Плохая карма (СИ) - Сомов Андрей - Страница 4

Ранее мне незнакомый «камуфляж», остановился метрах в двух от меня и сильно замахнувшись нанес удар по воздуху целясь в мою грудную клетку.

«Дурак что ли?» - подумал я. И это было последнее, что я успел подумать.

Отлетел на приличное расстояние, как от удара хорошего боксера. Потемнело в глазах, скорчился в позу эмбриона и стал крутится боком на земле хватая ртом воздух. Безрезультатно. Потом меня вырвало, съеденными утром «деликатесами». Кульбиты по земле в собственной блевотине остановил подошедший ко мне «камуфляж», ударом берца по ребрам. Ударил сильно, без замаха. С деланным интересом посмотрел на меня сверху вниз и сквозь зубы прошипел, но громко и отчетливо, что бы все окружающие услышали: «Назад! В стойло!»

Десантировались как обычно, у самого магазина. Высокое совдеповское здание с бетонными шарами у входа, которые все были покрыты трещинами и сколами. Высокую и кривоватую лестницу преодолели мгновенно. Примерно человек двадцать грузчиков-носильщиков, я так же был в их числе, кстати. Работенка не пыльная, знакомая, на свежем воздухе и с людями.

На первом этаже здания уже во всю хозяйничали охранники. Раздавались женские крики, визги… В общем, всё как обычно.

Пробежав по молодецки мимо витрин с золотыми украшениями, я алчно и с досадой посмотрел на всё это богатство.

Не сегодня.

Быстро и оперативно обчистили торговый зал и склад. Забили все грузовики не распакованным провиантом. Охрана то же зря времени не теряла, оприходовали продавщиц и ранних посетительниц. Дети, некоторых из них, кто в колясках, кто уже на ногах, оглашали воздух диким ревом стоя рядом с мамашами. Те, то же не молчали, находясь в странных позах. Кто на витрине, кто на полу. Пропускная способность у них была отменная, время то поджимает, понять то можно…

Некоторых, особо нервных мужчин из числа посетителей, упокоили ударом кирки в голову. Шуметь то не надо. Огнестрел применять еще рано. На непонятный шум, могут прибежать любопытные твари, и доставить нам всем хлопот. Ни к чему нам лишний шум.

Как я задумывал, рвануть у меня не получилось, часть охранников, кривя скулу и видимо злясь, что им не досталось сладкого, неотступно следила за каждым нашим шагом, все время подгоняя и придавая ускорение некоторым грузчикам прикладами и пинками.

Выбежать из подвала магазина со скоростью оленя, неся перед собой коробку с чем то неведомым, может с чипсами, может с женским прокладками, потом разберемся, и получая при этом пинки под зад, реки мата, то еще удовольствие. Отдать коробку в чьи то загребущие руки в кузове автомобиля и кинуться назад, через витрины с золотом, насилуемых женщин, орущих детей, скользя и наступая в человеческую кровь, сопровождаемый для пущего эффекта матом охранников и ударами прикладов по спине. При Кареле, прошлом хозяине стаба, таких спец эффектов не было. Ну, почти не было...

Из кузова автомобиля, куда я запрыгнул вместе с последней закинутой коробкой, я дивился на до селе неведомое. Почти всех женщин, кого голых кого полуголых, некоторых мужчин просто закидывали в кузов другого грузовика. Физической силой стикс наделял немерянной, так что с погрузкой вопящих от ужаса людей проблем не возникало. Туда же в кузов к истошно орущим мамашам полетели некоторые дети. Один охранник нес в двух руках по младенцу, которых он видимо вытащил из колясок, и держа их за ноги, как австралийский абориген бумеранги, с расстояния нескольких метров зашвырнул в кузов орущим женщинам.

Это что за дичь…?

Я конечно понимаю, что дети в стиксе не жильцы, а женщины тут используются только по прямому назначению… но всё таки…

Да и золото - пропало даром.

На мое удивление, в этот раз мы поехали не к спортивному магазину, и не в какой ни будь другой, а вообще по не знакомому мне маршруту. В нашем провинциальном и довольно старом городе, есть еще часть, не застроенная «свечками» и «человейниками».

