месте, плотно облегая кожу. Значит — было.

«Что происходит? А Кэйлус...» — встрепетнулась мысль.

— Кэйлус? — громко позвала девушка. — Алойзиус?

Голос почти не отражался от шершавых стенок, впитывался глухо, без эха. Все ещё не пугаясь, Ровена опять провела подушечками пальцев по окружающим стенкам. При касании раздавалось тихое сухое шуршание. Преграда окружала ее и над головой. Потянула носом — запах был смутно знаком.

— Дурной сон... — вслух заметила Ровена и выпустила коготь, намереваясь...

...не выпустила.

Коготь не выпускался. Ни один из когтей.

Вот сейчас стало не по себе.

— Просто кошмар... — просипела Ровена и попробовала снова.

И снова — нет.

После безуспешных попыток стало ясно — она не может выпустить когти, не может обратиться, не может проявить Силу и даже нагреть руку. Ничего, кроме как толкать. Этим и занялась.

— Давай же! — выбрав бить в одно место, драконесса толкнула плечом ближайшую стенку. Сильно размахнуться не получалось, слишком тесно. Но ее темница пошатнулась, оказавшись довольно лёгкой.

Обнадежившись, Ровена начала толкать свой странный кокон снова и снова, пока, наконец, не получилось.

Накренившись вниз, он с шелестом упал, приняв горизонтальное положение.

— Хоть что-то! — позитивно выдохнула в пространство Ровена, лёжа на животе. — Кэйлус! Алойзиус! Кто-нибудь! Я здесь! Кэйлус! Кто-то слышит меня? Э-э-э-эй!

Покричав, прислушалась.

На зов никто не отзывался. Ровена слышала только собственное дыхание, собственное шуршание и гулкую капель где-то поблизости.

Никого.

Собираясь с силами, Ровена кивнула самой себе.

«Значит одна. Значит буду действовать своими силами».

Боязнь она все ещё откладывала на «попозже». Сначала надо выбраться и разобраться.

Она решительно навалилась на стенку, и кокон послушно перекатился в ту же сторону.

О!

Так Ровена медленно катилась, пока не уперлась в препятствие.

— Ну же! — она поднажала.

Сколько не наваливалась, как не ворочалась, дальше двинуться не могла. В следующую секунду кокон качнуло и баронесса услышала ЭТО.

Что-то среднее между тонким скулежом, скрежетом и лязгом. Звук можно было сравнить с ключом, долго ворочающимся в замочной скважине. Ровене звук категорически не понравился. Замерев, она притихла, напряжённо вглядываясь в темноту.

Шорох. Внизу, вверху, сбоку. Шуршание. Тихий треск. Соленая капля холодного пота на лбу смешалась с ускоряющимся пульсом.

И тут же мгновенный оглушительный треск. Что-то острое, что-то большое вспороло ее темницу прямо в районе живота, грозя проткнуть насквозь не только кокон, но и живот жертвы, находящейся внутри.

Начав брыкаться, Ровена пронзительно завизжала.

— Пхе, Мошана! Пхе! — зазвенел рядом старческий голос. — Пхе, говорю! Не твое!

Звук нескольких ударов. Запах дыма.

— Пхе, Мошана! А ты, добыча, вылезай из коконника!

По всей длине кокона прошлось лезвие, с хрустом вспарывая жесткий рулон. Поняв, что «добыча» — это про нее, Ровена не медля выпрыгнула наружу.

В свете одинокого факела ей в глаза бросилось морщинистое лицо неизвестной старухи, темно-синие неровности непонятной влажной пещеры и росссыпь блестящих белых кружков парящих в темноте. Кружки тут же метнулись к ней. Ровена с криком отшатнулась. Старуха махнула факелом.

— Пхе-е-е! — протянула она угрожающе и хрипло. Она прибрала за пазуху нож.

Отпрыгнув назад, Ровена пригляделась. Не кружки — глаза. Восемь перламутрово-белых глаз на пушистом туловище паука ростом Ровене по пояс, который переставлял длинные угловатые конечности и нервно шевелил челюстями, издавая тот самый скрежещущий скулеж, который она слышала. Из пушистого брюшка поблескивало жало с половину локтя длиной.

— Что... Кто вы? Что я здесь делаю? Как очутилась? Что происходит? Что это? — пятясь назад, заговорила Ровена, не отводя взгляда от чудовища. Большие пауки в мире встречаются. Они вполне могут быть размером с голову, но никак не ростом с ребенка.