Император Пограничья 9 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 16

— Разумеется. Чужие проблемы. Особенно теперь, когда князь мёртв и не может ответить на неудобные вопросы. Как удачно, что он умер именно сейчас. До того, как могла всплыть правда о… чём бы то ни было.

Он слишком много знает. Или всё же блефует?

— Боярин Платонов, — голос Сабурова похолодел. — Я делаю вам щедрое предложение. Было бы… неразумно от него отказываться. Угрюм — маленький острог в Пограничье. Уязвимый. Беззащитный. Особенно перед лицом княжеской власти.

— Во-первых, это угроза, граф? Как в тот раз, когда вы обещали, что в следующий раз верёвка будет покрепче? А, во-вторых, уже не такой беззащитный. В конце концов, даже Гон не смог нас сломить.

— Это констатация фактов. Покойный князь, при всём его… своеобразии, оставил обширные планы касательно вашего поселения. Документы, приказы, распоряжения. Они ведь могут пойти в ход…

— Знаете, граф, — голос Прохора стал задумчивым. — Я вспоминаю нашу последнюю встречу. Помните? Вы сидели в моей машине. Полуголый. Дрожащий. Подписывали документы об уплате налогов трясущейся рукой. Забавное было зрелище. Особенно на контрасте с первой нашей беседой.

Сабуров почувствовал, как кровь прилила к лицу. Воспоминание об этом унижении жгло похлеще любого огня.

— Тогда я мог убить вас, — продолжал Прохор. — Мог оставить ваш труп на лесной дороге. Но я сохранил вам жизнь. Знаете почему?

Граф молчал, стискивая зубы.

— Потому что мёртвый человек бесполезен. А живой… живой может принести пользу. Как это сделали вы, например. Хорошо, что дар подвёл покойного князя, верно?.. Думаю, разумному человеку стоит осознать, что некоторых людей лучше не трогать. Не стоит плести сеть из интриг, которая может задушить его самого.

Он угрожает мне! Этот щенок осмеливается угрожать!

— Вы забываетесь, Платонов, — прошипел Сабуров. — Я больше не безоружный чиновник в вашей машине. Я — правитель Владимирского княжества!

— Временный правитель, — поправил Прохор. — В очень шатком положении. С множеством врагов. И поверьте, граф, если вы вздумаете идти по стопам Веретинского… Что ж, случайности, как вы сами сказали, происходят постоянно. Даже в хорошо охраняемых дворцах. Даже с правителями целых княжеств. Помните, как вы говорили мне перед отправкой в Угрюмиху: «Можешь попрощаться с семьёй. Мы ведь не звери какие…» Так вот, граф, я тоже не зверь. Но и не тот мальчишка, которого вы пытались сломать.

— Вы… вы угрожаете мне убийством?

— Я констатирую факты, — в голосе Прохора слышалась холодная усмешка, эхом повторяющая слова самого Сабурова. — Впрочем, довольно об этом. Благодарю за щедрое предложение, граф, но вынужден отказаться. Мы оба знаем цену таких предложений. Угрюм справится своими силами. Удачи вам в новой должности. Постарайтесь продержаться дольше предшественника.

Короткие гудки. Платонов бросил трубку.

Сабуров медленно опустил магофон, чувствуя, как дрожат руки. Не от страха — от ярости. Этот мальчишка! Этот сопляк! Он не просто отказался — он унизил его, напомнив о том позоре на лесной дороге.

«Но хуже всего то, что он прав, — с горечью подумал граф. — Моё положение действительно весьма зыбкое. И конфликт с героем Пограничья — последнее, что мне сейчас нужно».

Михаил Фёдорович откинулся в кресле, массируя виски. Платонов оказался опаснее, чем он думал. Умный, проницательный, решительный. И, судя по намёкам, прекрасно осведомлённый о том, что князя убил именно он, Сабуров.

Придётся пока оставить его в покое. Но это не конец. Рано или поздно он совершит ошибку. И тогда…

Граф, севший на чужой престол, встал и подошёл к окну, глядя на Владимир. Его город теперь. Его княжество. Пусть пока и временно. Но он сделает всё, чтобы удержать эту власть.

А Прохор Платонов… Что ж, каждому своё время. Пока пусть сидит в своём Угрюме и радуется мнимой безопасности.

