Муля, не нервируй… Книга 5 (СИ) - Фонд А. - Страница 49

— М-муля, — всхлипнула она, — не н-надо от квартиры отказываться…

— Но ты же так плачешь. Дуся, — возразил я.

— Я плачу не из-за квартиры, — начала оправдываться Дуся, и я обрадовался — кажется, «лёд тронулся».

— А из-за чего?

— Ты меня прогоняешь жить к ним! — выпалила Дуся и посмотрела на меня как-то вызывающе, — А я не хочу жить с ними! Я очень уважаю Модеста Фёдоровича, и хорошо отношусь к Маше. А Ярослав — так вообще хороший мальчик. Но жить я с ними, без тебя, не хочу!

Мда. Приплыли, называется.

— Дуся, — вздохнул я, — во-первых, это не навсегда. Я же через две с половиной недели уеду в Югославию. Надолго, между прочим. Поэтому ты это время поживёшь у отца. А потом я вернусь, и мы разберёмся.

— А эти две недели ты где будешь жить? — прищурилась Дуся и посмотрела на меня со свирепым подозрением.

И я пошёл «с козырей»:

— Да вот думал эти две недели поночевать здесь, в чуланчике Герасима, — пояснил я, и, видя, что Дуся аж вскинулась с возражением, торопливо добавил, — а ужинать планировал ходить к отцу. Но раз ты там жить отказываешься, то Маше будет тяжело в положении готовить на столько людей. Ну, что же, придётся ужинать всухомятку.

Дуся наморщила лобик. Это свидетельствовало о недюжинном мыслительном процессе у неё. Наконец, она что-то для себя решила и спросила:

— А завтракать и обедать ты где будешь?

— На работе, — ответил я и применил запрещённый манипулятивный приём, — так как, Дуся?

Нужно ли говорить, кто победил в этой «битве»?

Кстати, после возвращения от Надежды Петровны, я долго думал над этим нашим разговором. И пришёл к выводу, что старая цыганка была абсолютно права: и насчёт души её сына, которая помолодеет на семь десятков лет с хвостиком (я же перенёсся на столько назад), и насчёт того, что Муля станет великим человеком (если я в том мире стал, то здесь тем более стану). Поэтому я понял слова цыганки по поводу того, что сын Надежды Петровны не будет иметь детей очень просто — ведь её сын исчез, умер. Взамен появился я. Вот сын и не будет иметь детей. Потому что их буду иметь я.

И всё у меня будет хорошо! Или я — не я!

А вообще, всё завертелось — и на работе, и дома. После того звонка Йоже Гале из Югославии, работа закипела (там ничего особо мы обсуждать не могли, он просто сказал, что с их стороны всё готово, и они ждут только нас). Сейчас в подготовку к нашей поездке подключились и другие отделы нашего Комитета. Мне оставалось только руководить процессом, отчитываться Большакову и периодически делегировать полномочия.

Хотя за тот звонок я получил. Большаков рассердился, что Йоже Гале звонит лично мне. Ведь у меня есть руководство. Еле-еле удалось его убедить, что звонок был формальным, чисто из вежливости (ведь и я, и Йоже Гале прекрасно понимали, что ни о чём «таком» поговорить по телефону мы не сможем).

Но Адиякова я уже озадачил достать чёрной икры, шкурок чернобурки и песца. И хорошей русской водки. Он обещал. Когда я разговаривал на даче с Котиковым, тот мне сказал, что наша официальная делегация будет иметь особый дипломатический статус и нас досматривать не будут. Чем я и собирался воспользоваться.

А вот Козляткин меня задолбал в буквальном смысле слова. Выклевал мне весь мозг, хуже Дуси и Надежды Петровны вместе взятых. Он требовал от меня окончательно утверждённый список членов советской делегации, а я всё ещё никак не мог решить, кого же заменить на Аллу Моисеевну Мальц.

Я уже даже, грешным делом, хотел Рину Зелёную исключать и на её место брать эту Мальц. Практически уже решил. Но в этот момент Мальц пришла ко мне в Комитет и принесла документы (характеристику, комсомольский билет, ещё всякую ерунду, без которой не выпустят). Я посмотрел на её мясистый нос, на её черные усики. Послушал её бас и Рина Зелёная осталась в группе.

Но вот кого теперь вычеркнуть?

