Парализованная жена генерала дракона (СИ) - Юраш Кристина - Страница 3

Я улыбнулся, сорвав одну, и почувствовал сладость лета, которая словно наполняла сердце теплом и радостью.

Неподалеку от черешни стояла полупустая корзина, а возле дома маячила молодая красавица, которая, заметив меня, тут же заулыбалась.

Её лицо — словно нежная картина: светлые волосы, мягкие, волнистые, свободно спущены и чуть касаются плеч. Глаза — глубокие, словно два ясных озера, искрящиеся живым интересом и добротой. На щеках — легкий румянец, придающий ей особую свежесть и застенчивость. Ее фигура — грациозная, хрупкая, словно крошечная статуэтка, которая легко могла бы исчезнуть в объятиях ветра. Она аккуратно спустилась по ступенькам, и каждое ее движение — словно танец, легкий и изящный.

Я следил за каждым ее жестом, каждым движением, и улыбка не сходила с лица. Добрый день, Молли, — произнес я, и она покраснела, слегка поклонившись.

— Папа дома! Я сейчас позову его! — сказала она, словно бабочка вспорхнув с места и устремившись в дом.

Я наблюдал за ней, не в силах оторвать взгляд. «Она словно танцует!» — пронеслось в голове, когда я видел ее легкие шаги.

Этот дом просто дышит какой-то легкостью и счастьем, пока мое поместье казалось оплотом тоски и уныния.

В этот момент сквозь шелест сада прорвался голос мистера Джейдена:

— Добро пожаловать, господин генерал! — он улыбнулся, приглашая меня войти.

Мистер Джейден был уже немолод, но сохранил бодрость духа и силу. Он подтягивал ногу, стыдясь ходить с палочкой. Его коротко подстриженные седые волосы аккуратно лежали на голове, придавая ему некоторой солидности, но его темные глаза лучились дружелюбием.

Я вошел, ощущая уют и тепло этого дома.

Мистер Джейден быстро заметил мое усталое лицо и добавил с добрым смехом:

— Мы ждали вас с утра! — и, заметив, что Молли уже суетилась вокруг нас, наливая ароматный чай, тут же попросил принести свежую выпечку.

— Не получилось с утра, — вздохнул я, благодарно принимая чашку.

Я снова взглянул на Молли, не в силах оторвать глаз от каждого ее движения.

— Как ваша жена? — спросил мистер Джейден, обжигая пальцы о тонкий фарфор чашки. — Молли! Это генерал пьет кипяток! Старому папочке можно и разбавить!

Молли быстро влетела в комнату, ловко отливая чай и добавляя в него холодной воды, чтобы облегчить его вкус. Я видел, как она ловко несет чашку на кухоньку, и улыбнулся.

— Все так же, — ответил я, вздыхая.

Я видел в открытую дверь, как Молли улыбнулась, словно понимая мои мысли, и вновь погрузилась в заботу о нашем чае, делая все так аккуратно, словно сама была частью этой тихой гармонии.

— Ничего, — кивнул мистер Джейден. — Рано или поздно это случится…

Мистер Джейден помолчал, его лицо было выражением глубокой задумчивости и усталости. Он вздохнул, словно пытаясь прогнать тяжелые воспоминания.

— Я чувствую себя чудовищем, — прошептал я, снова стиснув зубы от боли. — Глядя на ее лицо, видя ее страдания, я чувствую себя последней тварью! Мне хочется сказать ей правду. Все, как есть! И про Молли тоже.

Я безотрывно смотрел на Молли. Каждый ее шаг давал мне надежду. Он словно отдавался в сердце, и я понимал, что шанс есть. Вот он! Шанс! Передо мной! Шанс на счастливую жизнь!

— Ни в коем случае! — произнес мистер Джейден. — Это только навредит вашей супруге! Мы же не хотим ей навредить? Не так ли, господин генерал! Но смею предупредить. У вас появится много недоброжелателей. Вас будут считать изгоем, как когда-то считали меня соседи.

Он помолчал, добавляя сахар в чай, а я не сводил глаз с того, как же плавно движется Молли Джейден. В каждом ее движении было особое очарование.

— Знаете, если болезнь нельзя вылечить любовью, то ее можно вылечить ненавистью! — произнес мистер Джейден. — Моя дочь однажды полезла на черешню. Хотела сварить варенье… Когда я выбежал из дома, она лежала на траве… Бедняжка не могла пошевелиться и только плакала. Она звала меня. Как же она была напугана. Честно, сначала я подумал, что ничего страшного. Просто сильно ушиблась. Я не медля ни секунды бросился за доктором, благо, мистер Перкинс живет по соседству и он был дома. Вы проезжаете его дом с серой крышей и желтыми рамами. Мистер Перкинс осмотрел мою Молли и сказал, что жить она будет. Только шевелиться больше не сможет… Ей тогда было четырнадцать!

