Парализованная жена генерала дракона (СИ) - Юраш Кристина - Страница 19

— За что⁈ — цедил я, скидывая со стола чернильницу и бумаги. — За что мне всё это?

Я крушил всё, что попадалось на глаза, чувствуя, как своими руками только что подписал приговор нашим отношениям. Чувство разбитости заставило меня поднять отлетевшее в стену кресло и упасть в него.

— Прости меня, — шептал я. — Если можешь, прости… Я так сильно люблю тебя… Если бы ты знала… Если бы можно было просто взять и вырвать сердце, чтобы оно вернуло тебя прежнюю, я бы не задумываясь отдал бы жизнь… Но ты должна сейчас собраться, понять, что ты один на один со своей бедой и выкарабкиваться. Я верю в тебя. У тебя получится.

Я нашел ее портрет среди вещей. Месяц назад я его потерял, а теперь передо мной была моя драгоценная жена. Я нежно поднял портрет и прижался губами, пытаясь выразить все чувства. Слезы сами покатились по щекам.

— Нет никого дороже тебя. Ты — самое ценное, что у меня есть… И не позволю тебе на всю жизнь остаться беспомощной калекой. Я не знаю, простишь меня меня или нет. Но чувствую, что нет. Такое не прощают. Но ты просто попытайся… Я не настаиваю… Просто попытайся… Потому что я не хочу жить без тебя. Смогу, но не хочу.

Когда я женился, я не чувствовал такой обжигающей любви. Она мне очень нравилась, и я понимал, что сделал отличный выбор. Но в тот момент, когда бросился к карете, взял на руки ее тело, что-то внутри дернулось. Словно в этот момент я осознал. Она — моя судьба. Та, которую я искал всю жизнь. Сокровище, которое я должен беречь.

И с этого момента начался отсчет. Я заново влюблялся в собственную жену. Болезнь изменила ее. Сильно изменила. Но я ни разу не прикоснулся к ней с тех пор, как ее привезли. Те два месяца я мог назвать самыми счастливыми в своей жизни. Я никогда не испытывал столько любви. Не знаю, что на меня нашло тогда, но уже не важно. Важным было то, что я почувствовал всей душой, всей драконьей сущностью: «Да, это она!».

— Господин генерал. Вам письмо! — послышался стук, а я выдохнул, вытер слезы и открыл дверь.

Дворецкий вручил письмо, а я открыл его, видя, что оно написано второпях и на эмоциях.

— Почему вы мне ничего не сказали⁈ — прочитал я первую строчку, узнавая почерк нянюшки. — Вы могли бы сказать мне правду!

«Нет, не мог!» — вздохнул я, понимая, что отец ей все рассказал. И теперь Эффи плачет от того, что столько времени пыталась мне помешать.

— Я была уверена, что вы превратились в чудовище! — прочитал я, вздыхая. — Но теперь я понимаю, какую огромную жертву ты, мой мальчик, решил принести. Я сопоставила факты. И да, пальчики у бедной Люси шевельнулись именно в тот момент, когда ты стал вести себя с ней, словно… Ах, не хочу ругаться в письме! Это вдвойне неприлично! Я очень надеюсь, что у тебя все получится, и однажды вы с Люси будете счастливы. О, боги! Я пишу и не могу перестать плакать. Ах да! Я забыла вам сказать! Очень важную вещь. Сегодня днем я разговаривала с дядюшкой Люси. Он остановился в столице. И даже дошел до короля. Его величество сказал, что не станет вмешиваться в чужие семейные дела. Конечно, я тогда была возмущена, но сейчас понимаю всю его мудрость. Но беда в том, что дядюшка готовит похищение Люси! Он спрашивал меня, как устроено поместье, сколько входов и выходов есть. Я не знаю, когда он хочет это сделать, но прошу вас, постарайтесь понять. Я не желала зла. Я хотела для милой девочки только добра… И не вините меня сильно. Мне ужасно стыдно за то, сколько гадостей я вам наговорила. Я же не знала, как вам тяжело. Спасибо вашему отцу, который открыл мне глаза на всю ситуацию. Еще раз простите. Ваша Эффи Стемптон.

Отложив письмо, я задумался. Дворецкий терпеливо стоял и ждал, будут ли какие-то распоряжения.

— Замок. Замок на дверь комнаты моей жены. И решетки на окна. Ключ — мне! — резко произнес я. — Сейчас же!

