Измена. Ты больше не моя (СИ) - Ярина Диана - Страница 24

На документе с гербовой печатью, между прочим!

Мы все, присутствующие, вздрагиваем и недоуменно смотрим в одном направлении.

На моего мужа, застывшего в дверях.

Я даже немного опешила от того, какой он здоровый и злой.

Разучилась смотреть на него со стороны, так, будто мы едва знаем друг друга.

Он всегда был на голову выше других и привлекал к себе внимание, странно, что когда-то его внимание привлекла я — кнопка, которая дышала ему в подмышку. А как подумаю, что я этому мужлану двоих детей родила и жила с ним, душа в душу…

Нет, это все было мороком, неправдой.

Он всегда был себе на уме, а я была при нем удобной и расторопной женой, активная, как юла…

— Что ты здесь делаешь?

Роман хлопает дверью и шагает внутрь.

— Сделка отменяется. Я не позволю тебе продать наш дом за бесценок. Я — муж, — заявляет.

Покупатели, муж и жена переглядываются, нотариус тоже озадачен.

— Постойте, но право собственности… Так, неужели что-то пропустила?

Нотариус бросается все перепроверять.

Я привстаю, на горле бьется жилка.

— Ты не имеешь права отменить сделку. Ты — не хозяин в этом доме. Больше нет! — выплевываю.

— За бесценок продать решила? Ты совсем с катушек слетела?

— Да, я подвинулась в цене. Срочная продажа.

— Что за необходимость в срочной продаже? И нет… Это называется не «подвинулась», это называется «продаю за три копейки». А эти и рады! Ты на рожи их посмотри! Мошенники какие-то! Да ты без денег останешься…

— Вообще-то у нас сделка с перечислением денег на расчетный счет, все безопасно и перевод уже подтвержден банком.

Роман краснеет и сжимает кулаки, рявкнув:

— НЕТ!

— ДА! — я повышаю голос. — Ты не имеешь права здесь находиться! Что… — спрашиваю ехидно. — Не отмечаешь наш развод со своим Котенком? Не во все места ее отлюбил?

— Отлюблю, — хрипит. — Не переживай. Еще и хоум-видео запишу и тебе скину, рыбина холодная! Будешь знать, какой жаркой штучкой должна быть в постели влюбленная женщина!

— Себе оставь, — фыркаю. — Свои три минуты славы.

— ТРИ МИНУТЫ? — багровеет Роман и вдруг шагает ко мне, дернув на себя. — А ну пошли, я тебе сейчас марафон секса устрою!

На миг мои ладони соприкасаются с грудью Романа. Она бурно вздымается и опадает, сердце колотится бешено.

Меня будто ошпаривает.

Я отшатнулась от Ромы, рухнув обратно на кресло.

— Ты позоришь себя сейчас. Просто позоришь! Мы в разводе. Права на дом принадлежат мне. Захотела продать — продаю!

— За бесценок? Ты только посмотри на их довольные рожи, они целый праздник закатят, ах, какую дуру нашли…

— ДОВОЛЬНО! — кричу, стукнув кулаком по столу. — Дурак здесь только один — это ты, связавшийся с малолеткой! Просравший семью… А теперь, что… Дом тебе понадобился? Или Котенку твоему? Она ведь так на него облизывалась.

— Ты не можешь вот так похерить нашу жизнь, все эти десятилетия вместе, вот так просто продав дом… НАШ ДОМ!

— А ты, что, думал, я буду жить там, а ты станешь захаживать к бывшей жене со своей марамойкой?

— Я такого не думал! Я вообще не хотел развода.

— Уж извини… Терпилой, которая закрыла бы глаза на твое блядство, я никогда не была и не буду. Если ты не только со мной, значит, ты… вообще не со мной! А теперь уходи… и не позорься. Или я вызову полицию. Да, на сей раз я вызову полицию и напишу заявление, что ты меня преследуешь, угрожаешь моей жизни и здоровью. О, поглядим, понравится ли тебе сидеть в сизо рядом с проститутками и бомжами… Может быть, тебя там хотя бы половину суток продержат? Жаль только, что ты одет, как с иголочки и даже обут… А надо было окровавленными босыми ногами и… Пошел вон, — выдыхаю совсем тихо, накрываю ладонью глаза, глухо разрыдавшись.

Рома застывает надо мной, сжав кулаки.

