Измена. Ты больше не моя (СИ) - Ярина Диана - Страница 19

— Ах, я много на себя беру? Ну, Ром, так уж повелось, знаешь ли. И уже давно… Ведь когда мы в этот дом заехали, и надо было ремонтом заняться, у тебя дел невпроворот, оттягивали постоянно, то времени нет, то устал, то давай не будем портить выходные обсуждением быта…

— Да, так и есть. Я отдыхать на выходных хотел, а не ишачить и решать вопросы ремонта и быта.

— Ромчик, миленький мой, неужели ты сорока с лишним лет дожил и только недавно понял, что брак и семья — это не только сердечки в глазах, классный секс и приятности, это еще и быт! Быт и комфорт. А ты у нас большой любитель комфорта… И да, я взяла на себя вопросы с ремонтом. Дизайнера наняла, ремонтную бригаду… — перечисляет Вероника.

— Ага, когда они тебя на деньги кинули, кто бросился решать проблемы?! Я!

Гаркаю так громко, что, кажется, после отбоя сейчас забежит медсестра и сделает мне замечание.

Но ничего не происходит.

Платная палата делает свое дело.

— Молодец, что вписался. Так за свое же, Рома! За наше! Или я чего-то не понимаю? Да если бы я не взялась за этот ремонт, мы бы до сих пор так и жили, в свинарнике! Жили и ждали, пока тебя посетит вдохновение и желание заниматься бытом. Давно это уже пошло, Ром. Я и обои, и мебель, все сама выбирала. Как в тот ремонт, самый главный, так и в последующие.

— И кустарники эти идиотские, которые не прижились, но стоили туеву кучу денег, тоже ты сама решила высадить на участке! — припоминаю ей с лету.

— Я хоть что-то делаю, да, не все решения удачные, но зато потом… Нет, постой, тебе, что, территория наша не нравится? Не ухоженная? Или что? Да боже мой, закрыл бы ты свой рот с претензиями! Ведь даже дачу! Дааа… Ту самую дачу с баней я выбрала, а ты гундел, почему она настолько дороже. Да вот потому и дороже, что там все есть! Достал!

Пожалуй, впервые мы так откровенно и долго на тему быта и семьи ругаемся. Раньше бывали разногласия, но они быстро сходили на нет, а сейчас, как вожжа под хвост попала.

Мы ссоримся и не можем перестать это делать.

И с каждым словом Вероники я все больше укрепляюсь в мысли, что расставание с ней — это правильно.

Это нужно…

Это важно, черт побери, чтобы сохранить тягу и интерес к жизни, к чему-то большему, чем просто быт-дом-работа-сон!

— Ты ведешь себя не по-мужски, — с укором произносит Вероника.

— Не по-мужски? — переспрашиваю . — Ты мужика во мне давно видеть перестала! Такого мужика, перед которым рот открыть боишься, такого мужика, от взгляда которого трусы сами собой слетают! Такого мужика, который для семьи — авторитет, и его слово — это закон! А ты же, Вероник… Ты все оспариваешь. У нас в семье твои решения — это главные, причем, зачастую ты нас перед фактом ставишь. Даже вот как посиделки с друзьями на даче.

— А здесь-то что не так? — недоумевает она.

— То есть, ты не понимаешь, да? Ты в четверг заявляешь: вечером пятницы едем на дачу, на все выходные. Все уже приглашены, вот тебе список покупок, выпивка, вода, соки, не забудь. И все! А спросить?

— Да что у тебя спрашивать, боже!

— Какие у меня были планы на выходные! Вот что…

— Очевидно, теребонькать свой прибор под томные выдохи малолетней шлюшки.

— Она хотя бы рада мне и не имитирует! — огрызаюсь я. — А ты… Давно к сексу остыла.

— Даже переубеждать тебя не стану. После этих суток считай, у меня вообще на тебя ледник. Вечная мерзлота.

— Я так и понял, — фыркаю. — Знаешь, Вер, это развод.

— Я ВЕРОНИКА! — злится она. — И я первая сказала, что это развод! Я, а не ты.

Опять она хочет быть первой и главной во всем.

Но сейчас я ей не поддамся!

Ни за что!

— А я… Заявление подам. Вот прямо сейчас зайду на госуслуги и подам!

В ответ Вероника вздыхает:

— У нас совместно нажитое имущество, нас через суд будут разводить, умник.

