Медведев. Пограничье (СИ) - "Гоблин - MeXXanik" - Страница 18

— Вас ждут покои, князь. Вам нужно отдохнуть. Завтра будет тяжёлый день.

Усталость уже стягивала плечи, голова немного шумела — не от напряжения, скорее от перенасыщения всем, что случилось за день. Мир за последние часы будто повернулся в другую сторону, и я ещё не успел за ним.

— Первый день на новой должности всегда тяжёлый, — отозвался я.

Лада не ответила и пошла вперед. Я двинулся с места, и шаги по деревянному полу показались вдруг удивительно мягкими. Словно после клятв даже дом признал меня хозяином.

Лада беззвучно поднялась по лестнице на второй этаж, ступая уверенно и легко. Я следовал за ней, чувствуя, как шаги становятся тише, а мысли медленнее. Девушка остановилась у одной из дверей в конце коридора, слегка толкнула её плечом. Щелчок замка, лёгкий скрип — и дверь отворилась. Но внутрь девушка не вошла. Просто повернулась ко мне и указала рукой.

— Это покои князя, — сказала она ровно. Но в голосе на короткое мгновение мелькнула едва уловимая грусть. — Его личные вещи уже вынесли…

Она не закончила фразу, будто не хотела говорить, что теперь от старого хозяина остались только воспоминания. Но собралась и продолжила:

— Теперь это ваши покои, Николай Арсеньевич. На столе ужин. И еще там стоит колокольчик. Если что-то понадобится — просто позвоните.

Я хотел было в шутку спросить, не появится ли от этого какой-нибудь волшебный дух, готовый исполнять приказы, как в сказке. Но вовремя прикусил язык. Здесь, в Северске, подобные шутки могли оказаться вовсе не шутками. Да и Лада… кто знает, как воспримет. Или, хуже того, как отреагирует та часть, что живёт в ней.

— Доброй ночи, регент, — сказала Лада, голосом всё таким же ровным, как и прежде.

Она направилась к выходу, шаг её был почти бесшумным, и я уже подумал, что на этом наша беседа закончена. Но на пороге она неожиданно остановилась, обернулась через плечо и добавила:

— Если вы ночью услышите скрип — не пугайтесь.

Я поднял брови, усмехнулся, стараясь сгладить усталость:

— Хотите сказать, что дом тоже живой?

Лада чуть покачала головой. Лицо её оставалось спокойным, но взгляд стал чуть внимательнее, словно она на мгновение приоткрыла нечто, что обычно держат за замками.

— Нет, — ответила она тихо. — Но в нём обитают те, кто предпочитает работать по ночам.

Я хотел было уточнить, кого она имеет в виду, духа ли, человека, или что-то между. Но она уже отвернулась и мягко прикрыла за собой створку двери.

В комнате повисла тишина, и я невольно прислушался — как будто уже ждал этот самый скрип.

Но его не последовало.

Обстановка спальни оказалась простой и без излишеств — всё на своём месте, всё основательное. Деревянная кровать с прямой спинкой, аккуратно заправленная шерстяным покрывалом. Небольшой письменный стол с притёртым углом, кресло с обитыми кожей подлокотниками, старый, но крепкий шкаф с латунной ручкой и мутноватым зеркалом на двери.

На стене висела еще одна карта княжества. Она не была закрыта стеклом и оказалась нарисованная рыжей тушью. Края у неё были выцветшими, кое-где пожелтевшими, а на полях виднелись мелкие приписки, сделанные рукой, с датами, стрелками и непонятными значками. Вглядываясь в неё, можно было легко представить, как старый князь сидел здесь, изучал границы, делал пометки, чертил маршруты, раздумывал.

Я медленно прошёлся по комнате. Заметив, что кто-то уже разобрал мой багаж, разложив вещи в шкафу и в комоде.

Оценил небольшой камин, дополнительную трубу от которого видел снаружи дома. Осторожно коснулся оконной рамы и слегка ее приоткрыл, впуская в комнату свежий воздух.

За окном мягко мерцали фонари, освещая лужайку. Свет падал пятнами на сочную траву, не слишком яркий, чуть желтоватый. Дальше, за оградой, начинался лес. Чёрные силуэты деревьев, сплетающихся ветвями, будто намеренно прятали то, что за ними.

