Шипы в сердце. Том первый (СИ) - Субботина Айя - Страница 39

Удобная?!

Мне хочется прямо сейчас швырнуть в него бокал.

Сдернуть ногу, но даже с шумом в голове я прекрасно понимаю, что любое резкое движение опрокинет меня на пол. А еще Авдеев, видимо предугадывая такую выходку, крепче сжимает пальцы на моей ступне.

— Умеешь ты сделать девушке незабываемый комплимент, — дую губы.

— С тобой просто, Крис. Ты не глупая, не липнешь, не строишь воздушные замки. Не ждешь, что я буду бегать за тобой с языком на плече. Понимаешь правила.

Я непроизвольно сжимаю губы.

Понятно.

Он оценивает меня как инвестицию. Логично, понятно, рационально. Чистая математика.

— Значит, забавная и удобная. — Обида в моем голосе слишком очевидна. Хотя с чего бы?

Вадим легко усмехается и чуть проводит пальцами по изгибу моей стопы, на этот раз все-таки выуживая непроизвольное мурлыкание. Как это работает — загадка. Секунду назад я глаза его офигенные выцарапать хотела, а теперь нетерпеливо брыкаю пяткой, требуя еще больше его пальцев.

И он поддается, делает так, как уже понял, что мне нравится.

— А ты хотела, чтобы я сказал «судьба»? — Он смотрит на меня с вызовом.

— Ну, знаешь… могла бы прозвучать какая-то лестная чушь. Типа: «Ты сводишь меня с ума, Крис». Или «Мне нравится твой острый язык и то, как ты бесишься». В крайнем случае: «Ты адски сексуальная женщина».

Он качает головой, будто действительно разочарован.

— Барби, — говорит медленно и мягко, но с нажимом. — Ты адски сексуальная женщина, мне нравится твой острый язык, нравится, как ты бесишься. И как выносишь мне мозг — тоже.

Я моргаю.

— Но первоначальная причина все равно от этого не меняется. Мне удобно и интересно.

— Прямолинейно, — замечаю я, прищуриваясь. — Ты вообще в курсе, что некоторым женщинам нравится фаза ухаживаний? Кино, стихи, конфеты и букеты, и вся эта романтическая муть…

— В курсе, — спокойно кивает Авдеев. — Я много работаю, Крис, и ты сама это знаешь. У меня нет времени на романтическую муть.

— Значит, ты предлагаешь мне что-то вроде… отношений без «конфетно-букетного» периода?

— Я предлагаю просто быть вместе. Без цирка, без спектаклей, без игр.

— И что это значит на практике?

— Это значит, — его голос звучит ровно, но в нем чувствуется намерение, — что я не всегда смогу уделять тебе столько времени, сколько ты, возможно, захочешь. Но, когда я буду с тобой — я буду с тобой.

— Обещаешь?

— Да. А еще я обещаю честность, — он чуть подается вперед. — Если я не смогу что-то сделать — я скажу. Если буду занят — ты узнаешь об этом первой. Я не собираюсь играть в «холодно-горячо». Я попрошу тебя хотя бы какое-то время не афишировать наши отношения, но прятать тебя не собираюсь. Стесняться — тем более.

Я застреваю в его взгляде.

Он настолько прозрачен и конкретен, что мне даже зацепиться не за что.

Черт.

— И если я соглашаюсь, то…? — Дергаю ногой, вынуждая его подключить вторую руку.

Боже, какой кайф. Что творят его пальцы — сдуреть просто.

— То ты моя, — все так же честно, без малейшей тени сомнений.

— Твоя номер какой?

— Номер единственный.

— Это противозаконно — быть таким охуенным, Вадим Александрович.

Наблюдаю за его реакцией. За тем, как он довольно приподнимает уголок рта. Но какого-то особенного триумфа там нет и в помине. Я знаю почему.

Он знал, что я соглашусь до того, как мы переступили пороге ресторана.

Может быть, и еще раньше.

Это же очевидно, потому что я тоже знала, что соглашусь. Залезть в его голову и сердце, не важно, даже если через койку — вторая грандиозная часть моего плана. Я буквально все сделала, чтобы попасться ему на глаза, привлечь внимание и распалить интерес. Даже если все время лажала — какая разница, если получилось ровно то, что нужно? Нет, лучше! Потому что я не содержанка, не девочка для постели, я — его единственная женщина.

