Бремя власти I (СИ) - Ладыгин Иван - Страница 28

И спустя несколько минут оно пришло.

Сначала послышался гул. Низкий, вибрационный, заставляющий дрожать внутренности. Потом мелькнула тень. Огромная, поглотившая пурпурный свет «неба». Чудовище вышло из-за башни. Князь Бездны. Раньше я таких убивал пачками… Но сейчас… В этом теле. Даже один из них казался мне смертельной угрозой.

Он отдаленно напоминал человека. Три метра ростом. Тело — сплошь бугры мышц, покрытых черной, блестящей, как хитин, кожей. Его руки висели до колен, они сверкали острыми когтями. Голову гиганта венчали массивные, изогнутые рога. Как такового лица не было… Только черная пустота покоилась под шлемом из костей, в которой горели два уголька адского пламени. Его аура ударила, как молот — тяжелая, давящая, пропитанная ненавистью ко всему живому. От одного его вида у задних рядов охотников вырвался стон ужаса.

Он двинулся. Не спеша. Неуязвимый. Серебряные пули отскакивали от его шкуры, как горох. Магические атаки гасли, не долетая до его брони. Один из «медных» охотников, матерый детина с двуручником, бросился ему наперерез с боевым кличем. Князь махнул рукой — небрежно, словно отмахиваясь от мухи. Темная молния ударила в охотника. От него не осталось даже пепла — только черное пятно на мерзкой земле. Еще двое попытались атаковать с флангов. Князь схватил первого за голову и раздавил ее, как спелый плод. Второго проткнул когтем насквозь, поднял над головой и швырнул в толпу охотников, как окровавленный мешок.

По нашим рядам ударила паника. Настоящая. Даже у ветеранов. Шеренги дрогнули.

— ОТХОД! ВСЕМ ОТХОДИТЬ! — заорала наша командирша, ее голос сорвался на визг. Она рванула вперед, к Князю, ее серебряная пуля вспыхнула ослепительным светом. — Я ЗАДЕРЖУ ЕГО! БЕГИТЕ!

Она была великолепна. Ее пушки плевались сгустками чистой энергии. Она метала молнии, резала пространство лезвиями света, уворачивалась от темных ударов с кошачьей грацией. Она билась, как разъяренная валькирия. Но Князь был сильнее. На порядок. Его темный клинок, материализовавшийся из ниоткуда, прошел сквозь ее щит, как нож через масло, и вонзился ей в бок. Блондинка вскрикнула от ярости и отлетела, кувыркаясь по мерзкой земле. Кровь заалела на ее кожанке, а ее серебряная пуля потускнела.

Князь надвинулся на нее, поднимая коготь для последнего удара. В его пустых глазницах плясали искры торжества. Охотники замерли в ужасе. Путь к отступлению был отрезан мелкой нечистью, воспрянувшей духом.

Я сделал шаг. Еще один. Не к отступлению. Вперед. Навстречу Князю.

— Соломон! Нет! — услышал я дикий вопль Вадима где-то сзади.

А мне было плевать. Щит в сознании стоял. Безумие Магии Крови было заблокировано. Но теперь нужно было кое-что другое. Настоящая сила. Та, что спала в глубине. Та, что могла сжечь меня изнутри в этом слабом теле. Но иного выхода не было.

Я сорвал первую Печать. Печать Власти Солнца.

Внутри все… взорвалось. Мой тощий, измученный источник рванул, как перегретый котел. Но не Эфиром. Чем-то иным. Древним. Чистым. Невыносимо ярким. Золотой свет хлынул из моих глаз, изо рта, из каждой поры. Он сжег маскировку — волосы снова стали рыжими, глаза — янтарными. Моя кожаная броня задымилась. Земля под ногами затрещала и поплыла.

Князь Бездны замер, повернув свою «голову» ко мне. В его глазницах-углях вспыхнуло… удивление? Недоверие? Я не дал ему опомниться.

Я рванул вперед. Не побежал. Исчез здесь… и появился там. Перед самым его рылом. Мои клинки, окутанные золотым сиянием, взвыли, рассекая адский мрак. Он парировал своим темным мечом. Столкновение вызвало ударную волну, сбившую с ног ближайших демонов и охотников. Искры, золотые и черные, полетели во все стороны.

Бой был яростным. Бешеным. Нечеловеческим. Мы кружились в смертельном танце, сметая все вокруг. Его удары ломали бы горы. Мои резали саму тьму. Он метал черные молнии, рвущие душу. Я отвечал сгустками солнечного пламени, выжигающими скверну. Моя кожа трескалась от напряжения, кровь текла из носа, ушей. Источник выл в агонии. Но я давил. Воля против мощи. Свет против Тьмы.