— Вероник, я… Ник, послушай… — бормочет. — Давай мы все обсудим? Обговорим? Ведь я…

— Мужчина, я все проверила еще раз. Документы, предоставленные клиенткой для продажи дома, чистые. Право на распоряжение имуществом только у Вероники, прошу вас покинуть офис, — чеканит нотариус. — Или полицию вызову я, — добавляет жестко.

— Вероник.. — еще раз зовет меня Рома надломленным голосом.

Только меня это ничуть не трогает, потому что надломленна я сама, и мне плевать, за какие деньги уходит дом.

Просто плевать!

Потому что я не могу в нем оставаться, я ночами не сплю, мне всюду мерещится наше прошлое.

Он изводит меня этот дом, бывший когда-то островком любви и счастья.

Неидеального, как с картинки, с огрехами, но такого настоящего, нашего счастья.

Только нашего!

Я не могу оставаться в доме и не могу оставить его Роме, тогда туда припрется его шалава.

И дочери тоже не могу оставить, по той же самой причине.

— Вероника, я буду ждать тебя возле офиса.

— Не жди.

— Буду ждать, — упрямится. — Нам нужно решить, где будет жить дочь!

о мной Марина явно жить не хочет, потому что я не пущу на порог ее подружку и шалаву, Карину.

— Если ты не в состоянии обеспечить дочери крышу над головой или просто не хочешь это делать, я сниму ей квартиру. Но, уж извини, сниму по средствам.

— Ясно. Я сам займусь, — обронил Роман и вышел.

— Мы продолжаем? — уточняет нотариус.

— Да. Дайте мне несколько минут…

Я закрываюсь в туалете и сижу там, приходя в себя, умываюсь: глаза покраснели и опухли, Роман даже здесь умудрился все испортить, влезть!

В дверь одиночной кабины туалета кто-то стучит.

— Занято.

— Мам, это я. Мам… Я не знала, что папа устроит такое шоу, это же на него вообще не похоже. Он всегда такой… спокойный, а сейчас его не узнать.

— Ну, что ты, доча… Твой папа просто взбодрился от романа с молоденькой, вот и все! — смеюсь.

— Зачем ты так, мам? С ним, с нами… — продолжает канючить Марина.

Я выхожу так резко, что едва не разбила ей нос дверью, она умудрилась отскочить в последний момент.

— Зачем я так?! С ВАМИ? А ты… Марина, зачем так со мной? Тебе что-то не хватало? Деньги, шмотки, увлечения, подруги! У тебя было все… И ты решила, что пора и с жиру побеситься? Выбрала сторону Карины, этой шалавы, которая легла под взрослого, женатого мужчину! Это ты привела ее в наш дом, а теперь говоришь, «за что ты так… с нами?» А что мне делать, подскажи, м? Может быть, постелить в супружеской спальне новое белье для твоего папочки и его девки?! Может быть, благословить их еще? Кормить, обстирывать, жрать-варить? Смотреть, как ты надо мной насмехаешься и ни во что не ставишь? Нет уж, дорогая. Выбрала сторону… Иди по ней до самого конца!

Марина отшатывается, со слезами на глазах, а я, ослепшая от собственной боли и горя, не могу даже пожалеть ее сейчас, не могу пожалеть родную дочь, которую нянчила, которой пяточки целовала и мягкий животик…

— Ты всегда такая! У тебя мораль черно-белая! Так не бывает, мама!

— А в твоей морали одна сплошная серая грязь! — повышаю голос. — Ты берегов уже не видишь!

— Не продавай дом, мам, — резко меняет тему Марина.

Ее голос вдруг ломается и становится просящим.

— Не продавай, мам… Пожалуйста, не продавай его. Это же наш дом, наш… А помнишь, как мы с Игорем стену вам в спальне украшали? Это он меня подбил, подлец, и краски принес… А как папа первый раз в зоне барбекю разжигал огонь и едва не устроил пожар? А танцы каждую пятницу?

— Теперь уже не каждую.

— Теперь уже никаких танцев! — всплеснула она руками. — А раньше вы с папой танцевали во дворе, когда было темно…

От каждого ее слова в сердце вонзаются шипы.

— Не продавай дом, мама, — просит она. — Он мне так нравится, Игорю — тоже! Не продавай, мам. Ну, хочешь, я все по дому сама буду делать? Мам, я убираться буду! И посуду мыть за всеми, и даже во дворе…

— Марина, хватит, — сиплю я.