— Ааа… Задолбала! Что ты лезешь всюду, умничаешь! В каждой бочке — затычка! Чего же ты, такая умная, все лучше всех знаешь, и бизнес не открыла? Реализация, какая-никакая! Строила бы всех там! Но… у тебя кишка тонка, Вероник. Ты только на нервах своей семьи играть можешь, только нами помыкать и возвышаться за наш счет. Надоело. Я от тебя устал…

— Что ж, желаю тогда отдохнуть. С твоей девочкой.

— Отдохну.

— Еще семью с ней создай, ах нет, она же сказала, что ты от семьи устал. Так что это просто так… потеребонькать. И все! И что, будет ли оно стоить семьи, Рома?!

В ее голосе звенит усталость и слышатся слезы.

Пожалуй, первые слезы за весь этот разговор.

Я на миг привычно торможу, потому что не люблю, когда Вероника расстраивается и плачет, но потом черпаю в злости силу и намерение пойти до конца.

Сгорел сарай, гори и хата.

Здесь нам больше нечего терять.

Мы себя изжили!

— А я… Я новую семью создам!

— Что?

— Да, вот так. Женюсь на Карине! — обещаю я.

Честно?

В мои планы подобное не входило.

Просто увлекло, понесло, закрутило.

Запретный плод сладок, а мне — вдвойне сладкий плод достался.

Под носом у жены…

Немного опасности щекочет нервы.

Это так сладко и порочно, это то, чего я давно лишен в отношениях с женой.

Она постоянно в заботах, утомлена, из наших отношений пропал флирт, предвкушение.

Новизна? Нет, это не про нас… У нас все плохо.

И дальше будет только хуже.

Правильно, что мы сейчас разругаемся и разбежимся.

Да, правильно, говорю себе, подавив несмелые возражения.

Наша ссора зашла слишком далеко, и я разбрасываюсь обещаниями, которые будут дорого мне стоить в дальнейшем.

Но это будет потом, а сейчас…

Сейчас я говорю:

— Клянусь, женюсь на Карине. И тебе приглашение на нашу свадьбу выпишу. Придешь проводить мужа в счастливую новую жизнь?

Роман, кажется, даже не догадывается, какую боль он мне сейчас причиняет.

Невозможно убить любовь за одну секунду. Может быть, у кого-то и получается это сделать, но только не у меня.

Я все еще люблю этого негодяя, мерзавца и подлеца, сердце все еще болезненно сжимается от каждого его слова.

Они словно удары.

Он бьет наповал.

Но я не доставлю ему удовольствия видеть и понимать, как мне больно. Я буду кусать и жалить его в ответ.

Пусть он отравится ядом моих слов.

Он не заслужил другого финала, я не буду той, кто скромно уйдет в сторону и будет вытирать слезы умиления от того, что он счастлив с другой, нет.

Хотел по-хорошему, тогда надо было сначала расстаться, и, возможно, тогда я бы говорила иначе.

Но только не сейчас.

Раненное животное будет огрызаться до последней капли крови, а он ранил меня… глубоко.

Очень глубоко.

— Приду ли я? О, разумеется. В качестве свадебного подарка принесу тебе коробку с твоими таблетками и методичку о том, какие пилюли тебе помогают от поноса и геморроя.

— Сука!

— О, я буду щедрой сукой. Дополнительно я тебе подарю запись к годному сексопатологу и психологу. Или, может, лучше сразу к психиатру?

— ЧТО?! — рычит зло Рома. — Для чего?!

— Чтобы тебя проконсультировали по поводу отношений с девчонкой, которая тебе в дочери годится. Не было ли у тебя каких-то отклонений поведения еще и в сторону нашей дочери?

Меня несет.

Очевидно, последние сказанные слова были точно лишними, и Рома замолчал.

Тишина стала гнетущей.

Я сказала такие слова, которые простить нельзя.

— Дрянь. Тебе самой не противно от того, что ты сейчас сказала? — спрашивает он.

Противно.

Противно и жутко, до чего можно дойти в желании сделать больно в ответ, произнести такую ахинею, за которую стыд прожигает до самого нутра.

— Извини, это было лишнее, — говорю сухо.

— Можешь не извиняться, — отвечает он мертвым голосом. — Развод обсудим? Что ты хочешь получить?

— Половину. Всего.