И я нашел слабину. Миг. Когда он занес свою когтистую лапу для удара, раскрыв броню под подмышкой. Я вогнал туда клинок. По самую рукоять. Золотой свет рванул внутрь твари. Князь взревел! Это был звук, от которого задрожал воздух во всем этом кошмарном месте. Он зашатался.

Я не оставил ему и шанса. Второй клинок вонзил в основание шеи. Послышался треск. Шипение. Князь рухнул на колени. Его огромное тело начало распадаться, превращаясь в черный пепел и клубы зловонного дыма.

Я стоял над ним, дыша, как загнанный зверь. Золотое сияние медленно угасало, оставляя после себя пустоту и адскую усталость. Но я нашел в себе силы. Наклонился. Засунул руку в клубящийся пепел. Нашел. Вырвал. Сердце Князя Бездны. Тяжелый, мерзкий комок черной плоти, пульсирующий тусклым багровым светом. Я сунул его в глубокий карман кожанки. Это был мой заслуженный трофей — то, за чем я сюда и приходил.

Над полем брани зазвенела тишина. Абсолютная. Даже мелкая нечисть притихла в ужасе. Все охотники, уцелевшие в этой бойне, смотрели на меня. Десятки глаз — широких от шока, недоверия, страха… и внезапного, дикого восхищения. Наша командирша, опираясь на плечо подбежавшего к ней охотника, посмотрела на меня своими ледяными озерами. Теперь в них плескалось абсолютно неприкрытое изумление. Серебро ее пули снова слабо замерцало.

Она качнулась ко мне, игнорируя боль в боку. Остановилась в шаге. Ее взгляд скользнул по моей деревянной пуле, по моему лицу, искаженному усталостью и остатками золотого сияния.

— Буратино… — ее голос был хриплым, но твердым. — Ты…Ты кто такой вообще⁈

«Эта телятина настолько не дожарена, что начала есть салат.»

Гордон Рамзи

Вадим стоял как вкопанный, ощущая под ногами зловонное месиво Запределья. Воздух все еще дрожал от взрывающейся магии и предсмертных воплей монстров.Многие из тварей не выдержали давления и ринулись в бегство.

Спустя мгновение над полем брани прокатилась волна смятения. Гнетущая. Ошеломляющая.

Перед охотником, над клубящимся пеплом Князя Бездны, возвышался Соломон. Нет, тот парень. Тот самый деревянный новичок, которого он привез сюда на верную гибель.

А он… он только что сделал ЭТО.

Вадим видел, как в разгар боя, когда тварь уже почти убила командиршу, Соломон… вспыхнул. Буквально. Золотым, ослепительным светом. Волосы его, вмиг ставшие пламенно-рыжими, резали взгляд на фоне адской багряницы неба. А его глаза… Они горели обработанным янтарем. Холодные, как зимний Невский лед — в рассудительности. И горячие, как пламя — в гневе. В них горел огонь древней, нечеловеческой ярости. И сила! Такая, что Вадим, видавший всякое охотник, почувствовал себя букашкой перед грозой.

— Юрий… — прошептал кто-то рядом, старый мужчина с медной пулей на шее. Его лицо было белее снега. — Святой Отец… Это же Император Юрий! Молодой! Как на старых портретах!

Шепот подхватили другие: «Призрак! Дух Соболевых вернулся! Он пришел спасти Империю от Скверны!»

Вадим сам видел те портреты в музее Ордена. Сходство было пугающим. Этот профиль, этот взгляд… Соломон-Козлов в сиянии мощи был вылитым Юрием Соболевым в юности. Легионы мурашек пробежали по спине охотника. Неужели…?

Но свет угас так же внезапно, как и вспыхнул. Волосы снова стали темными, непослушными прядями, падающими на лоб. Глаза — тускло-серыми, усталыми до невозможности. Соломон пошатнулся, едва удержавшись на ногах. Он что-то коротко, сквозь зубы, сказал капитану Орловской, которая смотрела на него с открытым ртом, прижимая окровавленный бок.

— Давай не сейчас, дорогая, — прохрипел я, чувствуя, как адская усталость и начало отката пытаются пригвоздить меня к земле. В горле пересохло, в висках стучали молотки. — Мне и так тошно, а мы еще даже не закончили. Башня все еще стоит.