Надеюсь, ты это прочтешь - Лян Энн - Страница 2

Точно знаю, что моя мама руководствовалась второй причиной. Через неделю после того, как ушел отец, она забрала меня из католической началки, где учились одни белые. Мы переехали в другой конец города. «Надо жить среди своих, свои всегда поймут», – сказала она таким усталым голосом, что я решила не перечить и во всем с ней соглашаться. С тех пор так и делаю.

Джулиус рядом со мной делает резкое движение. Я вздрагиваю и возвращаюсь в реальность. Он уже собирается шагнуть вперед, но я оказываюсь быстрее и опережаю его, улыбаясь своей фирменной улыбкой образцовой ученицы. Я каждый день тренирую ее перед зеркалом.

– Аи, ши лай цаньгуань сюэсяо дэ ма? – спрашиваю я на безупречном мандаринском. Вы пришли на экскурсию?

Первая тетушка растерянно таращится на меня, моргает и отвечает на идеальном английском с американским акцентом, которому Джулиус мог бы позавидовать:

– Да. На экскурсию.

Я краснею. Даже не глядя на Джулиуса, чувствую, как он злорадствует. Я сгораю от смущения, а он только рад. Не успеваю опомниться, как он выступает вперед. Он выпрямил спину, гордо вздернул подбородок и стер с лица самодовольную ухмылочку, напялив вместо нее приветливую улыбку.

– Доброе утро, – говорит он и косится на меня, будто хочет сказать «я-то умею здороваться». – Я Джулиус Гун, школьный староста. Сегодня буду сопровождать вас на территории школы.

Я откашливаюсь.

Он вскидывает черную бровь, но молчит.

Я снова откашливаюсь, в этот раз громче.

– А это Сэйди, – добавляет он, хоть и не сразу, и указывает рукой в мою сторону. – Она тоже староста.

– Староста школы, – с нажимом уточняю я. От улыбки уже лицо болит. – А еще я буду произносить речь на выпускном.

– Мне кажется, им все равно, – шепчет Джулиус мне на ухо, чтобы никто не услышал. Я чувствую его теплое дыхание.

Пытаюсь притвориться, что его не существует. Это не так уж просто, ведь четыре тетушки разглядывают его с таким видом, будто присматриваются к будущему зятю.

– Сколько тебе лет? – спрашивает одна из них.

– Семнадцать, – отвечает Джулиус.

– Ты очень высокий, – говорит другая. – Какой у тебя рост?

Джулиус несколько мгновений смотрит на нее и отвечает:

– Сто восемьдесят два сантиметра.

– И правда высокий. – Она таращится на него с таким восхищением, будто это великое достижение. Будто он изобрел лекарство от рака. «Это же просто генетика, – хочется сказать мне, но я, естественно, молчу. – Он тут ни при чем!» – И давно ты учишься в этой школе?

– Десять лет, – отвечает он. – Почти всю жизнь.

Снова едва не цокаю языком. Я могла бы ответить то же самое. По стечению обстоятельств – уж не знаю, счастливому или несчастливому, – мы поступили в Вудвейл в один год. Я была тихоней, робкой девочкой, новенькой, с которой никто не хотел дружить. Джулиус же отчего-то казался всем интересным, загадочным и крутым, не прилагая для этого никаких усилий. Он вел себя так, будто знал, что однажды станет королем этой школы, его бездонные черные глаза оценивали всех и вся. На физкультуре мы играли в вышибалы. Нас поставили в разные команды. Как только мяч попал ему в руки, его взгляд упал на меня. Он меня загипнотизировал. Я чувствовала себя героем фильмов о дикой природе с Дэвидом Аттенборо, где показывают, как змея в замедленной съемке хватает кролика. Я была кроликом, а Джулиус – змеей.

Хотя в душном, пропахшем по́том зале было тридцать с лишним учеников, в качестве девочки для битья он почему-то выбрал именно меня. Но не учел, что я была ловкой и умела хорошо уворачиваться. Он прицелился мячом – я увернулась. Наконец всех выбили – и нас осталось двое. Он кидал мяч, но так ни разу в меня и не попал. Так могло продолжаться до бесконечности, но другим надоело просто стоять, и учитель вмешался и объявил ничью.

С того дня Джулиус Гун стал моим проклятием. Проблема в том, что никто не разделяет моих чувств, потому что никому больше Джулиус не показывает клыки. Только мне.

