Муля, не нервируй… Книга 5 (СИ) - Фонд А. - Страница 50

— И что, он не приходил сюда сегодня? — удивился я.

— Нет. Не приходил, — покачала головой она, — они же весь день носят вещи. Модест Фёдорович специально даже отгул на работе взял. Так что там случилось такого?

— Полюбуйся, — мрачно сказал я и пригласил её заглянуть в туалет.

— Чудеса, — пролепетала Дуся и попыталась смыть гейзер, дёрнув за верёвочку от бачка.

Но всё стало только хуже. Гейзер забил ещё более весело и высоко.

Мы стояли с нею на безопасном расстоянии и рассматривали данный перформанс.

Из комнаты выглянула удивлённая Муза. Она тоже паковала свои вещи. При виде застывших нас с Дусей, она спросила:

— Что случилось?

— Полюбуйся, Муза, — меланхолично отозвалась Дуся, продолжая, как завороженная смотреть на лиловое чудо.

Муза подошла полюбоваться и ахнула:

— Ярослав вернулся?

Мы с Дусей синхронно воскликнули:

— Нет!

— А кто это сделал и что это такое? — спросила удивлённо Муза.

А я ответил:

— Меня больше волнует, когда это безобразие закончится? И не ядовито ли оно для людей? Вдруг это радиация?

Но мои опасения не поддержали. И Дусю, и Музу волновало — кто это сделал и с какой целью. Они начали перебирать всех.

Так как себя и меня они вычеркнули сразу, Ярослав сегодня не приходил, а с утра всё было нормально, то оставалась только Белла и новые соседи.

— Белла уехала в ресторан ещё до обеда, — вспомнила Муза. — И сказала, что вернётся очень поздно. У них сегодня какое-то большое мероприятие.

— Тогда Августа с Василием? — предположила Дуся.

— Да ну! — усомнилась Муза, — они своей тени боятся и нос наружу, считай, из комнаты не высовывают.

— Но в нужник же они ходят, — не согласилась Дуся.

— У них фантазии на это не хватит, — Муза была непреклонна.

На меня напала весёлость, и я сказал, еле сдерживая смех:

— Муза, ты это не делала?

— Нет конечно! — аж задохнулась от возмущения Муза, — я вообще только из зоопарка пришла.

— Я тоже только вернулся с работы, — подчёркнуто озабоченно сказал я и добавил, — а раз ни ты, ни я этого не делали, значит, это сделала Дуся.

Надо было видеть лицо Дуси!

В общем закончилось всё тем, что она немножко поорала, повозмущалась, а потом замахнулась на меня полотенцем и погнала помогать ей приводить комнату в порядок.

А вот настоящего виновника мы так и не нашли.

На работу я пришёл хмурый и не выспавшийся. Потому что полночи мы воевали с гадским гейзером. Я около часа игрался, пытаясь бесконечным смыванием водой добиться того, чтобы весь реактив унесло в канализацию.

Но все мои попытки особым успехом не увенчались. Такое впечатление, что этот реактив жил прямо в трубе.

Наконец, не выдержала тяжёлая артиллерия в виде Дуси при поддержке Музы. Дуся взяла пачку соды и пошла воевать с лиловым безобразием. А Музе вручила бутылку уксуса.

— Когда мне надо потушить соду, я лью туда уксус, — поделилась народной мудростью Дуся, — а когда надо потушить уксус, я сыплю соду. Всё просто. Так что сперва попробуем соду. А, если не получится — выльем туда уксус.

— А если рванёт? — забеспокоился я.

— Тогда придётся звать Михалыча, — вздохнула Дуся.

В общем, примерно через пятнадцать минут гейзер был повергнут. Ещё примерно час или чуть больше Дуся с Музой отмывали стены и пол. И только глубоко за полночь в коммуналке опять воцарилось спокойствие. Но из-за этого я всё равно не выспался.

Поэтому с самого утра был хмурый и мрачный.

Таким меня и застала Изольда Мстиславовна, когда заглянула ко мне в кабинет.

— Бубнов, на минуточку, — кивнула она мне и исчезла за дверью.

Лариса и Мария Степановна переглянулись. Они уже давно решили, что нас с Изольдой Мстиславовной что-то связывает. То есть я ей либо внучок, либо альфонс. Потому что «железная» Старуха с людьми не общается. А тут чуть ли не ежедневно ко мне заглядывает. И я в приёмную часто хожу. Это все видели.

