Измена. Ты больше не моя (СИ) - Ярина Диана - Страница 18

Я сердито прохожу в гостиную и дергаю за шнур, выдергивая вилку из розетки.

Сразу становится тихо.

Меня замечают.

Девушки обернулись.

— Вон. Все. Сейчас же, — чеканю я.

Воцарилась звенящая тишина.

Марина подскакивает и даже смущенно выглядит, но сразу же краснеет и старается придать себе деловой вид.

— Мам, мы вообще-то тут отдыхаем!

— Собирайтесь, — шепчу злым шепотом. Внутри все бурлит. — Живо.

Марина смотрит поверх моей головы, губы дергаются. Я вижу — вот она, кипит, сейчас еще что-то скажет...

Обрываю:

— Это мой дом, и я здесь хозяйка. Если через две минуты вы все еще будете находиться здесь, я вызову полицию. А ты… — смотрю на Карину. — Сними ноги с моего дивана.

Она медленно делает это, но снимает ноги и показывает, смотри, как я умею их развести в стороны и сложить красиво. Недоделанная Шерон Стоун!

— Вот это приступ! Девочки, смотрите, Маришка, твоя мама сегодня не в форме! Не с той ноги встала? Или… — смотрит на мои забинтованные ноги. — Споткнулась где-то? — спрашивает ехидно, глаза сверкают злобно.

Маленькая тварь.

Просто дрянь, какая паскуда!

— Споткнулась. О муженька, который, по словам врача, сейчас не в себе. Вот подумываю, если он не в себе, может быть, на лечение его отправить? В больничку. Для душевнобольных, — улыбаюсь широко.

Карина замолкла, улыбка ее становится натянутой.

Ага, глаза уже не горят торжеством.

— Пусть его там прокапают… Может быть, и в голове что-то прояснится? — улыбаюсь и смотрю на большие часы на стене. — У вас осталась минута, чтобы убраться из моего дома.

— Вообще-то я тоже здесь живу! — пискнула Марина.

— Ты здесь всего лишь прописана, но владелица дома по бумагам — я.

— И папа! Что бы он сказал, узнав, что ты меня выгоняешь?! — возмутилась она.

— Понятия не имею. И, думаю, если бы он что-то сказал, то вряд ли это было бы что-то путное. В последнее время у твоего отца с головой проблемы.

— Да что ты несешь?

Марина опешила от того, каким тоном я с ней разговариваю.

А вот так, моя хорошая.

С меня довольно.

Хватит вам всем в попу дуть.

— И со здоровьем у него тоже нюансы имеются, — усмехаюсь в сторону Карины, которая все больше и больше задумывается над моими словами. — Это не мои слова, это так врач сказал. Меньше минуты у вас осталось!

— Кариш, пошли, — первой быстро встает Ксюша. — Мариш, спасибо за вечер. Повторим как-нибудь.

— Обязательно! — обещает Марина и бросает на меня недовольный взгляд, чуть-чуть закатив глаза.

Карина уходит последней, виляя своей задницей.

Она у нее нереально круглая, как будто эта девушка только и делает, что задницу себе накачивает в спортивном зале.

Обернувшись в дверях, она замечает:

— Еще увидимся.

И нарочно медленно обувается, громко спросив:

— А вы, кстати, видели мой новый браслет, девочки? Любимка подарил… Чистое золото. Он у меня такой щедрый!

У меня от злости даже перед глазами потемнело. Но я держусь.

Держусь из последних сил.

И потом добавляю ей в спину:

— Кстати, ты уж там пошевелись, милочка. Пока Рома в больнице лежит. Тормозки, уход, утки… Ну, там тебе объяснят, я думаю!

Карина споткнулась в дверях и чуть не полетела носом вниз.

От ее высокомерия не осталось и следа.

Я хлопаю дверью и догоняю криком Марину, которая шагает к лестнице.

— Куда пошла? Убирай свинарник!

— Блин, мама, ты как всегда! Ты… Боже, хоть иногда! Будь немного проще, и люди к тебе потянутся!

— Ах, проще… Главное, доча, смотри, не стань одноклеточным рядом с твоей новой подружкой. Или тебе по приколу, что у нее интрижка с отцом? Это новая мода какая-то?

Мой голос набирает громкость.

— С кем ты связалась! С шалавой какой-то. Я тебя совсем не узнаю!

— А ты меня и не знаешь! Ты и понятия не имеешь, какие проблемы меня волнуют! И чего мне хочется. Для тебя все мои просьбы — чушь!