Вот, например, тетушки уже втюрились в него по уши. Джулиус кивает и улыбается, расспрашивает их о здоровье, кулинарных предпочтениях и покупках на фермерском рынке, хотя я не сомневаюсь, что нога его в жизни не ступала ни на ферму, ни на рынок, ни в какое-либо другое место, в названии которого есть слово «фермерский». А тетушки только рады. Одна начинает расспрашивать его про оценки. Он поворачивается ко мне буквально на градус, и я одна замечаю, как его улыбка превращается в самодовольную ухмылочку.

– Нормальные, – с ложной скромностью отвечает он. – В прошлом семестре получил награду за особые достижения в изучении английского. Химии. Экономики. И физики.

– Вай, – хором ахают тетушки. Они так восторгаются, будто им за это приплачивают. – Невероятно.

– Такой умный мальчик.

– Так хорошо учится, да еще в школе для одаренных! Наверное, ты гений.

– Умный, и к тому же красивый. Родители постарались.

У меня кровь закипает, вот-вот пойдет пар из ушей. Для всего мира Джулиус – ангел, образцовый ученик со смазливым личиком. Но я-то знаю, какой он на самом деле! Что кроется за этой ухмылочкой.

– Пора начинать экскурсию, – вежливо вмешиваюсь я и фальшиво улыбаюсь, стиснув зубы. – Мы должны многое успеть. Вас четверо, давайте разделимся. Приглашаю вас двоих с собой. – Я поворачиваюсь к тетушкам, что стоят ближе ко мне. Те, кажется, не слишком довольны таким раскладом. Тетушка в неоновом шарфе разочарованно вздыхает. Вообще-то, это не особо приятно. – А Джулиус проведет экскурсию для вас, – добавляю я, повернувшись к двум другим тетушкам.

Те тут же подскакивают к нему, и он с видом хозяина открывает тяжелые кованые ворота.

– С удовольствием, – говорит он. – Следуйте за мной.

Перед глазами вспыхивает тревожный счет: три очка в пользу Джулиуса.

Весь следующий час я болтаю без умолку. Под конец даже начинает болеть горло.

Территория школы не такая уж большая: три корпуса, все одинаковые, скучные, прямоугольные, с окнами в белых рамах и треугольными крышами. Стоят буквой П, по центру – лужайка.

Некоторые вещи экскурсантам объяснить сложновато.

Например, почему фотографии учителей вырезаны из общих фото и приклеены к потолку.

– Это знак уважения, – объясняю я. Не могу же я сказать, что это прикол! – В Вудвейле очень неформальные отношения между учениками и учителями. К тому же поощряется самовыражение и творчество. Когда мы проходим по этим прекрасным коридорам, мы всякий раз вспоминаем, что учителя смотрят на нас с высоты… как ангелы, понимаете? Или Бог.

Или почему в холле стоит статуя зеленого осла, ведь символ школы – лошадь, а школьные цвета – белый и голубой.

– Осел имеет особое значение, – придумываю я на ходу. На самом деле наш замдиректора – это он заказал несчастную статую, – похоже, просто не отличает осла от лошади и к тому же страдает дальтонизмом. Впрочем, могло быть и хуже, на месте осла могла оказаться корова. – Ослы традиционно символизируют решимость, стойкость и упорный труд. Все то, что так высоко ценится в нашей школе.

Хорошо, а почему в расписании указано, что следующее школьное собрание в 9:00, 10:00, 10:20, 15:00, 15:35 и в 20:00?

– У нас гибкое расписание, – объясняю я и подталкиваю тетушек вперед. – Естественно, школьное собрание проводится только один раз, и все знают, когда именно. Эта информация оперативно доводится до сведения учеников, потому что в школе безупречно налажена система информирования… Кстати, вы видели наши питьевые фонтанчики? У нас превосходные фильтры для воды.

Так, а почему рядом со столовой стройка?

– Помню, я читала об этом на сайте школы, – вспоминает тетушка в неоновом шарфе и хмурится. Мы стоим у проволочного забора, и даже я не могу не признать, что вид отсюда открывается не ахти. Щебень, защитная пленка, опорные столбы. Мимо катится перекати-поле. Я не шучу – правда катится. – Тут будет новый спортивный комплекс, да? Я думала, его достроили еще два года назад.