Парализованная жена генерала дракона (СИ) - Юраш Кристина - Страница 2

Когда я очнулась, меня куда-то несли. Я открыла глаза, увидев поразительной красоты мужчину, который бережно меня нес мимо девушек, одна из которых прятала лицо и плакала, пока остальные с тревогой вглядывались в мое лицо с таким сочувствием, что я не совсем поняла, что это значит.

Меня уложили на мягкую перину. Комната напоминала музей. Я увидела лицо мужчины — красивое, хмурое, встревоженное. Его теплая дрожащая рука коснулась моей щеки. На его пальцах я заметила кровь.

— Госпожу Люси нашли на дороге! Ее карета валялась в овраге. Кучер погиб. Видимо, лошадей понесло, — тихо сказал незнакомец, стоя в дверях.

Меня спрашивали, а я ничего не могла ответить.

Это было два месяца назад. Я помню, как мой муж сидел рядом, держал меня за руку, а тепло его руки передавалось мне. Он кормил меня с ложечки, купал, носил на руках в сад… Я понимала, что такого мужчину мечтает встретить любая! И с каждым днем я чувствовала, как благодарность внутри перерастает в любовь. В этот момент я думала о том, как мне повезло с мужем. И чувство любви, смешанное с чувством благодарности, переполняло меня, едва ли не заставляя светится изнутри. Я узнавала его шаги из тысячи. Радовалась, когда он открывал дверь.

Но в глубине души было чувство, от которого я не могла избавиться. Чувство, что я теперь зависима от него. От его настроения, от его милости и от его любви.

Мне было до боли жаль, что я не могла обнять его в ответ.

Я чувствовала себя неполноценной. И это чувство отравляло мой разум горькими мыслями.

«Моя куколка», — шептал генерал, бережно одевая меня или укрывая одеялом. Прикосновение его губ казалось глотком свежего воздуха в этом удушающем кошмаре.

Доктора знали наш адрес наизусть. Они сменялись, давали какие-то советы, которые не помогали. Каждый раз надежда то вспыхивала, то угасала, а я обещала себе не отчаиваться. Я проглотила горы зелий, пережила всевозможные ритуалы. Казалось, половина из них могла заставить танцевать даже покойного дедушку, но почему-то не работали на мне.

И вот неделю назад, когда ректор Магической Академии сказал, что случай безнадежный, отношение моего мужа ко мне изменилось.

Я проглотила комок горечи, вспоминая, как сначала не поверила, что этот человек способен так быстро измениться.

Теперь я чувствовала себя обузой, камнем на чужой шее, предметом для изощренных издевательств того, кого я так сильно любила. Он стал постоянно уезжать из дома, словно ему невыносимо было здесь находиться. Иногда он пропадал почти сутки. А мне оставалось догадываться, где он и с кем.

Говорят, не стоит мечтать. Возможно, они правы.

Я ведь просто мечтала об отдыхе после трудной недели. Просто поваляться в постели, ни о чем не думая. Теперь я навсегда прикована к ней. День за днем смотрю в потолок. Внутри пустота, тьма и безнадежность.

Я снова всхлипнула, уставившись в потолок. Он стал единственным свидетелем моего отчаяния. Голод превратил мои мысли в салаты и супы. Я могла думать только об одном — о еде.

Вдруг дверь тихо открылась. Неужели в нем проснулось сострадание? Неужели он одумался?

Я увидела на пороге старушку — горничную. Маленькую, полненькую, ворчливую, с темными волосами, уже поседевшими. Она осмотрела коридор, а потом ловко протиснулась в комнату и тут же закрыла дверь.

— Что ж он так над вами издевается, — ласковый голос Эффи всегда успокаивал меня, — ну тише, деточка, не надо плакать. Я тебе тут поесть принесла…

Я выдохнула, чувствуя, как внутри меня разгорается благодарность, которую словами не передать. Эффи — моя маленькая спасительница, та, кто умеет понять все без слов. Она аккуратно стала кормить меня кусочками мяса, извлеченными из кармана передника, и я ела с такой жадностью, что в голове — только одно: насытиться.

— Осторожней, девочка моя, — шептала Эффи, а в ее глазах стояли слезы, — не поперхнись. Только жуй хорошо…

Её глаза — добрые, черные, полные тепла и нежности. Лицо с тонкими усиками, которые она аккуратно выщипывала, казалось грубоватым, но в ней чувствовалась искренняя забота и любовь.