Тут и там любят бродить экскурсоводы со стаями скучающих экскурсантов, которым осточертело смотреть на убогие обшарпанные развалюхи, в которых в «ныдцатом» году проживал - САМ Акакий Акакиевич, а вот в этом здании жил всем известный поэт «серебряного века» который написал бессмертные строки, которые красной линией прошли по…

Местные аборигены, поняв как им повезло жить в исторической части города, и переселять во что то более современное и благоустроенное никто не собирается, зачастую втихаря поджигали эту «невероятную по красоте» рухлядь и съезжали переселяемые куда то в менее историческую дыру, но зато с теплым сортиром.

Именно в эту часть города и мчались наши грузовики, не обращая внимание, на не работающие светофоры, оглашая окрестности воплями истошно орущих женщин.

Заехали и припарковали автомобили, возле глухого двора, окруженного со всех сторон старыми двухэтажными зданиями. Довершали всю картину происходящего, низкие, серые тучи. Откуда проистекал солнечный свет, совершенно не понятно. Погода всегда меняется после перезагрузки. Атмосферка... та еще...

Не обращая внимания на высунувшихся из окон вездесущих бабок, как скотину выкинули полураздетых женщин и не менее перепуганных немногочисленных мужчин из кузовов грузовых автомобилей.

Из крайнего грузовика, как кули с песком достали двух обитателей родного стаба. Их руки и ноги были прихвачены пластиковыми стяжками. Более перепуганных рож, я в жизни не видел. Почему то всегда отвратительно и как то не ловко смотреть, как плачут мужчины.

Видать ребят вы знатно накосячили, раз так с вами…

Всё время пребывания в стабе, я почти ни с кем не общался и с расспросами не лез. Отчасти, я и так всё понял, по поведению Шкафа, да и синяк во всю грудную клетку как то не располагал меня к душевным к откровениям. На себе, я лишь изредка ловил посторонние взгляды. Так смотрят на онкобольных в больницах. И сочувствуют и брезгуют одновременно.

О деталях предстоящей миссии, я ничего не знал. Кто же о таком расскажет...

Три, двух этажных старых дома с облупившейся краской, какого - то поносного желто - коричневого цвета, образовывали глухой карман в середине такой же старой, как дома безымянной улицы. Грузовые автомобили припарковали на обочине дороги, а я, вместе с другими грузчиками-носильщиками, направляемый отборным матом и пинками, был загнан на второй этаж здания.

Из распахнутых настежь окон все стали с интересом и испугом смотреть на происходящее вниз. Впрочем, с интересом смотрел лишь я один. Для всех остальных, всё это было уже не в новинку. Некоторые отошли от окон и повернулись лицом к противоположной стене. Часть, продолжала смотреть вниз с какой то брезгливостью и неподдельным испугом.

Грубо и бесцеремонно их отодвинули от окон. Место заняли стрелки с автоматами. Одним из этих стрелков был мой обидчик в камуфляже. Тот, явно специально стал рядом со мной, явно имея желание с пренебрежением, как бы невзначай, двинуть меня прикладом. Демонстративно не обращал на меня никакого внимания, но боковым зрением всё время следил за мной. Видел я таких гавнюков и в той и в этой жизни. Доброту они всегда, воспринимают, как слабость. С такими как он, всегда вести себя надо по хамски. Это, единственная понятная для них форма общения. И всегда нужно ждать удара в спину, если оставить его сзади. Живым.

А во дворе, между домов, творилось - несусветное…

Оставленные на улице, без всякой защиты бабы выли в голос. Задавали тон им наши горе - грузчики, оставленные связанными по рукам и ногам. Они, единственные, кто знали точно, что сейчас произойдет.

Люди, благодаря древнему стадному инстинкту не разбивались на кучки и не разбегались кто куда, а завывая от непонятного пока ужаса, сбились в тесную толпу. Женщины, запрокидывали головы и поднимали лица вверх, смотря на наши ухмыляющиеся, а у некоторых перепуганные рожи.

Всеобщий вой, превратился в дружный визг, когда мой знакомый «камуфляж» выставив автомат из окна, дал длинную очередь вверх. Напуганные женщины, давя друг друга, всей толпой кинулись со двора. Те, кто не успел выбежать, сталкивались телами с пытающимися забежать обратно. Вот на их лицах, действительно был нарисован УЖАС. Глаза вытаращены, рот раскрыт в безумном и диком крике.