Аттестат зрелости 2 (СИ) - Рюмин Сергей - Страница 10

— Давай, колись, принцесса! — немного грубовато приказал я. — Если у тебя проблема, будем её решать.

— Мы вчера с Ириной в кафе ходили, — начала она. — Я хотела отметить… Ну, что ты меня выручил. Вот!

Я напрягся. Начало прозвучало достаточно многозначительно.

— Посидели в кафе, — плаксиво продолжила Альбина. — Выпили. Ирка вся никакая, вся в соплях. И молчит, ничего не говорит, не объясняет. Поехали к ней домой. Она там и рассказала. В общем…

Альбина вдруг заревела. От неожиданности я поперхнулся чаем, пролил горячий напиток на грудь, посадив пятна на свитер.

— Блин! Блин! Блин!

Я быстро сорвал свитер с себя.

— Чуть не обжёгся!

— Прости! — Альбина заревела еще громче, вскочила и бросилась мне на спину.

— Ладно, постираешь, — улыбнулся я. — Я-то не умею. Придётся тебе.

Усадил её на колени, прижал к себе.

— Давай дальше, плакса!

— У Ирки жених был с Кавказа, — Альбина вытерла слёзы. — Он здесь розами торговал. Она говорила, замуж её возьмет. Так ухаживал красиво. А потом вдруг бросил её, уехал к себе. А Иринка…

— Беременная что ли? — перебил я.

— Хуже! — всхлипнула Альбина. — У неё сифилис! По всем признакам сифилис.

— И что? — не понял я.

— Как ты не понимаешь? — взвилась она. — Это всё, это клеймо на всю жизнь! Поставят на учёт, в милицию вызовут, на работу сообщат. Замуж не выйдешь! Да еще две недели минимум лежать, лечиться в кожвендиспансере. Ирка чуть не повесилась, когда узнала…

— Откуда она узнала? — удивился я.

— Да в нашей заводской поликлинике первичные анализы сделали, за голову схватились. Теперь ей направление выдали в кожвендиспансер. Идти в обязательном порядке. Иначе сообщают в милицию. Впрочем, в милицию так или иначе сообщат всё равно.

— И всё? — я невольно улыбнулся.

— Что ты смеешься? — взвилась Альбина. — У людей горе…

— Какое, нафиг, горе? — засмеялся я. — Мелкая неприятность, решаемая за пять минут.

Альбина замерла, посмотрела мне в глаза и с робкой надеждой спросила:

— Ты сможешь ей помочь?

— Запросто.

Я не успел ответить, как Альбина вскочила с моих колен, наклонилась, чмокнула меня в губы и закружилась по кухне, благо площадь позволяла.

— Едем к ней! Немедленно!

— С ума сошла, — буркнул я. — Восемь вечера. Она спать ложится. Завтра увидишь её на работе…

— Нет! Она отгулы взяла.

— Ну, домой к ней заедешь…

— Нет! Сейчас. И почему заедешь? Разве ты не будешь её лечить?

— Ладно, — сдался я. — Есть простые карандаши? Неси!

У неё нашлось всего два карандаша. На один я наложил конструкт «айболит», на другой — «хвост ящерицы».

— Отдашь ей, — проинструктировал я. — Пусть сломает у тебя на глазах. Сама. По очереди. С какого начинать — без разницы. Понятно?

— И всё? — недоверчиво спросила Альбина. — Ой, прости, прости!

Она прижала ладошки друг к другу, поднесла их к губам.

— Знаешь, Тошенька, я ведь забыла, что ты лечить можешь… Представляешь? Вот дурочка-то из переулочка!

— Бери такси, езжай к ней! — посоветовал я. — И сразу обратно. Тоже на такси. Поняла? Деньги есть? Ко мне только зайди, расскажешь, что и как. Хорошо?

Она кивнула, прижимая к груди кулачок с карандашами.

— Только предупреди, пусть сразу не отмечает, — заметил я вдогонку. — Сначала пусть поправится.

Дома maman кругами крутилась вокруг картонных коробок, которые я свалил в своей комнате. Когда пошел к Альбине, я ее предупредил, чтобы не вскрывала, дескать, сюрприз. В одном подарки к новому году лежали, в другом моя новая «обувка».

— Может, покажешь? — наконец не выдержала она. Я раскрыл коробку с обувью.

— Какие классные! — maman ухватила один «Кэмэл», покрутила, разглядывая со всех сторон, восторженно цокнула языком. — Где такие раздобыл?