Не дрожи, Крис. Все хорошо. Все настолько чертовски идеально, что сейчас надо закрыть рот на замок и просто ничего не испортить.

Во мне столько эмоций, что я запросто могу сорваться.

Потому что хочется.

Потому что надо.

Потому что его пальцы продолжают поглаживать мою ногу даже в тот момент, когда официант подходит к нашему столу, чтобы забрать лишнюю посуду и налить мне еще шампанского. Я дергаю рукой к бокалу, потому что отчетливо понимаю, что третий бокал меня просто убьет. Вадим каким-то неуловимым жестом дает понять, что мне лучше расслабиться.

Ладно.

Даже жаль, наверное, что я не увижу его удивленное и разочарованное лицо, когда меня просто вырубит в сон по пути домой. Потому что от одного бокала «пузырьков» мне обычно хорошо, от второго максимально кайфово, а третий отправляет меня штопором прямиком в сон.

Но я пью.

Потому что у нас еще десерт.

Вадим ограничивается чашкой кофе, а я беру классический чизкейк и чай с мятой.

Мы проводим в ресторане еще примерно полчаса. Я намеренно больше не форсирую тему с «а что будет еще?», потому что на сегодня и так получила сверхдозу острых ощущений. Мне надо еще пару дней, чтобы все это переварить. Желательно, чтобы при этом Авдеева в моем поле не было, потому что мне срочно нужно перепрошить мозг под новые реалии — мы, блин, в отношениях.

Или нет?

Вот черт, а я вообще сказала «да»? Что я вообще сказала кроме того, что выдала ему комплиментище размером с кольцо Сатурна?

Я на секунду ловлю его реакцию, пока он рассказывает какую-то историю из Диснейленда и как бы между делом показывает, что носит на запястье браслет из детских разноцветных бус на резиночке. Точно замечаю одну в форме цветочка и парочку — с лицами персонажей из диснеевских мультиков. Сделала его дочь. Он, как примерный папочка, конечно же, носит. И даже не стесняется, потому что выглядит чертовски довольным, что у него есть вот эта детская безделушка. Могу поспорить, что он из тех мужиков, которые и банты дадут себе завязать, и платье феи наденут, и даже в таком виде гулять пойдут — лишь бы любимой дочурке было весело, лишь бы она улыбалась.

Я вспоминаю своего отца, хоть это и полный треш — «сажать» его за один стол с Авдеевым, который сначала его разорил и убил, а полчаса назад пообещал, как следует трахать его доченьку. Но мысли все равно упрямо долбятся в одну точку.

Точнее, воспоминание.

О моем Дне рождения, на котором всем приглашенным надевали маленький ободки с шариками на пружинках. И как одна из аниматоров подбежала к моему только что приехавшему после работы отцу и попыталась надеть на него ободок.

В памяти всплывает картинка резкого взмаха рукой.

Звук женского крика.

Я так резко дергаю головой, что слегка ведет в сторону.

— Устала? — интересуется Вадим, четко отслеживая мою реакцию.

Я просто киваю.

Он помогает мне встать. Я не пьяная, меня эта странная рваная картинка без начала и конца просто очень сильно дезориентировала. Но на его руку я все-таки опираюсь. Иду рядом ровно, точно не привлекая к нам ненужного внимания.

В голове немного шумит, но я понимаю, что это просто гул машин, потому что мы уже на улице и рядом снуют машины. Морозный воздух приятно покусывает за щеки, медленно приводя в чувство.

— Все хорошо? — слышу откуда-то сверху голос Авдеева.

— Да, просто… — Вздыхаю, подбираюсь и напоминаю себе, что рядом со мной хищник, который только и ждет, когда я расслаблюсь и выставлю свое мягкое и совершенно беззащитное нутро. — Третий бокал шампанского был лишним. Обычно, я столько не пью, Вадим Александрович.

Вадим усаживает меня в машину.

Сам пристегивает ремнем безопасности.

Мне нужно выбросить из головы дурацкое воспоминание. Откуда оно вообще, господи? Почему взялось именно сегодня? Мой отец всегда был добрым человеком, он делал для меня все, чтобы я была самой счастливой девочкой на свете. И он бы, конечно, надел тот ободок с шариками, потому что я бы смеялась и радовалась.

Чтобы отвлечься, переключаю внимание на Авдеевскую руку на руле.