Я сидел за столом, уставившись остекленевшим взглядом в стенку напротив и всё думал, думал…

Лариса и Мария Степановна, видя меня в таком рефлексирующем сердитом состоянии, поумерили своё любопытство и вели себя очень тихо, старались не отсвечивать.

Итак, вот список тех, кто поедет в Югославию.

1. Я — руководитель проекта. Это понятно, что я еду обязательно.

2. Раневская Фаина Георгиевна. У неё главная женская роль старшей сестры милосердия. Она едет ещё более стопроцентно, чем даже я. Потому что именно ради неё, по сути, я и замутил весь этот проект.

3. Пуговкин Миша. Главная мужская роль. Роль того самого зауряд-врача в интерпретированном под советские реалии варианте. Он едет тоже стопроцентно.

4. Рина Зелёная. Вторая сестра милосердия. Молодая. Тоже едет.

5. Матвеев Ваня, звукооператор. Высококлассный профессионал (по рекомендации Эйзенштейна). Едет однозначно.

6. Товарищ Сидоров (человек «оттуда»). Едет однозначно, и это не обсуждается.

7. Товарищ Иванов. Ещё один руководитель. Занимается организационными и юридическими вопросами. Тоже «оттуда». Вопрос о том, едет или нет даже не обсуждается.

8. Тельняшев Богдан. Сын того самого Тельняшева, его отец работает в Главлите СССР большой и важной шишкой. Едет.

9. Чвакина Евгения. Сестра того самого В. С. Чвакина, который работает в Министерстве торговли СССР. Едет.

10. Лапина Екатерина. Ей мать работает в о тделе государственного бюджета и отчетности Министерства финансов СССР. Едет.

11. Павлов Альберт. Племянник руководителя Главного управления спиртовой, ликёро-водочной и дрожжевой промышленности Министерства пищевой промышленности СССР. Едет.

12. Болдырев Иван. Его дядя является заместителем административно-хозяйственного отдела Министерства строительства СССР. Едет.

13. Верёвкин Сергей. Его мама работает в отделе радиотехнической, электровакуумной и телефонно-телеграфной промышленности Министерства электростанций и электропромышленности СССР. Едет.

14. Ильясов Артур. Брат возглавляет отдел науки, культуры и искусства Министерства просвещения СССР. Едет.

15. Корнеев Юрий. Отец курирует отдел по энергетическому оборудованию в министерстве тяжелого машиностроения СССР, а мать работает в отделе международного права и протокола Министерства иностранных дел СССР. Едет.

16. Басюк Валерий. Отец работает в Институте философии, профессор. Едет.

17. Толстиков Денис. Отец тоже работает в Главлите СССР, занимается внутренней экспертизой перед общей цензурой. Едет.

И большим жирным плюсом — Мальц Алла Моисеевна, двоюродная племянница жены Первухина. Того самого Первухина. И она тоже едет.

Мда…

Задачка для пятиклассника. Как от 18 отнять 1, чтобы получилось 17?

Вроде всё просто. Бери и отнимай. А я вот решить задачку эту не могу. Потому что на месте этой единицы у меня «икс».

И вот кого вычёркивать?

А дома, когда я, вооружившись стульчаком от инсталляции со стены, решил вдумчиво обдумать данный вопрос в специально отведённом для этого месте, вошёл в сортир и изумлённо замер.

Почему-то в этот миг мне вспомнился до боли знакомый с детства стишок:

Я смотрю в унитаз хохоча,

У меня голубая моча,

И кал у меня голубой,

И вообще я доволен собой!

Только сейчас из унитаза задорно бил небольшой гейзер ядовито-фиолетового цвета, щедро разбрызгивая фиолетовым всё по стенам. Резко пахло каким-то реактивом.

Я моментально выскочил оттуда и заорал:

— Дуся! Ты этого гада Ярослава не видела⁈

Дуся, которая сейчас вернулась в коммуналку, чтобы, по её словам: «отмыть комнату до блеска, а то перед Мишей и его супругой будет стыдно, если они пятно где-то найдут. Ещё, не дай бог, подумают, что здесь какие-то свиньи жили». Так вот она выскочила в коридор и удивлённо спросила:

— Что случилось, Муля?

— Где Ярослав? — спросил я недобрым голосом.

— Так он же там, на той квартире, — растерянно сказала Дуся, — с Модестом Фёдоровичем всё расставляют там.