Бремя власти I (СИ) - Ладыгин Иван - Страница 18

Песец, все еще посмеиваясь, достал из-под стола клочок бумаги, нацарапал адрес.

— «Старый Кузнец» на Складочной. Скажешь — от Песца. Но дорого, пацан, ой как дорого! Кредитов не дают. Только звонкая монета.

Я мысленно заглянул в свой тощий кошелек — там не было ни гроша. Пришлось театрально вздохнуть и потянуть быка за рога.

— Дай взаймы. Сто золотых. Верну с лихвой. Через неделю.

Единственный глаз Песца округлился. Потом он снова заржал.

— Да у тебя реально стальные яйца, парень! Вот смотрю на тебя и понимаю… Из тебя получился бы отличный рэкетир! Ладно — ладно… Нравишься ты мне. Подарками соришь направо и налево. Деньги дам, но под бешеный процент. Вернешь сто пятьдесят через неделю. Не принесешь — найду. И сделаю так, что свои стальные яйца ты сам же и проглотишь. Понял, Соломон?

— Понял, — кивнул я, хватая толстую пачку бумажных денег с золотым отливом, которые Степан выудил из сейфа. — Не дурак.

Далее Одноглазый объяснил мне, как добраться до нужного адреса. Мы ударили по рукам и распрощались, конечно, не как приятели… но уже как добрые партнеры, которым было приятно иметь друг с другом дело.

— Ты окончательно спятил! — Николай бушевал у меня в голове, пока мы шли по темным, зловонным улочкам к Складочной улице. — Я ничего не понимаю! Ты взял взаймы у уголовника! Ходишь по помойкам! Связываешься с отбросами! Сам же только недавно говорил, что тебе нужны верные и сильные! Ты должен вести переговоры с князьями, графами, а не с такими… такими…

— Такие «отбросы» часто честнее и надежнее князей, — отрезал я, переходя мост и сворачивая в узкий проулок, где воняло рыбой и ржавым железом. — У них свои правила. Простые. Нарушил — получил по зубам за дело. У князей же правила — как паутина. Запутаешься — сожрут, даже не заметив. И не ори. Мешаешь слушать улицу.

Целый час мы искали нужное место. Несколько раз я запутался с маршрутом, несколько раз пришлось доходчиво объяснять местной шпане, что нужно тщательнее выбирать себе жертву. Иногда приходилось прятаться от патрулей столичных полицаев: я не хотел светить своим новеньким паспортом без надобности.

Когда мы все же прибыли по нужному адресу, я не шибко удивился открывшейся картине. Именно что-то подобное я себе и представлял… «Старый Кузнец» оказался не кузницей, а полуразвалившимся ангаром у самой воды. Внутри царил полумрак, нарушаемый тусклым светом керосиновых ламп. Воздух был густ от запахов масла, металла, пота и чего-то… звериного, демонического. Прилавки, больше похожие на верстаки, ломились от оружия, брони и странных артефактов. Торговали тут люди с лицами, на которых жизнь оставила рубцы поглубже демонских когтей.

— Я от Песца, — бросил я здоровенному типу. Он щеголял в черной кожанке, а на поясе у него висела кобура с пистолетом.

Тот хмыкнул, мол доложили… А затем кивнул на запыленные стеллажи.

— Пушки да пули — вон там. Клинки — справа. Броня — сзади. Цены кусаются. Что-то не понравится — вали сразу.

Я не стал торговаться. Время было дороже. Выбрал два добротных, не слишком вычурных кольта с длинными стволами — под заговоренные пули. К ним — две коробки серебряных патронов. Два простых, но крепких меча в черных ножнах — без изысков, зато острых, как бритва. И кожаную кирасу с наплечниками — не ахти какая защита от магии, но от когтей и зубов сгодится. Заплатил почти все деньги Песца, не моргнув и глазом. Николай в голове стонал, как от зубной боли.

— Деньги на ветер! Это же не артефакты! А обычное железо! Лучше бы во дворце что-нибудь стащил…

— Во дворце это было бы неудобно, а в случае провала пришлось бы объясняться перед Меньшиковой, — мысленно шикнул я, принимая сверток от продавца. Тяжелый. Нести его по городу, да еще и пробираться обратно во дворец было самоубийством. Возникла проблема хранения. Но идея пришла сразу.