И отчего-то именно сейчас мне впервые отчётливо подумалось: вот она, граница, и она проходит прямо здесь, за этим окном. Граница между привычной жизнью, где всё делится на логичное и вымысел, и этой — где можно встретить двоедушницу, духов, леших, болотных… Всех тех, кого я ещё совсем недавно считал частью фольклора. Условной сказки.

Я продолжал стоять у окна, глядя в темноту, и понимал: разум ещё не принимает всего увиденного, всё пытается объяснить, перевести на понятный язык. Мелькнула странная мысль, что обратного пути нет. Я тут капитально обосновался.

— Какая глупость, — произнес я вслух и подошел к столу, на котором стоял ужин.

Я снял с подноса тяжёлую, стеклянную крышку. Под ней оказался нехитрый, но удивительно домашний ужин. На большом глиняном блюде стояла миска с густой похлёбкой. Овощи и кусочки мяса плавали в наваристом бульоне, от которого поднимался мягкий, сытный запах лавра, чеснока и чего-то ещё — знакомого, но давно забытого. Рядом лежал ломоть тёмного хлеба, подрумяненный по краям, с хрустящей коркой посыпанной семечками.

На маленьком блюдце меня ждал аккуратный продолговатый кусочек пастилы, присыпанный тонким слоем сахарной пудры. И чуть в стороне — стакан чая, вставленный в старый металлический подстаканник. Его венчала стеклянная тяжёлая крышечка — точно такая, какую используют, чтобы чай не выдыхался.

«Защита от Мурзика», — подумал я, усмехнувшись про себя, вспомнив про летающую белку с крыльями.

Под крышкой оказался душистый чай — густой, насыщенного цвета, с пряными нотками мяты и, кажется, сушёных яблок. Я вдохнул аромат, и только тогда понял, как же на самом деле был голоден. До этого усталость забивала ощущения, но теперь, когда передо мной стояла простая, тёплая еда — всё тело отозвалось голодом почти с благодарностью.

Тем не менее, я не стал сразу садиться. Всё же нашёл в себе силы пройти в ванную комнату, которая примыкала к спальне. Свет включился неяркий, тёплый. Ванная оказалась просторной, чистой. Белая раковина с блестящими кранами, ванна на старинных изогнутых ножках, стилизованных под звериные лапы. Без роскоши, но ухоженно, по-домашнему.

Я быстро принял прохладный душ, и с неожиданным удовольствием надел махровый халат, который вынули из моего чемодана. Он пах тем же порошком, что и раньше. Это почему-то особенно тронуло.

Вернулся в комнату, уселся за стол, аккуратно разложил на коленях свернутую льняную салфетку и взялся за ложку. Еда была простой, но вкусной. Или может я слишком проголодался с дороги. Я и сам не заметил, как доел все до крошки. Выпил чай, плотно прикрыл стакан крышкой и выставил поднос за дверь, решив, что именно так и следует поступить.

Чтобы отвлечься от мыслей, я нащупал в кармане пиджака телефон и достал его. Экран сразу же засветился тусклым светом. Связь на втором этаже действительно была — слабая, но живая. Одна-две полоски сигнала, не больше. Этого хватало, чтобы принять сообщения, но вряд ли ее будет достаточно чтобы вести долгие разговоры.

Через пару секунд на экране посыпались уведомления. Пропущенные вызовы и сообщения. Глаза пробежались по списку. Большая часть из них была от старых столичных знакомых. Я бегло просмотрел имена и, не раздумывая, смахнул их в сторону. Наверняка там оказались очередные приглашения на закрытые вечеринки, шумные сборища или разговоры о чём-то, что уже перестало касаться меня. Всё это осталось в прошлом. Даже если и хотелось бы — вернуться туда уже не получится. Не с этим титулом, не с этой реальностью.

— Не сейчас, — произнес я вслух.

В списке мелькнули и другие сообщения. Несколько от сестры. Последнее было короткое, почти строгое, но с её привычной прямотой: «Ты куда пропал? Доехал до своей вотчины?»

Я улыбнулся уголками губ. Стиль у неё был узнаваемым. Моя сестра была ироничной и шумной но всегда обо мне заботилась.

Пальцы зависли над экраном. Хотелось ответить, но слов сразу не нашлось. Не потому что не знал, что сказать, а потому что не был уверен, с чего начать. Что объяснить, а что оставить за скобками. Всё, что происходит здесь, не влезает в привычный столичный разговор. Здесь другой ритм. Другая логика. И, кажется, немного другим другим я сам.