Не доверяю я родственникам Люси. Чинить исправную карету — это что-то новое. А если бы карета была неисправной, то она бы не доехала. Значит, карета доехала до тетушки. И кто-то решил ее починить да так, чтобы никто ничего не заподозрил!

И тут я задумался. А какой смысл дяде сейчас вызволять ее?

— Вот скажи мне, — обратился я к дворецкому. — Если бы на кону было большое наследство. И ты захотел избавиться от наследницы, чтобы загрести все себе… Зачем тебе, узнав о том, что эта наследница выжила, спасать ее из лап ужасного мужа, который, по ее же словам, хочет ее убить? Я просто сейчас соображаю плохо.

Я ждал ответа. Дворецкий молчал.

— Ты меня вообще слышал? — спросил я.

— Нет, я мысленно считал деньги, — улыбнулся он. — Если так посудить, то пока наследница находится замужем, все ее наследство после ее смерти перейдет ее мужу. По закону. А я, понимая, что деньги уплывают от меня… захотел бы стать ее опекуном. Девушка разводится с мужем. Наследство больше на мужа не распространяется. Я — опекун и имею право распоряжаться ее деньгами, как захочу.

— Понятно, — кивнул я, думая о том, как раньше до этого не додумался. Наверное, потому что мысли были заняты немного другим.

Опекунство. Люси нужен будет опекун, если она разведется. И дядюшка увидел в этом свой шанс. Как только деньги кончатся, Люси умрет, как больше ненужная. Ее жизнь будет зависеть от того, как быстро умеет тратить деньги добрый дядюшка — барон.

Я проснулась от едва слышного стука — словно кто-то аккуратно постучал в дверь, но звук был настолько тихим и непривычным, что я едва его услышала. Открыв глаза, я сразу поняла, что что-то изменилось. Шторы сняты, а на окне появилась решетка — тяжелая, железная, холодная. Теперь свет, который падал на стену, превращался в мрачную клетчатую тень.

— Это что такое? — прошептала я, испугавшись, сердце забилось быстрее. Внутри все сжалось от тревоги, и я почувствовала, как холод пробирается сквозь кожу.

На звук моего голоса пришел Най. Он все это время стоял в коридоре, командуя процессом. В это время несколько слуг вкручивали массивный замок. Голос мужа звучал спокойно, будто он обсуждал что-то вполне обычное.

— Это обновления в интерьере, дорогая моя! — сказал Най, и в его голосе прозвучала легкая ирония. — Я уверен, что тебе уже надоело смотреть на одно и то же, поэтому решил немного разнообразить твой интерьер. Скажи, тебе нравится? Правда, выглядит уютненько?

Я почувствовала, как кровь отхлынула к сердцу. Это была не шутка — он действительно решил запереть меня. Боль и страх сжали мою грудь. «Эффи!» — пронеслось в голове. — «Она же это просто так не оставит! Эффи не станет сидеть сложа руки! Она попытается меня спасти… Я уверена, что она меня не бросит!», — пронеслась в голове мысль. «И поэтому мой муж пытается запереть меня!», — осенила меня догадка.

— Боишься за свою жизнь? — прошептала я, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Или боишься, что я убегу?

Най ответил не сразу, лишь усмехнулся, проходя мимо меня. Голос генерала прозвучал тихо, но в нем было что-то холодное и зловещее.

— Мне кажется, — заметил он, любуясь окном. — что решетка на окне смотрится даже мило.

Я сжала зубы, чувствуя, как внутри закипает гнев и отчаяние. Вот как? Как он просчитывает все наперед? Я уверена, что Эффи уже суетится и ищет возможности!

— А замок на двери зачем? — спросила я, глядя, как слуги проверяют магический замок, который, казалось, был создан так, чтобы его невозможно было взломать. Его мерцание и искрящиеся руны говорили о серьезной защите.

— Понимаешь, — усмехнулся Най, проходя по комнате и оглядываясь. — Я собираюсь привести сюда женщину. И мне бы ужасно не хотелось, чтобы ты портила всю картину. Поэтому тебе придется посидеть взаперти. Ключ есть только у меня. А комнату очертили заклинанием так, чтобы тебя было не слышно. Не хотелось бы мне, чтобы в тот момент, когда мы мило беседуем, по дому разносились твои отчаянные истеричные крики.

Я смотрела, как дверь медленно закрывается, как ключ поворачивается в замке — и сердце мое сжалось от безысходности. Все ушли. Комната опустела.