Медведев. Пограничье (СИ) - "Гоблин - MeXXanik" - Страница 11

— Человек? — переспросил водитель, будто уточняя неосознанно.

— Ну да, — удивился я. — Кого же ещё?

Он усмехнулся, уголком рта, будто услышал в моих словах какую-то наивность. Помолчал пару секунд и всё же ответил:

— Людей тысяч семьдесят, — сказал он спокойно, но как-то подчеркнуто выделил слово «людей». Не с поддёвкой, а скорее с интонацией, как будто в этом слове есть что-то особенное. — А всего в княжестве — тысяч пятьсот, может, чуть больше. Большая часть живут в деревнях, на хуторах, в поместьях. город идут только те, кому нужно. Да и то ненадолго.

Я молча кивнул. Семьдесят тысяч — это немного, особенно для административного центра. В столице с таким населением район не заполнишь, не то что город. И мне вдруг стало понятно, почему улицы здесь пусты даже вечером. Почему нет привычной столичной суеты, плотного потока машин.

— В городе живёт ровно столько, сколько нужно, — продолжил водитель. — Чтобы княжество не посчитали выморочным, не решили присоединить к соседям. А так душа у местных в деревне. В доме, где печка топится, а не батарея шумит. Где растет трава у порога, а в колодце холодная вкусная вода.

Я чуть усмехнулся и протянул, уже скорее про себя:

— Вот оно что… Тогда понятно, почему на улицах так мало народа.

Водитель не оборачиваясь кивнул. Машина мягко ехала дальше, по узкой улице, вдоль которой старые дома чередовались с низкими лавками и мастерскими. За окнами плыла успокаивающая тишина.

Машина тем временем незаметно покинула город. Последние домики остались за спиной, огни стали реже, а за окном снова потянулся лес. Густой, плотный, будто специально подступивший к самой дороге, чтобы напомнить, что здесь, за пределами городской черты, уже другая жизнь.

Я на мгновение задумался, а потом спросил:

— Куда мы?

Водитель не обернулся. Только чуть скосил глаза в зеркало и спокойно ответил:

— Известно куда. В семейное поместье Великого князя.

Я чуть нахмурился и переспросил:

— Поместье? Я думал, меня поселят в городской квартире. Поближе к управе. Чтобы, как говорится, быть на месте.

Он пожал плечами:

— Как решите, княже, так и будет. Никто вас силой в поместье держать не станет. Но по обычаю сперва вы должны там побыть. Пожить хотя бы немного. Осесть, стало быть. А прежде всего пройти обряд Синода.

Я насторожился:

— Обряд?

— Обычный, — успокоил водитель. — Ничего страшного. Просто традиция. Хоть у вас и есть бумаги, и кровь великокняжеская, но без обряда не положено. У нас это важно. Так повелось. Без благословения вас ни к Совету, ни к управлению не подпустят. И печать не выдадут.

Он говорил спокойно, без нажима, но в голосе чувствовалась твёрдость. Я чуть откинулся на спинку сиденья, смотря в темнеющую чащу за стеклом. Нахмурился. Обычай проверки крови был почти забытый. В большинстве княжеств от него давно отказались потому что в нём попросту не было нужды. Теперь всё подтверждалось зачарованными документами, гербовыми грамотами и отпечатками силы, зафиксированными в магической канцелярии. Их было невозможно подделать. Здесь, в Северске, всё было по-старому. Или как принято говорить «по покону».

Я тихо вздохнул. Обряд так обряд. Скрывать мне было нечего. Я знал, кем являюсь по крови. И пусть усопший князь мне очень дальним родственником, но связь между нами была.

Откинулся на спинку мягкого диванчика. Подголовник пах чем-то еловым, будто салон машины давно пропитался северским лесом. В окне мерцал лес, выныривая из темноты кронами, отливавшими серебром в свете фар.

— Здесь недалеко, — не оборачиваясь, спокойно сказал водитель. — За полчаса домчим. Усадьба старинная, с садом, террасой и каминой. Вам понравится.

Я не ответил. Просто продолжил смотреть в окно.

Водитель был прав, и спустя двадцать минут кортеж свернул с шоссе, Мы поехали по петляющей дороге, что вела сквозь лес. И в какой-то момент деревья расступились, открыв вид на каменную ограду.