— Пятнадцать, папа! — послышался с кухни голос Молли, а я она тут же вынесла отцу остывший чай.

Я снова посмотрел на красавицу, которая скользнула мимо меня.

— Ну хорошо, пятнадцать! И кто тебя учил перебивать старших! — почти сурово произнес отец.

Ты эту историю рассказываешь генералу уже третий раз! — с легким упреком в голосе заметила Молли.

— Ему уже надоело, наверное, ее слушать.

— Нет, почему же, — улыбнулся я, видя, как Молли легким шагом направилась на кухню. — Я готов ее слушать бесконечно. Она дает мне надежду тогда, когда ее уже нет внутри меня. Понимаете, я… Мне очень хочется с кем-то поговорить об этом. И когда я разговариваю с вами, мне становится легче. Вы прошли через это. Вы меня понимаете.

Мистер Джейден вздохнул и пожал мою руку.

— И вы пройдете. И будете вспоминать это как страшный сон. Так вот, Молли было почти пятнадцать… Вся жизнь впереди, — задумался мистер Джейден, а его рука сжала кружку. Он умолк, словно потеряв нить повествования. — И вот она лежит в кровати, а я не знаю, что делать. Я привез доктора из столицы! Мага! Я был уверен, что нет такой болезни, с которой не справится магия. Но маг сказал, что помочь ничем не может. Дал несколько зелий, на том и все. Прошел месяц, второй, третий… У меня тогда была лавка в столице. Я частенько ездил в Исмерию за магическими безделушками. И вот однажды разговорился я с одним исмерийцем. Хоть убей, имени его я не спросил. Он рассказал мне о том, как по соседству с ним жил дровосек с женой и детьми. И однажды его придавило деревом. С тех пор он лежал, прикованный к кровати. Его жена плакала днями и ночами. Мужик-то молодой! И она не выдержала, собрала вещи и детей и уехала к родственникам, поручив несчастного мужа старенькой соседке. Так вышло, что старушка сама занемогла. И неделю провалялась дома, а как поправилась, сразу пошла навестить своего соседа. Думала, помер от голода. А когда открыла дверь, то увидела, что он ползет к мешку яблок и таскает одно за другим. Чудо, не иначе. И тогда я решил…

Мистер Джейден сделал паузу, отхлебнул чай, его лицо было полно грусти и решимости. Я понимал, что воспоминания уносили его в те черные дни. И надеялся, что однажды в моем доме тоже будет так же легко, тепло и уютно.

— Я приехал к Молли, приготовил еду, поставил ее перед ней, мол, ешь. Она ревет, плачет, а я просто беру ее и убираю. Как она плакала! Как умоляла! А я себе сказал: «Если сейчас ты дашь слабину, ничего не получится!». Я сам плакал, унося нетронутую еду. Однажды я схватился за голову: «О, боги! Что я творю! Она же моя дочь! Разве можно так с доченькой!». А она так рыдала в комнате! В тот день я чуть не бросил все и не решился ее накормить. Не помню, что меня остановило тогда. Наверное, мысль о том, что если я не попробую, я не узнаю, получится или нет. Да, кажется, именно так я подумал. Но я решил, что буду идти до конца! Каждый день я повторял себе: «Давай, еще один день! Просто еще день!». И через неделю у моей Молли шевельнулся палец. Как сейчас помню, мизинчик. Я тогда понял, что я на верном пути. Как же она меня ненавидела. Как она плакала и просила ее покормить. У меня чуть сердце не разорвалось…

Я закрыл глаза, стараясь не показывать своих чувств. Вспомнил взгляд жены, её слезы, её страдания. Но тут же сжал кулаки, прогоняя воспоминания. Мистер Джейден утер слезы. Он снова и снова переживал этот момент. И всегда плакал.

— Через день она уже выла от голода, а я все равно приносил еду и уносил. И спустя два дня она дернула рукой. Но поднять ее так и не смогла. Она кричала, что матушка никогда меня не простит! А я останавливался возле портрета моей покойной жены и просил прощения, слыша за стенкой рыдания. Я сам ничего не ел и похудел на три размера. С меня штаны спадали! Еще через время Молли подняла руку и перевернула тарелку. Все одеяло было в супе. Прошло еще немного, и она уже держала в руках ложку. Я тогда плакал, как ребенок…