Рано или поздно все получат по заслугам.

Я положил магофон на стол, ощущая странную смесь раздражения и удовлетворения. Граф пытался выставить себя спасителем Владимира, новым разумным правителем, который принесёт стабильность и процветание.

Какое лицемерие!

Этот человек сначала отправил меня умирать в Пограничье, потом сидел рядом с безумным князем, исполняя все его прихоти, а теперь, когда убил своего господина — да, я не сомневался в этом ни секунды — хочет использовать мою репутацию для легитимизации захвата власти.

«Временный правитель в шатком положении», — вспомнил я его собственные слова. По крайней мере, в этом он был честен. Сабуров прекрасно понимал уязвимость своего положения. Союзники видели в нём лишь временную фигуру, враги выжидали момент для удара, а диверсия против Сергиева Посада висела над ним дамокловым мечом. И в этой ситуации он решил, что так называемый «герой Пограничья» публично поддержит узурпатора? Два раза!..

Я усмехнулся, вспоминая, как он пытался угрожать мне «обширными планами покойного князя». Словно я не знал, что все эти планы разрабатывались при его непосредственном участии. Михаил Фёдорович всегда служил правой рукой Веретинского, исполнителем его воли. А теперь хочет отмыться от крови и безумия, переписать историю так, чтобы выглядеть героем, спасшим княжество от тирана.

Нет, уж. Он не получит моей поддержки. И более того — пришло время показать всему Содружеству истинное лицо владимирской власти.

Я набрал номер Полины.

— Прохор? — раздался в трубке звонкий голос Белозёровой. — Что-то случилось?

— Нужна твоя помощь, — ответил я. — Ты занята?

— Нет! — в голосе девушки появились нотки волнения и любопытства. — Я сейчас в представительстве. Ты где?

— Подъеду через четверть часа. Жди меня в кабинете и захвати с собой скрижаль.

Когда я вошёл в помещение, гидромантка уже сидела в кресле, прижимая к груди магическую скрижаль. Её карие глаза блестели от любопытства, щёки раскраснелись.

— Что случилось? Ты звучал так серьёзно!

— Только что говорил с новым правителем Владимира, ты же в курсе, что власть там неожиданно сменилась? — уточнил я.

— Да, отец рассказал мне в общих чертах, но подробностей я не знаю, — ответила Полина.

— Граф Сабуров предложил мне весьма сомнительную сделку. Публичная поддержка его режима в обмен на автономию и льготы.

Полина нахмурилась, откинув прядь волос за ухо.

— И что ты ответил?

— Разумеется отказался, но дело не в этом. Пришло время нанести ответный удар. У меня есть план, и мне нужна твоя помощь в его реализации.

Я достал магофон и парой жестов переслал ей кое-какие файлы.

— Здесь переписка моего юриста с владимирской канцелярией. Официальный отказ в предоставлении Стрельцов для защиты Угрюма во время Гона. Знаешь, какова была их логика? Раз мы построили укреплённый острог, значит, помощь нам не нужна.

Полина возмущённо фыркнула, её щёки покрылись румянцем гнева.

— Но это же… это же издевательство! Они сами одобрили статус острога!

— Именно для этого и одобрили, — кивнул я. — А вот ещё интереснее. Записи разговоров Стремянникова с чиновниками. Послушай сам.

Я включил магофон. Из динамика раздался елейный голос старшего секретаря по фамилии Мамонтов:

— … разумеется, мы могли бы рассмотреть вопрос о направлении отряда в частном порядке. Тысяча рублей за двадцать человек на три месяца — стандартная ставка для особых случаев…

— Тысяча рублей⁈ — не выдержала Полина. — Да это же грабёж!

— Это система, — поправил я. — Воевода Ракитин из Иванищ рассказывал мне то же самое. Его деревням тоже отказали в защите, намекнув на «добровольный взнос». Где простые люди возьмут такие деньги?

Полина сжала кулачки, её грудь часто вздымалась от волнения.

— Мерзавцы! И они ещё смеют требовать верности и податей!

— Именно. И я собираюсь рассказать об этом всему Содружеству. Нужно выложить все эти документы в Эфирнет, а главное — записать моё обращение. Поможешь?