Тактик 3 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar" - Страница 36

Но перед ними был Петурио, которого они в первый момент не узнали.

Перед ними был человек, которому только что вернули смысл жизни. Человек, который увидел своего живого сына, спасённого из подвалов Цербера. В его глазах больше не было того мёртвого, потухшего взгляда, к которому все привыкли. В них горел огонь — смесь отцовской любви, благодарности и холодной, расчётливой уверенности в себе.

Его шаги были не семенящими, а решительными. Он не остановился. Он не попросил. Он оттолкнул одну из алебард, возможно, впервые в жизни применив физическую силу к кому-то, кроме назойливой мухи.

— Срочное донесение от его величества! — его голос, обычно тихий и вкрадчивый, сорвался на крик. Не на писклявый визг, а на властный, пусть и хриплый, крик человека, наделённого полномочиями. — Где командир гарнизона⁈ Немедленно меня к нему!

Слова эхом отразились от каменных стен, заставив дремавших солдат подскочить и вспомнить про несение службы.

Воздух будто заискрился от внезапного пробуждения. Кто-то выругался, кто-то завертел головой, пытаясь понять, что происходит.

Этот взрыв эмоций и власти от того, от кого его меньше всего ждали, должен был произвести ошеломляющий эффект.

Солдатам по уставу не положена гибкость мышления. У них есть шаблоны, вбитые палкой сержанта в учебном лагере.

Советник — тихий и незаметный. Воин — громкий и опасный.

Когда советник ведёт себя как воин, когда серая мышь рычит, как лев, их система даёт сбой. Они не знают, как реагировать, несмотря на то что военные априори не подчиняются гражданским, пусть даже и второму советнику короля.

Но в этом замешательстве единственной реакцией становится подчинение тому, кто выглядит более уверенным.

Я ощущал, как они переглядываются, как в их глазах мелькает растерянность, которая быстро сменяется покорностью. В конце концов, советник и так имел доступ к командованию, хотя никогда так себя не вёл. Я видел, как они расступаются перед ним, а один срывается в бег, чтобы найти по его приказу командира гарнизона.

Необычный, горящий решимостью вид советника заставляет их забыть о субординации и привычной осторожности. Он не просил — он требовал. И это работало, как ключ в замке. Забыв про всё на свете, часовой бросился выполнять его приказ, практически бегом провожая его в штабное помещение.

«Психологический фактор: разрыв шаблона. Успешно использован. Нейтральная фракция пришла в движение. Переход к фазе два», — отметил я с холодным удовлетворением.

Первый этап, самый важный, был пройден. Петурио вошёл в логово льва, и лев выразил готовность к выполнению приказа. Он пересёк границу между гражданским и военным миром, и теперь оставалось только поджечь фитиль, который я так тщательно протянул через весь этот пороховой склад.

Штабное помещение гарнизона.

Магия «Роя» включила Петурио его в свой состав в качестве нонкомбатанта, нейтральную не военную единицу, которая тем не менее могла осуществлять разведку.

Я ощущал до мелочей большую торжественную комнату с низким сводчатым потолком, пахнущая старыми картами, кислым вином и нестиранной одеждой.

Воздух густой, спёртый, пропитанный дымом курительного зелья и потом многих поколений военных.

По стенам висят карты королевства и схемы крепостей, потемневшие от времени, с обозначениями торговых путей. В углу стоит доспех на манекене — больше для красоты, чем для дела. В центре — большой дубовый стол, изрезанный кинжалами и покрытый пятнами от вина, на котором разбросаны игральные кости, пустые кружки и остатки вчерашнего ужина.

За столом сидят несколько офицеров, командиров сотен. Их лица расслаблены, глаза слегка мутноваты от выпитого за обедом вина. Они не ждут никаких событий.

Главное развлечение сегодня на Арене, куда им, к сожалению, нельзя — кто-то должен нести службу. А их служба — скучная рутина. Проверить караулы, подписать пару бумажек, выпить за здоровье короля. Они травят байки о прошлых походах, обсуждают вчерашнюю драку в таверне «Корона и Дева», строят планы на вечер, ленятся.