— Да о чем ты просила-то в последний раз? О чем таком безумно важном!

— Я просила денег на губы! — кричит дочь. — А ты меня высмеяла! Ты насмехалась надо мной!

— Губы накачать? Серьезно? Это повод для обиды?!

— Ты не понимаешь! Все кругом, как нормальные девушки, ходят, а я… одна такая! Губы ниточки, как у тебя! — кривится. — Посмотрела бы на себя в зеркало критически, оценила!

— Кое-кому критическое мышление точно не помешает! Но о чем я тебе говорю. Знаешь, я думаю, что ботокс тебе не поможет.

— Что?! Как ты…

— Да, не поможет. Хоть вся обколись ботоксом с головы до ног, но если внутри — пустота, то ни один ботокс тебя не спасет…

— Ой, ма! В твоем возрасте, мам, косметолог строго обязателен! — кривится. — И хватит! Ты снова про наполнение какое-то, и прочую чушь. Вот только смотрю я на тебя и думаю… ЭТО ПРОШЛЫЙ ВЕК! Ну, что, помогло тебе твое наполнение удержать отца? — усмехается. — Или все-таки внешка подкачала?

Через миг голова дочери дергается назад, а моя ладонь начинает гореть.

Марина отшатывается в шоке.

— Ты. Меня. Ударила!

— Давно пора, — говорю тихо, дрожа всем телом. — А теперь прибери свинарник за своими шлюховатымми подружками и марш в детскую комнату.

— Что? Это…

— Детская комната. Да. Детская! Потому что взрослые девушки себя так не ведут, — подтверждаю я. — Ведешь себя как капризный подросток. Себя не обеспечиваешь, поддаешься чужому влиянию. Ребеночек!

— Ааааааа!

С диким криком Марина хватает коробку с пиццей и швыряет ее в сторону.

— Отлично, теперь еще и диван испачкала. Пока тут все не приберешь, спать не ляжешь.

— Ты всегда баловала и любила только старшего брата! Всегда! А меня не любишь! — бросает мне с претензией. — Меня только папа любит!

— Можешь идти и жаловаться ему прямо сейчас, — говорю я и поднимаюсь по лестнице. — И, кстати, если ты напару с подружкой уже мило обсуждаете, как поделить дом и семейные обязанности на двоих, учтите, при разводе я буду делить все! До последней копейки. Вот так.

— К-к-какие семейные обязанности?! Ты о чем, вообще?!

Я оборачиваюсь только затем, чтобы сказать ей:

— Уборка, Марина. Если я встану утром и здесь будет бардак, тебе не поздоровится.

Потом я иду в нашу спальню, супружескую спальню, и без сил опускаюсь на кровать.

Закрываю глаза.

Мне бы позвонить…

Заставляю себя подняться, достаю из кладовки коробку с предыдущей моделью телефона, переставляю симку, заряжаю телефон.

Жду…

Загрузился, наконец-то.

Я звоню мужу.

Задерживаю дыхание.

Ответит или нет?

Отвечает.

— Ты меня разочаровал, Рома.

— Ты меня разочаровал, Рома.

Голос жены звучит устало.

Этого звонка я от Вероники не ожидал, как, в принципе, не думал, что она мне позвонит.

Не успел я сформулировать мысли, как она тихо смеется:

— Я-то думала, что ты был на дне, когда ублажал себя в бане, как прыщавый подросток, а нет… Дно случилось, когда ты решил засадить меня в тюрьму за… За что, кстати? За то, что ты меня толкнул и пострадал сам же?! Как это низко и не по-мужски.

Во мне полыхнуло что-то и начало горчить на языке так, что сглотнуть не получилось.

— Прекрати. Не хотел я на тебя заявлять.

— Ты сам-то в это веришь?

Внутри еще горше становится.

Почему-то саднит и лицо как будто гореть начинает.

Не от того ли, что меня пристыдили?

А чего я вообще хотел-то?

Нет, в тюрьму Веронику точно бы не засадил, но понервничать заставил, спесь сбить хотел.

— Я хотел, чтобы ты перестала брать на себя слишком много, а то ведешь себя как командир и свысока на всех смотришь, достало! Я… Я должен быть в доме главным. Это ко мне в рот заглядывать должны! В ожидании моих решений! А ты… Привыкла сама в доме всем рулить! Последний раз мебель сменила, меня ни о чем не спросила даже. А вот то кресло, которое выкинули по твоей милости, мне, может быть, нравилось! Оно, может быть, было моим любимым. Но ты решила, что ему место — на мусорной свалке.