— Сегодня в «ЦУМе» выкинули, — соврал я. — К новому году…

— А здесь что? — maman схватила другую коробку. Я едва успел её выхватить.

— Мэм, не трогать! Это вам подарки на новый год. Сюрприз будет.

— Ну, ладно, ладно, — maman отошла в сторону, вроде успокоилась, но было видно, как её разбирает любопытство.

— Как твоя подружка? — переключилась maman на Альбину. — Видела её сегодня на работе. Печальная какая-то. У вас всё нормально получилось?

Maman намекнула на моё ночное приключение.

— Да, ма, всё получилось отлично. Это её бывший ухажер со своими друзьями-собутыльниками был. Приехал, забрал её, привёз. Всё великолепно.

— Просто у моей подружки проблемы со своей подружкой, — скаламбурил я. — Небольшие, но неприятные. Давай лучше поговорим, как новый год отмечать будем!

На следующий день я дождался окончания уроков — опять было всего три урока. Накинул куртку, обул сапоги (все пацаны в классе обзавидовались!) и выскочил к телефону-автомату. Опустил «двушку», набрал номер:

— Зинаида Михайловна! Добрый день! Как вы себя чувствуете?

В трубке раздалось гневно-веселое:

— Сволочь! Гад! Я чуть своими золотыми зубами утром не подавилась!

И довольный смех, а потом:

— Спасибо, Антон! Ты сегодня сможешь приехать к нам? Хочу тебе подарок сделать.

— Хорошо, только где-нибудь к часу — половине второго.

— Приезжай, — директор положила трубку.

Я вернулся в школу на классный час. Нина Терентьевна обещала нам сообщить оценки за полугодие и сделать пару объявлений. Сначала, конечно, пошли оценки. Большинство знало их и так. У меня ожидаемо был’трояк' по химии и еще один — совсем неожиданно — по астрономии. Спорить было бесполезно, я мысленно махнул рукой.

«Пятёрки» ожидаемо были по русскому, литературе, немецкому, биологии и, разумеется, истории и обществоведению. И всем неожиданно, даже Лавруха этому удивилась, сделав акцент, какой, дескать, я молодец, по алгебре и геометрии!

Остальные были «четверки» — НВП, география, физика и физкультура (вот тут было обидно! Лавруха тоже обиделась за меня).

Объявления касались новогодних каникул и (весь класс взревел от восторга и захлопал в ладоши) школьной новогодней завтрашней дискотеки.

— Малевская настаивает, чтобы все были в школьной форме, но я думаю, — сказала Нина Терентьевна, — что на новый год должны все придти нарядными. Ясно?

Она многозначительно оглядела класс. Всем было ясно.

— И не дай бог кто-то принесет спиртное, — строго предупредила Лавруха.

Зинаида Михайловна была у себя. Я уже привычно почти бегом через ступеньку поднялся на третий этаж, постучал в дверь, приоткрыл:

— Разрешите?

И тут же был сграбастан в тесные объятия директора-гренадёра.

— Вы меня поломаете, — демонстративно закатив глаза, прохрипел я.- И буду я ходить поломатый, но не сломленный.

Зинаида Михайловна выпустила меня, предварительно расцеловав в обе щеки, усадила за стол, села рядом:

— Представляешь, просыпаюсь утром, а во рту непонятные камешки. Я их в руку выплюнула — зубы!

Она улыбнулась, демонстрируя свои щербины с пробивающимися кончиками новых зубов.

— Гляди! — она счастливо засмеялась. — Сначала я напугалась. Потом вспомнила про твои предупреждения. Встала, а ничего не болит! И похудела на пять килограммов.

— Ну, это только начало, Зинаида Михайловна! — заметил я. — Дальше будет еще интересней. Когда у вас кожа на лице станет гладенькой, как у двадцатилетней девушки.

И незаметно наложил на неё еще «хвост ящерицы».

Зинаида Михайловна сразу посерьезнела:

— Значит, ты, правда, не соврал. Даже не верится.

Она улыбнулась.

— Хорошо, наш уговор остаётся в силе. Если тебе что-то нужно, приходишь ко мне, и я тебе помогаю. Второй вопрос: если вдруг кому-то нужна будет помощь, ты как, сможешь?..

— Зинаида Михайловна, — я взвешивал каждое слово. — Про меня не стоит никому говорить. Если помощь потребуется близким и проверенным людям, которым можно доверять, то я помогу. Но опять же, цену моей помощи вы знаете.