Молчание матерей - Мола Кармен - Страница 15

— Эй, Фабиан! Блатная уже тут! — крикнул агент лет шестидесяти, заметив ее.

В Вильяверде — бывшей деревне, а теперь одном из южных районов Мадрида — проживало почти сто пятьдесят тысяч человек. Здесь были самые дешевые в столице квартиры, так что сюда переезжали люди, которые не могли позволить себе что-нибудь получше. Впрочем, как сказала накануне Элена, объясняя Рейес задание, это означало, что Вильяверде населяют бедняки, а не преступники; преступников в Мадриде можно найти где угодно.

Рейес порылась в Интернете, почитала статьи об этом районе, но это не очень ей помогло. Вильяверде был совершенно не похож на мир, в котором она родилась и провела всю жизнь. Доля мигрантов в его населении приближалась к тридцати процентам; на заброшенных промплощадках обосновались проститутки; часть квартир захватили нелегалы; на улицах хозяйничали молодежные банды… Правда, здесь был и приличный новый квартал, но вряд ли ей придется часто туда заглядывать.

— Рейес Рентеро! Какая честь! Племянница самого комиссара, дона Мануэля Рентеро!

Фабиан, не скрывая ехидства, смотрел на нее почти прозрачными, как у хаски, голубыми глазами. Бритый почти под ноль двухметровый качок, комплекцией он выделялся бы даже в тренажерном зале. К тому же у него не было половины правого уха. Рейес хотелось спросить, как он его лишился, но она сдержалась: позже выяснит.

— Через пару недель у дяди с тетей годовщина свадьбы, могу захватить тебя с собой. Раз уж ты так интересуешься моей семьей.

Рейес знала: прогнешься в первый день — дальше будет только хуже.

По лицу Фабиана скользнула тень улыбки.

— Бесит, что к нам спустили блатную.

— Думаешь, чтобы к вам попасть, нужен блат? По-моему, это скорее наказание.

Фабиан открыто, почти по-детски улыбнулся, и Рейес поняла: первое испытание пройдено. Фабиан повел ее вглубь помещения.

— А что ты натворила, что Рентеро сослал тебя сюда?

— Дядя считает, что нельзя надеяться на привилегии. Надо пахать и прокладывать себе путь самостоятельно, с самого низа.

— Это я тебе гарантирую. Вот твое рабочее место. — Он указал на стол возле туалета. — Что, не нравится? Не расстраивайся, все равно много тут сидеть не придется. Ладно, давай сходим к Курро, выпьем кофе.

— Может, мне надо сначала представиться начальнику?

— Его пока нет. У него мать в больнице, он с ней. Хороший сын.

Фабиан привел ее в мрачноватый бар в сотне метров от участка: металлическая стойка, накрытые пищевой пленкой тапас, плакаты «Атлетико Мадрид», пара игровых автоматов, пустые бутылки из-под пива и лимонада.

— Курро, две соль-и-сомбры.

Бармен, лысый, как яйцо, поставил на стол пару поцарапанных бокалов и плеснул в них поровну бренди и анисового ликера. На часах было всего десять минут девятого, и Рейес заколебалась.

— Давай, одним махом. Будем пить это каждое утро. Знаешь почему?

— Почему?

— Если не выпить, тебя пристрелят. Будь здорова!

Фабиан, как и сказал, одним махом осушил свой бокал. Рейес последовала его примеру. Коктейль оказался лучше, чем она ожидала. Фабиан встал, стукнул ладонью по барной стойке и, обращаясь к Курро, сказал:

— Ну, мы пошли внутрь. Передай остальным.

В коридоре бара рядом с дверью в туалет была еще одна, с заляпанной жиром табличкой «Только для персонала». Фабиан толкнул ее, и они оказались в комнатке без окон, пропахшей хлоркой. В середине, под люминесцентной лампой, стоял стол с четырьмя стульями, сбоку — диван, по виду спасенный с помойки, а в углу — дребезжащий холодильник.

— Садись.

На столе лежала колода карт и кучка металлических фишек для игры в мус. Фабиан взял карту.

— Валет. Да уж, не повезло тебе. Если не вытащишь карту крупнее, больше никогда сюда не попадешь.

Рейес показала свою:

— Рыцарь. Я выиграла.

И снова ледяная серьезность на лице Фабиана уступила место озорной улыбке.

— Добро пожаловать в Отдел.