Песец, когда я снова ввалился в его кабинет с объемистым свертком, только бровью повел.

— «Ячейку» под вещички нужно? — догадался он, смакуя свое вино. — Плати. Месяц вперед. Пять золотых.

Я отсчитал последние деньги. Буквально последние… Песец кивнул и позвал бритоголового бармена.

— Отнеси на склад. Полка под буквой «С». Соломон.

Бармен, молча, взвалил сверток и скрылся. Николай взорвался:

— Ты доверил наше снаряжение ЭТИМ УРОДАМ⁈ Они же ободрали тебя как драную липку!

— У криминала, Николай, — сказал я мысленно, глядя в единственный глаз Песца, — часто больше чести и понятий, чем у твоих придворных графов. Я же тебе уже сегодня об этом говорил! Они знают: предашь клиента — репутация к черту. А репутация здесь — все. Доверяй, но проверяй. А я проверю. Но Позже. — Я повернулся к выходу. — Спасибо за «ячейку», Степан. Долг с процентом верну в срок.

Песец лишь хмыкнул, но в его взгляде мелькнуло что-то похожее на… уважение? Или это было просто очередное любопытство к наглецу…

Обратная дорога показалась мне длиннее. Маскировка съедала последние крохи сил. Через час я уже пробирался через дворцовый парк, как тень, используя каждую складку местности, каждую клумбу, каждую тень от статуи. Охранные чары дворца слабо гудели вокруг. Я нашел слабое место днем — узкую слепую зону между патрулями у южной оранжереи. Этим и воспользовался.

Я рванул через открытое пространство, прижался к стене. Окно моих новых покоев отражало свет от уличных фонарей. Я пауком вскарабкался по водостоку, вступил ногой на гипсовый отлив и бесшумно открыл створку. Ввалившись внутрь, я почувствовал тепло, знакомый запах воска и древесины для камина. Новых ароматов я не ощущал. И это был добрый знак. Местные дворянчики так духарились, что их можно было почуять за версту. Значит, вряд ли тут кто-то рыскал.

Теневая копия все еще лежала на кровати, усиленно изображая дыхание спящего человека. Я развеял тень и отпустил заклинание маскировки. Волосы вернулись к своему рыжему цвету, серые глаза снова стали холодным янтарем. Измученный источник внутри заныл пустотой.

И тут в дверь громко постучали. Резко. Нервно. И прежде чем я успел среагировать или хотя бы вздохнуть, она распахнулась…

«Женщина — самое могущественное в мире существо, и от нее зависит направлять мужчину туда, куда его хочет повести Господь Бог».

Федор Михайлович Достоевский

Дверь открылась так резко, что легкий сквозняк, гуляющий по коридору, ударил по ногам. Я стоял спиной к окну. В покои впорхнул вихрь дорогих духов и женской самоуверенности. Удивительно, что мои стражи и глазом не повели на прибытие гостьи.

— Ваше величество! Простите за столь поздний визит, — голос прозвучал томным медом, как легкое шипение игристого вина. — Но услышав о вчерашнем… инциденте, я просто не могла усидеть на месте!

Передо мной стояла брюнетка. Высокая, с фигурой, которую не скрывало даже умело сшитое платье — глубокий вырез лифа лишь подчеркивал изгибы, а разрез юбки позволял мельком увидеть стройную ногу в шелковом чулке. Ее лицо венчала холодная красота. Острый подбородок, беззащитная шея и губы, накрашенные в цвет спелой вишни, могли свести с ума даже фанатичного монаха. Глаза девушки сверкали двумя изумрудами… Оценивающими. Хищными. Как у кошки. От нее исходила мощная, упругая аура — не грубая сила Рыльского, а что-то более гибкое, пронизывающее, как лезвие рапиры.

«София Верейская! — голос Николая в голове прозвучал с нотками изумления и… вожделения. — Дочь Олега Верейского. Сильнейшая чародейка в их роду. Я тебе уже говорил… Она заправляет всеми делами отца в Москве. Какой черт ее сюда принес? И в таком виде…»

— София Олеговна, — я сделал шаг навстречу, нарочито неуклюже споткнувшись о край ковра. — Какая… неожиданная радость! Вы… вы как фея! Ворвались в мою затхлую темницу! — Я широко улыбнулся, изображая восторг простоватого юнца. — Но что случилось? Вы так взволнованы? Из-за какого-то прорыва?