И в эту расслабленную атмосферу врывается стражник, а сразу за ним Петурио. Он не стучится, не ждёт разрешения войти. Дверь распахивается с грохотом, ударяясь о каменную стену. Он не даёт им опомниться, не даёт времени на вопросы и раздумья. Он действует по моему сценарию, как первоклассный актёр, который наконец понял, что от его игры зависит жизнь самого дорогого человека.

Офицеры оборачиваются к двери.

В их глазах сначала раздражение — кто смеет так врываться? Потом удивление — советник Дегри? Здесь? В таком виде?

Он тяжело дышит, его серое лицо покрылось красными пятнами от бега, на высоком лбу выступили капли пота, мокрые пряди редких волос прилипли к коже. Обычно безупречно выглаженная одежда измята, на плаще пыль. Он играет панику, но панику не труса, а гонца, принесшего страшные, но важные вести.

— Быстрее! — хрипло выдыхает он, подбегая к столу. — Времени нет!

Он небрежно смахивает со стола кружки и кости, не обращая внимания на недовольные возгласы офицеров, и с грохотом расстилает на освободившемся месте пергамент. Тот самый приказ, что я ему дал.

Подделка, но заметить это в суете невозможно, тем более важно, что принёс её не абы кто, а гражданский руководитель города.

Бумага нужной фактуры и цвета, чернила правильного оттенка, стиль письма, неотличимый от королевских писцов. И самое главное — печать. Массивная восковая печать с гербом Коннэбля, оттиснутая точной копией королевского перстня, которую гномы сделали для… было бы любопытно узнать, каких целей.

— Только что получен приказ! — кричит он, задыхаясь и хватая себя за горло. Его голос дрожит, но в нём слышны стальные нотки власти, которые он никогда не демонстрировал прежде. — Орды орков пересекли северную границу! Они жгут деревни в трёх днях пути отсюда! Там резня!

Он тычет дрожащим пальцем в карту, в случайное место на севере, ближе к границе с Северными королевствами. Это неважно. Важна сама новость, её внезапность и масштаб. Важно то чувство неотвратимой катастрофы, которое он должен передать.

— Тысячи клыкастых тварей! — продолжает он, не давая никому вставить слово. — Они убивают детей, насилуют женщин, жгут дома и амбары! Король в гневе! Он приказывает всему столичному гарнизону немедленно выступить на север! Воевода Архай уже выступил из своей крепости вам навстречу! Вы должны соединиться с ним и дать бой этим тварям! Каждая минута на счету! Каждая секунда промедления — новые жертвы!

Паника, как я и рассчитывал, заразительна.

Особенно когда её источник — один из глав королевства, формально четвёртый в иерархии после короля (официально, первый — это король, второе и третье место «Первый советник» и Королевский воевода — аналог министра обороны, а Цербер в номинальной иерархии ниже запуганного им главы личной администрации короля).

Паника подкреплена документом с королевской печатью и рассказами о зверствах орков, которые все знают из старых баллад и страшилок. Авторитет его должности, подкреплённый официальным документом, не оставляет места для сомнений.

Офицеры, ещё секунду назад расслабленные и довольные жизнью, разом становятся по стойке смирно, кто-то даже трезвеет.

Их лица сразу же становятся серьёзными и озабоченными. Кто-то матерится сквозь зубы, кто-то хватается за рукоять меча. Они привыкли к внезапным, нелогичным и зачастую откровенно глупым приказам своего короля.

В их мире это нормально. Королю могло что-то привидеться во сне, ему мог нашептать что-то очередной придворный подхалим, он мог просто решить развлечься, послав армию в бессмысленный поход. Они не привыкли анализировать приказы. Они привыкли их выполнять, не задавая лишних вопросов.

Я почти видел, как они вскакивают со своих мест, как их стулья с грохотом падают на каменный пол. Как они смотрят на пергамент, на красную восковую печать с чётко различимым гербом, на задыхающегося советника, и в их головах не возникает и тени подозрения.