Я ела и плакала, осознавая, до какого унижения я дошла. Внутри всё сжималось, как в оковах, — я чувствовала себя запертой внутри самой себя, в ловушке, из которой нет выхода.

— За что тебе такое горе? — шептала Эффи, заботливо поправляя мою подушку. — За что всё это?

Эффи тихо вздыхала, доставая еще кусочки. Ее глаза говорили больше слов. В них — печаль, сострадание и безысходность. Она то и дело посматривала на дверь.

Генерал приказал не кормить тебя, — прошептала Эффи, а я зажмурилась, пытаясь проглотить кусочек. — Я просто не могу понять…

В ее глазах встали слезы.

Я была его няней, — тихо сказала Эффи, и я увидела боль в её глазах. — Но я не так его воспитывала. Мне так стыдно перед тобой, моя дорогая… Какая муха его укусила?

— Это всё потому, что ректор сказал, что всё безнадёжно, — прошептала я сквозь слезы. — Лучше бы он задушил меня подушкой! Я так не могу!

— Нельзя так говорить! — испуганно прошептала Эффи. — Однажды ты поправишься, моя дорогая…

— Ты сама-то в это веришь? — спросила я, чувствуя в своём голосе отчаяние.

Вдруг дверь открылась, и я чуть не подавилась очередным кусочком. В дверях стоял мой муж, генерал Найтверт Моравиа. Увидев, как я что-то пытаюсь проглотить, его лицо его было полным гнева.

— Что происходит⁈ — его голос прозвучал как гром, и Эффи поспешно встала. Гордая маленькая старушка смотрела на генерала без страха, гордо расправив узенькие плечи. — Я разве не запрещал тебе ее кормить? Или это распространяется не на всех слуг?

— Что ж ты так, Най, измываешься над бедняжечкой! — произнесла Эффи, вытирая слезы платочком. — Она от голода умирает. Посмотри на ее щеки! Совсем исхудала… Только тень от нее осталась!

— И что? Это повод нарушить мой приказ? — сверкнули глаза Ная.

— Хочешь голодом девоньку заморить? — с болью в голосе произнесла Эффи. — Она же так умрет! Что ж ты творишь!

— А кто ее голодом морит? — спросил Най, глядя на меня ледяным взглядом траурных глаз. — Завтрак, обед и ужин. Даже полдник и десерт. Я исправно ношу ей еду!

— Так ты что, оболдуй! Не видишь, что она есть не может! — почти выкрикнула Эффи. — Ну не нужна она тебе! Ну дай ей развод! Она — девочка не бедная. Родные будут за ней ухаживать!

— Развод, говоришь? — спросил Най, глядя на меня. Я поняла, что эти слова адресуются мне. — Я же сказал: если ты захочешь уйти — дверь открыта. В любой момент. Просто встала и ушла. Приданое я верну, документы подпишу.

— Да вы просто издеваетесь! — воскликнула я, слезы — неконтролируемые, горячие — катились по щекам.

— Она — парализована! Не может встать! Как она может выйти⁈ — закричала Эффи.

Он спокойно произнес:

— Не может? Значит, никакого развода.

И я поняла тогда: он сошел с ума. Игра, в которую я попала, — гораздо страшнее, чем могла представить.

— А теперь марш отсюда! — произнес генерал, сверкнув глазами. — Не вынуждай меня ставить замок на ее комнату.

— О, боги, нет! Только не замок! Страх, отчаяние и паника заполонили мою душу.

— А я ведь могу! — произнес Най, глядя на меня. — Мне пора уехать по делам… Не скучай.

— И куда же ты? — спросила я.

— Я не обязан перед тобой отчитываться, — произнес муж.

Он вышел, а я почувствовала, как от обиды у меня даже челюсть свело.

— Он ведь к любовнице поехал, — прошептала я, понимая, что эти длительные отлучки неспроста. Зачем ему парализованная жена, если вокруг столько красивых и здоровых женщин, которые сами вешаются ему на шею.

Карета остановилась возле двухэтажного дома, и я вышел, ощущая свежий летний воздух и тепло солнечного дня.

Передо мной раскинулся аккуратный сад, в центре которого возвышалась высокая черешня, склоняющая ветви под тяжестью спелых ягод.