Ещё через минут десять, из темноты вынырнули высокие, кованые ворота с потемневшими от времени створками. Над аркой виднелся герб, выложенный каменной мозаикой: щит с перекрещенными дубовыми листьями и массивной головой медведя. Старый родовой знак великокняжеской семьи. Простой и упрямый. Без изысков, всем своим видом как будто говорящий: «Мы здесь давно. И никуда не уйдём.»

Свет фонарей падал на камень, придавая ему мягкий янтарный оттенок. Мы проехали через арку, и машина мягко вывернула во внутренний двор и остановилась у крыльца.

Водитель молча вышел, обошёл авто, открыл мою дверь.

— Приехали, мастер, — сказал он и как мне показалось с облегчением выдохнул…

Я кивнул, поблагодарил и выбрался из салона.

Холодный воздух ударил в лицо. Пахло влажной землёй, хвоей, старым камнем.

Поместье Великого князя действительно выглядело основательно. Фасад был сложен из гладкого, округлого светло-серого камня, с редкими вкраплениями тёмных жил. Камень явно местный, тёплый, пористый, но при этом крепкий. Его укладывали плотно, без лишней отделки, будто дом вырос сам, как валун из лесной земли. В солнечную погоду он, должно быть, отливал серебром, а сейчас, в ночной тишине и свете фонарей, выглядел почти живым, как будто только что обтёрся от росы.

От фундамента и до ската крыши, тянулся широкий дымоход, камни в кладке которого были крупнее. Они делили фасад на две почти симметричные части, придавая зданию строгую основательность.

Большие окна особняка были с деревянными рамами, тёплого мёдового цвета. Древесина была обработана маслом, но не лакирована, и на солнце, вероятно, чуть золотилась. Сейчас стекла отражали мягкий свет дворовых фонарей.

На углу крыльца приютился низкий каменный фонарь, который, будто бы оберегал вход. Строение выглядело надежным. И мне вдруг показалось, что дом ждал меня. Будто мне здесь было самое место.

У входа в дом тянулась широкая терраса на крепких деревянных столбах, с вырезанными вручную перилами, украшенными лаконичным, но аккуратным орнаментом. Резьба была старой, местами потемневшей, но ухоженной. Доски пола были чуть потёртыми от времени, но не скрипели, а только тихо отзывались под шагами.

У стены стояла пара простых кресел, сбитых из толстой древесины. Одно кресло слегка накренилось, как будто в нём кто-то часто сидел, проводя здесь вечера в молчании или за неспешным разговором. На столике между ними расположился старый жестяной фонарь, в котором едва теплился огонь.

На террасе нас уже ожидали люди. Очевидно, княжеская дружина. Только на привычных бойцов они были непохожи. На них не было привычных строгих костюмов. Эти люди были облачены в странные, обшитые по краям мехом тонкие куртки из выделанной тёмной кожи, которые выглядели скорее как охотничьи. На ногах бойцов были широкие, чуть укороченные штаны, заправленные в высокие сапоги из мягкой кожи. Всё было удобным, не сковывающими движения.

Некоторые из бойцов носили длинные волосы, заплетённые в косы или убранные кожаными шнурами. На шеях у нескольких дружинников висели ожерелья из костей, зубов или обломков рога. И только гербовые нашивки семьи с тем самым щитом, дубовыми листьями и головой медведя подсказывали, что это не просто охотники, а дружинники дома. Люди, присягнувшие семье.

Я открыл было рот и хотел с иронией уточнить, что за карнавал устроили в честь моего прибытия. Уж больно нарочито всё выглядело: и терраса с вырезными перилами, и молчаливые воины в мехах и ожерельях, будто сошедшие со страниц древних летописей. Но не успел.

Водитель вдруг шагнул вперёд, выпрямился, и склонил голову в знак приветствия.

— Добро пожаловать домой, мастер Медведев. Меня зовут Владимир Морозов. Я воевода вашей дружины.

Я замер, не сразу осмыслив услышанное. Воевода? Ведь всё это время я воспринимал его просто как водителя, говорливого, но понятного. А он, оказался, одним из ключевых людей княжества.

Морозов тем временем обвёл рукой собравшихся:

— Это ваша дружина. Я познакомлю вас с ними чуть позже. А сейчас прошу за мной. Представители Синода уже ждут вас.