Изольда Мстиславовна повела меня к себе в приёмную. Плотно закрыла дверь. Зачем-то выглянула в окно. И только затем, понизив голос до еле слышного шепота, сказала:

— Муля, у тебя же завтра приём в Партию.

Чёрт! Я чуть не хлопнул себя рукой по лбу. Совсем закрутился и забыл. Точно! Большаков же что-то говорил недавно. Хотя дату вроде не называл.

Поэтому я пожал плечами:

— Точно завтра?

— Конечно! Что ты как раззява⁈ — рассердилась Изольда Мстиславовна, — вчера поздно уже Уточкина прибегала и сказала.

— Уточкина? — я поёжился. В прошлый раз мы с нею расстались отнюдь не друзьями. Я планировал её сместить с должности, но сначала забыл, потом плюнул. И вот теперь снова Уточкина.

— Ну да. Она секретарём в комиссии будет, — кивнула Изольда Мстиславовна. — Но Первухин звонил и прислал рекомендации, так что всё пройдёт быстро и хорошо. Не беспокойся.

— Но я до завтра документы все не соберу, — сказал я, мысленно прикидывая, как за одну ночь выучить основные положения марксистско-ленинской теории и всю программу КПСС. Ведь будут спрашивать.

— Уже всё готово, — махнула рукой Изольда Мстиславовна и, подмигнув мне, сунула в руку какую-то бумажку, — это за ночь выучи. И так, чтобы аж от зубов отскакивало. Тебя только это спрашивать и будут.

— Муля, ты акулу когда-нибудь видел? — ворчливо спросила Дуся.

Было столь ранее утро, что я только проснулся, и даже не начал собираться на работу. А вот Дуся уже успела сбегать на рынок и только-только вернулась.

— Не видел, — осторожно ответил я, конечно же, имея в виду этот мир (тот, прошлый Муля где её мог видеть? А акулы из моего мира к этому отношения не имели никакого).

— А раз не видел — то иди смотри, — заявила Дуся и гневно бахнула на стол увесистую продуктовую сумку.

Мне стало любопытно, и я решил на эту акулу посмотреть. Мне было удивительно, что на обычном московском базаре в 1951 году можно купить эдакую экзотику.

Я заглянул в сумку и разочарованно сказал:

— Дуся, у тебя, видимо, была двойка по зоологии. Это же не акула. Это карп. Самый обычный зеркальный карп. Точнее два карпа.

— А по цене — как акула! — возмущённо парировала Дуся. — Значит, это акула!

Я рассмеялся и пошёл собираться на работу.

— Сделаю рыбу фиш. Главное Праздничное блюдо на стол, — сообщила Дуся, когда я вернулся, умытый и побритый.

— А что за праздник такой? — удивился я, надевая рубашку.

— Между прочим, двойной будет праздник, — ответила Дуся и пояснила, — первый — это то, что ты вступишь в Партию…

— А если меня не сочтут достойным и не пустят? — развеселился я.

— Тогда все будут есть рыбу, а ты — нет, — сердито отрезала Дуся, которая мои, даже мнимые неуспехи, воспринимала слишком уж близко к сердцу.

— А второй?

— Второй — за новоселье Модеста Фёдоровича и Маши в новую квартиру. Твою, между прочим, квартиру, — едко подколола меня Дуся.

И я не нашёлся, что ей ответить.

А на работе я уже битый час печально смотрел на список членов делегации и вздыхал. Задачка всё никак не решалась. Я уже грешным делом решил, что нужно поймать этого Тельняшева и сломать ему ногу. Хотя мне кажется, он и на костылях с гипсом поедет. Гад такой.

Ну вот и кого тогда вычёркивать?

Весь озабоченный и встревоженный, я вышел из кабинета. Решил сходить перекурить. Авось что-то дельное и придумается. И хоть в обычное время я был противником всяких там перекуров и чаепитий на рабочем месте, но иногда нужно сделать небольшую паузу и решение появится.

На коридоре я столкнулся… с Лёлей Ивановой.

При виде меня её смазливенькое, хоть и несколько крысячье личико передёрнулось. Но она всё же смогла взять себя в руки и даже улыбнулась:

— Бубнов, — вкрадчиво промяукала она, — ты знаешь, что тебя в Югославию не пустят?

— Почему это? — удивился я, между тем направляясь к служебному выходу на внутренний двор, где все наши обычно перекуривали.