В переговорной повисло тяжелое молчание, но Элена почувствовала, что тут только что стих оживленный спор. Сарате выпрямился в кресле, Ордуньо сделал вид, что пишет что-то в блокноте. Ни Марьяхо, ни Буэндиа не смотрели ей в глаза.

— Удалось хоть что-то вытащить с жесткого диска Эскартина?

Марьяхо кивнула, продолжая стучать по клавиатуре.

Элена не стала дожидаться, пока всеобщее негодование прорвется наружу:

— Рейес — идеальная кандидатура для внедрения в бригаду Вильяверде. Если у вас есть другие идеи, самое время ими поделиться.

Сарате отвел взгляд. Он уже привел свои аргументы: ссылался на опыт работы в Карабанчеле, уверял, что хорошо ладит с участковыми полицейскими, напоминал, что это он получил у Бирама ценные данные об Эскартине. Элена сухо ответила, что решение уже принято.

— Ты отправила ее в самое пекло, — нарушил молчание Ордуньо. — Она совсем зеленая, а ты послала ее к этим… Я что, единственный, кто помнит, как убили Эскартина?

— Ничто не указывает на то, что его убил кто-то из бригады Вильяверде.

— Почему ты хотя бы не сделала ей фальшивые документы? Она племянница Рентеро. Неужели ты правда думаешь, что они такое проглотят?

— Мы рассматривали вариант с поддельными документами, Ордуньо. Но они подозрительны и точно станут ее пробивать — просто потому, что она новенькая. Если сами выяснят, что она племянница комиссара, Рейес там и двух минут не продержится. Так что мы решили, что благоразумнее идти к ним с поднятым забралом. Она скажет, что дядя решил ее наказать. Или просто дать ей понюхать пороху в обычном отделении.

— Они никогда не станут ей доверять, — сказал Сарате.

— Может, и не станут. Но изнутри ей будет проще выяснить хоть что-то. Еще возражения?

В переговорке снова воцарилась тишина. Все поняли: тема закрыта.

— Марьяхо, что ты вытащила из компьютера Эскартина?

— Чудес от меня не ждите. Удалось лишь частично восстановить историю поиска. Он удалил все документы, их восстановить нельзя. По словам одной соседки, в сентябре он приезжал домой. И как раз тогда искал информацию о пурегоне. Это препарат, стимулирующий овуляцию.

— Он используется при ЭКО, — многозначительно добавил Буэндиа.

— Еще он гуглил прогестерон — гормон, который способствует имплантации эмбриона.

— Мы знаем, что от него забеременела какая-то женщина. — Элена рассуждала вслух. — Раз он гуглил пурегон и прогестерон, возможно, забеременела она при помощи ЭКО. Ты искала среди пациентов клиник, которые делают ЭКО?

— Да. Не нашла ни Херардо Валеро, ни Гильермо Эскартина. Но есть еще кое-что.

— Выкладывай, Марьяхо.

— Он гуглил святую Серену.

— Это еще кто? — нетерпеливо спросил Сарате, недовольный, что они тратят время на пустяки.

— Жена римского императора Диоклетиана, третий век нашей эры. Она восстала против мужа из-за гонений на христиан.

Слушая исторический экскурс в исполнении Буэндиа, Марьяхо не скрывала улыбки: судмедэксперт разбирался буквально в любой теме. А вот Ордуньо передалось нетерпение Сарате.

— Великолепно. Помимо романов и джаза, Эскартин тащился от древнеримской истории.

— И от истории Мексики, — добавила Марьяхо. — Я нашла несколько запросов, связанных с Мексикой, причем самых примитивных. Подумала, что он собирался туда в отпуск и хотел подготовиться. Он даже гуглил тексты популярных песен в жанре ранчера.

Всеми овладело уныние. Компьютер Эскартина не пролил света на его работу. От его отчетов не осталось и следа.

— Можете считать меня сентиментальным маразматиком, — начал Буэндиа, — но мне кажется, что Эскартин просто влюбился в мексиканку, решил выучить местные песни и заодно узнать побольше о ее стране и культуре. Спорю на ужин в «Синем лебеде»: римская история ему была по барабану. Он просто гуглил, откуда пошло ее имя.

— Серена? — спросила Элена.

— Именно. Думаю, Эскартин влюбился в мексиканку по имени Серена.

— Ну и куда тебе на пенсию? — возмутилась Марьяхо. — Думаешь, эта твоя помощница додумалась бы до такого?