Учитель. Назад в СССР 5 (СИ) - Буров Дмитрий - Страница 4

— Оксана Игоревна, это надолго? — кивнул я на травмированную ногу.

— Неделя, не меньше, — не задумываясь, ответила Гринева, выкладывая на чистую салфетку из старой простыни ножницы, бинт, еще какие-то орудия пыток.

— Понятно, — процедил я. — Оксана Игоревна, я вам тут сейчас нужен? — поинтересовался у Гриневой.

Баринова вскинула голову и насторожено на меня посмотрела.

— Нет, спасибо мы сами справимся. Вы хотели уйти, Егор Александрович? — уточнила Гринева, не глядя на меня.

Как же меня достало это разговорное прыганье с «вы» на «ты» и обратно.

— Отлучиться надо, — согласился с предположением Гриневой. — Я так понимаю, товарищ Баринова остается у вас в лазарете до вечера? Или как?

— Думаю, да. Идти же ей некуда, а выгнать пострадавшую на улицу я не могу, — напряженным тоном объявила Оксана.

«Вот и манипуляции пошли», — мелькнула мысль.

— Егор, ты меня что, бросаешь? — возмутилась Лиза, как-то разом подобравшись. Даже про сильную боль забыла. М-да, не надолго же ее хватило.

— Ну раз добрый доктор оставляет тебя в стационаре под своим присмотром аж до самого вечера, то да, я тебя оставляю в надежных руках и ухожу по своим делам. Сидеть с тобой в качестве охраны не с руки. Вечером приду, заберу на ночевку.

— К себе? — довольно улыбнулась Баринова, кинув взгляд из-под ресниц на Оксану.

Гринева терпеливо ожидала, когда мы закончим разговор, чтобы приступить к работе.

— Поглядим, — охладил я пыл бывшей невесты. — Ну все, я пошел. Не скучайте, девушки,

Махнул рукой, вышел из процедурного кабинета и аккуратно прикрыл дверь, не обращая внимания на двойной вопль: один возмущённый, второй строгий:

— Егор! Вернись!

— Ага, сейчас, прям разбежался и бегу, спотыкаясь. Черт… — ругнулся, остановившись на пороге фельдшерского пункта.

Дико захотелось покурить, но я сдержал свой порыв. Не хватало еще психовать из-за столичной куклы.

— Осталось решить проблему, куда поселить Лизавету, — буркнул себе под нос.

Оставлять ее у себя не хотелось. Ночевать неизвестно сколько времени у гостеприимных Беспаловых тоже идея не из лучших. И не потому, что до чертиков надоем Митричу и его замечательной жене Марии Фёдоровне. Теть Маше только в радость будет, если погощу у них. Она ко мне как к сыну относится. Но бежать из собственного дома я не привык

— Ладно, до вечера доживем, разберемся, — проворчал я, спустился с крыльца и пошел к мотоциклу.

— Егор… Александрович! — догнал меня знакомый женский голос.

— Да, Оксана Игоревна, — вежливо ответил я, сделав точно такую же едва заметную паузу между именем девушки и отчеством.

— Вы куда? — требовательно спросила фельдшерица.

— На работу, Оксана Игоревна, — улыбнулся я, стараясь не показывать раздражение, мелькнувшее внутри, реакцию на тон Гриневой.

— Извини, — тут же смутилась Оксана, торопливо спустилась по ступенькам и подошла ко мне.

К этому моменту я уже оседлал мотоцикл, собираясь отъезжать.

— Егор… что ты решил?

— Насчет чего? — уточнил я.

— Насчёт своей гостьи. У нее в самом деле растяжение, и хотя бы пару дней ей лучше полежать, не напрягая ногу. Она сейчас не в состоянии совершать длительные поездки, понимаешь? — Оксана вопросительно заглянула в мое лицо.

— Понимаю, — вздохнул я. — Не понимаю одного: зачем… к чему был весь этот цирк с компрессом и перевязкой?

Я замолчал, уставился на девушку, ожидая ответа.

Гринева смутилась еще больше, опустила ресницы, но уже через секунду подняла голову, посмотрела на меня и заговорила тем своим мягким тоном, от которого в моей душе что-то переворачивалось.

— Понимаешь, я ведь не знаю, как ты к ней относишься… Может… Вы ведь любили друг друга… А первая любовь она самая сильная… Она…

Гринева окончательно смутилась, замолчала растерянно, подбирая слова.

