Муля, не нервируй… Книга 5 (СИ) - Фонд А. - Страница 29

Я взял коробочку, поблагодарил и вышел из комнаты, не зная, смеяться или плакать.

Эх, бабоньки, бабоньки. И вот что с вашей этой материнской гиперопекой делать?

На работу я шёл с сильным желанием поработать.

Ага!

Шерше ля фам, как говорится. Наивный чукотский мальчик Муля! Старинная народная мудрость гласит, если в деле замешаны женщины (или пусть даже одна), то все планы моментально катятся к чертям.

В общем, возле забора у здания Комитета искусств меня ожидала… Валентина.

— Муля! — воскликнула она при виде меня.

— Случилось что-то? — спросил я, зная, что она просто так не будет меня вылавливать.

— Муля! — со слезами в голосе повторила Валентина, — это правда?

— Что правда? — осторожно спросил я.

— У тебя появилась невеста и ты женишься? — губы её задрожали.

— Да вроде как нет, — удивился я, — а с чего такие вопросы? Ты ради этого меня тут всё утро ждёшь?

— Потому что твоя мама позвонила моей. А моя потом мне весь вечер мозги воспитывала! — она таки зарыдала.

— Девушка, он вас обижает? — рядом остановилась Лёля Иванова, бывшая Мулина пассия. — Этот Бубнов — он такой! Он может! Вы расскажите мне, мы его быстро на собрании прокатим!

Чёрт! Да эти бабы сегодня как сговорились все!

— Ольга, никто её не обижает, — отрывисто рявкнул я, — иди на работу, а то опоздаешь!

Валентина всхлипнула и, слава богу, отрицательно помотала головой.

— А ты уже, между прочим, опоздал! — недовольно фыркнула Иванова, заодно облила Валентину презрением, и гордо зацокала каблучками по асфальту прочь.

— Прекращай рыдать, Валентина, — сердито сказал я ей, — да, разговоры о женитьбе ходили. Но ты сама прекрасно знаешь, что я вскоре еду в Югославию и неженатых не выпускают. Вполне возможно, что нужен будет какой-то фиктивный временный брак. А, может быть, и нет. Мы как раз работаем над этим вопросом. Видимо мать что-то не так поняла.

— Правда? — несмело улыбнулась сквозь слёзы Валентина.

— Правда, — устало кивнул я и, не сдержавшись, едко добавил, — кстати, что-то я не замечал, что ты собралась за меня замуж. Я-то думал, мы с тобой просто хорошие друзья и товарищи… А ты, как все остальные бабы… тебе лишь бы замуж только!

— Мы друзья и товарищи! — моментально вскинулась уязвлённая Валентина, — я не такая! Не думай!

— А что тогда это за сцена ревности прям с утра? — удивился я. — Что за комедию со слезами на глазах ты тут устроила?

— Я не устроила! Меня мама ругает, что я тебя упустила, — виновата шмыгнула носом она.

Я протянул ей свой носовой платок:

— Ладно, давай потом поговорим. А то я сейчас действительно опоздаю, — я ей кивнул напоследок и устремился за поредевшим ручейком опаздывающих коллег.

Шёл по коридору и злился — бабы! Всё зло от них. Но и без них — никак.

На комсомольское собрание я, конечно же, категорически опоздал. Так что не стал в Красный уголок даже заходить. И ведь никакую отмазку теперь не придумаешь — бывшая Мулина пассия по имени Олечка Иванова, видела меня и сейчас стопроцентно стремительно разнесла эту весть по всем кабинетам, приправив всё изрядной долей девичьей фантазии.

В кабинете Лариса и Мария Степановна облили меня осуждающими взглядами. Я точно не знал за что конкретно, поэтому голову ломать даже не стал, а вместо этого приступил к работе. Я планировал закончить сегодня два отчёта и приступить, наконец-то к своду комплекса мероприятий по подготовке к поездке в Югославию.

Угу-м. Размечтался.

В дверь робко поскреблись и в кабинет заглянула кареглазка Оля:

— Муля, можно тебя на минуточку? — спросила она.

Лариса и Мария Степановна обличительно посмотрели на неё так, что Оля аж покраснела.

— Иду, — сказал я и вышел из кабинета.

Мы отошли подальше, к окну, чтобы любопытствующие коллеги не услышали. Помнится, тут, возле этого окна, я на днях беседовал с актрисой Марецкой.

— Что случилось? — спросил я.

— Ты не пришёл на комсомольское собрание, — тихо сказала Оля и покачала головой.

— Каюсь, — без малейшей тени раскаяния ответил я и спросил, — все очень ругались на меня, да?