— Оксана, ты это к чему? — нетерпеливо перебил я Гриневу. — Причем здесь обман с ушибом и непонятная первая любовь? К тому же, любовь давно прошла, помидоры успели не только завянуть, но и сгнить на корню.

— Что? — Гринева изумленно хлопнула ресницами, не до конца понимая мою дурацкую шутку.

— Нет любви, говорю. И не было.

— Не было? — растерялась Оксана, но тут же снова смутилась и торопливо заговорила. — Понимаешь… мне стало её так жалко… Она ведь примчалась за тобой из Москвы… через всю страну… каждый человек имеет право на ошибку. Но и на второй шанс тоже, понимаешь?

Гринева с надеждой заглянула в мои глаза.

— Понимаю, — мягко ответил я, невольно залюбовавшись взволнованной девушкой, боясь спугнуть момент такого глубокого доверия.

Оксана, забывшись, обхватила своими тонкими сильными пальцами мои запястья, на щеках вспыхнул легкий румянец, глаза подозрительно блестели. Девушка нервно переступила с ноги на ногу, заглядывая в мои глаза.

— Я понимаю, правда. А сама-то ты дала второй шанс? — внезапно поинтересовался я, не сводя глаз с фельдшерицы.

— Я… — выдохнула Оксана, зрачки девушки испуганно ахнули, но уже через секунду Гринева взяла себя в руки и равнодушным тоном ответила после короткого молчания. — Да,.

— Не получилось? — сочувственно спросил я.

— Не получилось, — согласилась Оксана, плечи девушки поникли, да и вся фельдшерица как-то сразу вдруг стала маленькой и беззащитной, словно неожиданная пара слов выдернула стержень, на котором держался характер Гриневой.

— Извини, — негромко произнёс я, забрал в тонкие пальчики в свои ладони, и легонько сжал. — Все будет хорошо, ты мне веришь? — спросил у девушки.

Гринева вскинула голову, очень внимательно и мучительно долго вглядывалась в мое лицо, затем медленно кивнула и не сказала, а скорее выдохнула:

— Верю…

Какое-то время мы стояли молча. Я так и не выпустил ладошки Оксаны из своих загребущих лап.

— Оксана Игоревна, вы скоро? — раздался капризный голос из фельдшерского пункта, нарушив все очарование момента.

— Извини, — смущенно улыбнулась Гринёва, осторожно высвобождая пальцы из моих ладоней. — Мне надо идти… пациентка ждет…

— Да, иди… Погоди… До скольки Баринова может находиться в фельдшерском пункте, — уточнил я, глядя на Гриневу.

— До пяти… а потом закрывать надо… — неуверенно произнесла фельдшерица, входя в образ строгого медицинского работника. — Егор, у нее действительно растяжение. И это очень неприятно.

— Да понял я, понял, — с досадой подтвердил я. — Буду думать, куда ее переселять. Не могу же я ночевать у Митрича все дни, свой дом имеется… Да и Штырьку на улице оставлять не хочу…

— А ты у Беспаловых ночевал? — вроде бы невзначай поинтересовалась Оксана.

— Ну да, — ответил девушке. — Ладно, я поехал. Дела не ждут. А с ночевкой что-нибудь придумаю, обещаю.

— Могу у себя поселить… — неуверенно предложила Оксана. — У меня две комнаты…

— Вот еще, — отказался я. — Не хватало еще бывшей невесте к…

Я чуть не ляпнул ' к будущей жене заселяться', но вовремя прикусил язык. И все-таки Гринева покраснела, то ли догадавшись, что я хотел сказать, то ли окончательно смутившись от нашего разговора.

Собственно, и я слегка струхнул от такой мысли. Жена… Ну ты, Саныч, совсем загнул. Не успел на новом месте в прошлом обжиться, а уже рвешься туда, куда никогда не стремился. Однако гормоны не простое шалят, а прямо зашкаливают…

— Все, уехал, — улыбнулся смущённой Оксане, выжал сцепление, рванул с места в карьер.

«А что, это идея, в новый дом я так и не переехал, надо переговорить с председателем с Иваном Лукичом, могу ли я временно подселить туда свою жиличку».

С этими мыслями я резко выкрутил руль и помчал по новому маршруту, к дому товарища Звениконя.

С Иваном Лукичом мы договорились быстро. Председатель заверил меня, что «дом просто лучше не придумаешь, заходи и живи». Похоже, принимающая сторона выполнила все свои обязательства перед молодым специалистом, пусть и с опозданием.