— Не очень, — усмехнулась Оля, — я сказала, что ты сегодня поручил провести занятие мне. И мы занимались техникой безопасности.

— Представляю, как все ворчали, — вздохнул я.

— Ворчали, не ворчали, а уже давно пора было это провести, — развела руками Оля, — так что, считай выкрутились.

— Спасибо тебе просто огромное, Оля, — от чистого сердца сказал я.

— Просто «спасибо» и всё? — деланно захлопала глазами Оля.

— А что? — не понял я, — ну, если хочешь, я могу завтра конфет тебе купить. Или попрошу Дусю испечь пирог.

— Пирог и конфеты портят фигуру, — хмыкнула Оля, — я о другом…

— Говори прямо, — меня эти бабские тайны уже начали подбешивать и я побоялся, что прямо сейчас выйду из себя, — я намёков не понимаю.

— Хорошо, — покладисто согласилась Оля и заявила, — лучше пригласи меня куда-нибудь сходить!

Сказать, что я удивился — этого мало.

— К-куда? — сперва даже не понял я.

— Давай вечером в кино сходим! — заявила кареглазка. — Сейчас в кинотеатре «Иван Грозный» показывают.

Меня аж передёрнуло. Сидеть два часа и смотреть нынешние фильмы — выше моих сил. Кроме того, у меня железное правило — на работе романы с коллегами не заводить, категорически.

О чём я Оле так честно и сказал. Она обиделась, но отстала.

День, начавшийся так неудачно, всё никак не заканчивался. Сегодня, очевидно ретроградный Меркурий окончательно взбесился и сиганул в созвездие Рыб, потому что ничем другим все эти бабские происки это я объяснить не могу.

В общем, не успела Оля уйти. Не успел я дойти до мужского туалета, как в коридоре мне навстречу попалась ещё одна Оля. Точнее Лёля Иванова, бывшая подружка Мули. Только не моя, а того, лопуха Мули.

И смотрела эта Оля на меня не так приветливо, как до этого смотрела Оля-кареглазка.

— Иммануил Модестович, — подчёркнуто ехидно сказала она, причём сарказм в её голосе был густой, как патока, — так что там с деньгами по госконтракту?

— Не знаю, — пожал плечами я и тут же перешёл в нападение, — Ольга, я вот не пойму твоего поведения.

— В смысле?

— Ты постоянно меня преследуешь. А вот чего ты хочешь — мне не понятно. Когда я был в тебя влюблён, ты меня постоянно отталкивала. Как только я стал к тебе равнодушен — ты постоянно за мной бегаешь. Тебе не стыдно? Ты за всеми мужиками так бегаешь, или только за мной? И почему? Узнала, что у меня дед академик, семья зажиточная и мне дали квартиру? Решила удачно пристроиться? В чём дело, Иванова?

Я специально нагнетал и нагнетал, а глаза Ольги сделались по пять копеек, губы задрожали. Так с ней, видимо, не разговаривал ещё никто. Я понимал, что перегибаю, но ведь иначе она не отстанет. А мне нужно было перевести её мысли от этого чёртового госконтракта на её личные девичьи обиды.

— Да ты! Как ты смеешь! — звонкая оплеуха опалила мою щеку и Лёля Иванова гордо удалилась.

Фух, кажись, пока пронесло.

Надо-таки что-то с этими деньгами выяснять. А то так меня и в Югославию не отпустят. С неё станется какую-то внезапную западлянку сделать.

Я вернулся в кабинет с решением работать, невзирая ни на что.

Угу, размечтался!

В кабинет вернулась Мария Степановна и, еле сдерживая ехидную улыбку, сообщила, что меня вызывает Татьяна Захаровна.

Со вздохом я отложил девственно-чистый лист бумаги. Где так и не написал примерный план мероприятий, и отправился к «любимой» начальницу.

Та встретила меня на удивление мирно, у неё был очень счастливый вид:

— Иммануил Модестович, — мило улыбнулась она и пригласила, — вы присаживайтесь поближе к столу. Разговор у нас будет обстоятельным.

Ну ладно, я сел поближе, раз просит.

— Ознакомьтесь, пожалуйста, — и она радостно пододвинула ко мне листочек.

Я вчитался и хмыкнул — месть обиженной женщины — страшная штука. Правда, с поправкой, если эта женщина умная. В общем, это был внутренний приказ. Который гласил, что отныне я должен ежедневно обходить с инспекцией все театры. Точнее не все за один день, а по графику. И в конце каждой недели я должен сдавать отчёт о деятельности этих театров.