Колокол по Хэму - Симмонс Дэн - Страница 22

За вторую половину субботы мы встретили еще больше «оперативников» в одобренных Хемингуэем отелях, церквах и барах: носильщика из отеля «Плаза» около парка; бармена Константе Рибайлагуа из «Флоридиты»; официанта из «Сарагосаны»; швейцара оперы «Сентро Галлего»; детектива из отеля «Инглатерра»; еще одного священника – совсем молодого – под пахнущими ладаном сводами церкви Санто-Анхел Кустодио; старого китайского официанта из ресторана «Пасифик чайниз»; девушку из салона красоты на Прадо и старика, жарившего и моловшего кофейные зерна в маленьком кафе «Грейт генеросо» напротив бара «Кьюнард». Хемингуэй познакомил меня еще с Анхелом Мартинесом, владельцем «Бодегита дель Медио», где я попробовал тот паршивый коктейль, но это был чисто светский визит: он не сказал, что Мартинес «один их моих лучших агентов», как говорил в случае всех остальных.

Около семи вечера, зайдя выпить в полдюжины баров, Хемингуэй повел меня в «Кафе де ла Перла де Сан-Франсиско», ресторанчик на площади со слабо журчащим фонтаном. Бар из полированного камня был довольно приятен, но Хемингуэй прошел сразу в обеденный зал.

– Будем здесь ужинать? – спросил я.

– Нет, черт возьми. Лучшее, что тут есть, – фирменное блюдо за двадцать пять центов. Ужинать пойдем в Баскский центр… Марти сегодня принимает на финке своих друзей, нам лучше не являться туда слишком рано. Я хотел показать тебе вот этого парня. – Он кивнул на человека в дверях кухни. По виду испанец или кубинец, но усы нафабрены на австрийский манер и стрижка короткая. Взгляд, устремленный на нас, говорил: либо заказывайте, либо катитесь ко всем чертям.

– Сеньор Антонио Родригес, известный всем как Кайзер Вильгельм.

– Он тоже полевой агент?

– Черта с два. Он хозяин заведения и меня знать не знает, хотя я обедал здесь пару раз. Если не удастся поймать настоящих наци, предлагаю арестовать кайзера.

На этом знакомство со штатом Хитрой Конторы практически завершилось, если не считать парня, убиравшего посуду со столов в Баскском клубе: Хемингуэй представил его как «нашего лучшего и единственного курьера».

В воскресенье организация, видимо, не работала – меня, во всяком случае, никуда не звали.

На финке были гости – купание в бассейне, коктейли, запах жареной свинины, приезжающие и отъезжающие автомобили. Я видел братьев Ибарлусиа вместе с другими джай-алаистами, нескольких изгнанных басков, Уинстона Геста, других богатых спортсменов – одного, как я узнал после, звали Том Шевлин. Посольство США представляли Эллис Бриггс с женой и двумя детьми, Боб и Джейн Джойс, сам посол с миссис Брейден – она, чилийская аристократка, выглядела соответственно даже на расстоянии.

Утром я спросил Хемингуэя, чем еще можно добраться в Гавану кроме автобуса.

– Зачем тебе? – осведомился он, имея в виду, что бары воскресным утром закрыты.

– В церковь сходить.

– Ну-у… можешь брать «линкольн», когда он не нужен мне или Марти. Есть еще старый «форд-купе», но он сейчас в ремонте. А нет, так возьми велосипед, который мы Гиги купили.

– Это мне вполне подойдет.

– До городской черты десять миль, а до старого города все двенадцать.

– Ничего, нормально.

Я уехал в середине дня, когда веселье было в полном разгаре. Позвонил Дельгадо из Сан-Франсиско-де-Паула и встретился с ним на явке.

– Хорошую экскурсию вы вчера провели, – сказал он. Белый пиджак он надел прямо поверх майки, за поясом торчала рукоять пистолета.

– Не сказать, чтобы ты был невидим, – съязвил я.

– Хемингуэй меня не заметил.

– Он и трехногого вола не заметил бы. – Я вручил Дельгадо заклеенный конверт с моим рапортом.

Он вскрыл конверт.

– Рапорты мистеру Гуверу подаются в машинописном виде.

– Это предназначалось не тебе, а ему.

– Мне предписано читать всё, что ему отправляется, – осклабился он. – У тебя с этим проблемы, Лукас?

Я сидел за столом напротив него. Было жарко, мне очень хотелось пить.

– Кто эти двое, которые в пятницу сопровождали меня на финку, а вчера ехали за нами в «бьюике»?

Дельгадо пожал плечами.

– Местное ФБР?

– Оно. А длинный, который шел за тобой пешком, из кубинской Национальной полиции.

– Какой еще длинный?

– Так и думал, что ты его не засек, – ухмыльнулся Дельгадо. – Потому мне и приказано тебя охранять, пока ты поддаешь со своим алкоголиком. – Он стал читать дальше, и ухмылка пропала. – В тебя действительно стреляли из тридцать-ноль-шесть?

– Или в Хемингуэя. Или еще в какого-то клоуна из нашей компании.

– А кто, по-твоему, стрелял?

– Где ты был в пятницу ночью, Дельгадо?

– В наилучшем гаванском бардаке. И если б в тебя стрелял я, то убил бы.

Я вздохнул и вытер затекающий в глаза пот. На пустыре рядом с нами играли дети. Пролетел самолет. Пахло выхлопами, морем, канализацией.

– Завтра Хемингуэй даст мне машинку, чтобы печатать отчеты по Хитрой Конторе. Следующий мой рапорт для мистера Гувера будет машинописным.

– Это хорошо. – Дельгадо сунул листки обратно в конверт. – Мы же не хотим, чтобы тебя уволили из СРС и Бюро за каракули от руки, верно?

– Что-нибудь еще? – спросил я. Он покачал головой. – Тогда уходим. Ты первый.

Когда он скрылся за углом, я вернулся, поднял в задней комнате отставшую половицу и достал сверток, который оставил там. Проверил, не отсырели ли оба ствола – всё было в порядке, – и вернул «магнум» на место, а «смит-вессон» обтер от смазки и зарядил, оставив одно пустое гнездо. Сунул две коробки с патронами в карман пиджака, револьвер – за пояс сзади, чтобы не мешал педали крутить, и пошел искать кафе, где открыто. Я планировал выпить не меньше трех стаканов лимонада со льдом, прежде чем ехать обратно на финку в потоке движения.

Когда «Пилар» вошла в Гольфстрим, поднялась волна. Барометр все утро падал, с северо-востока надвигалась темная гряда туч. Радио на яхте не было, но на доске в гавани написали мелом предупреждение о возможности шквала.

– Лукас, поднимись ко мне! – прокричал Хемингуэй с открытого мостика.

Я поднялся. Хемингуэй, широко расставив ноги, стоял у руля, Уинстон Гест держался за леер, Патчи открыл в кокпите новую банку с пивом, Фуэнтес так и сидел на носу, упершись ногами в борт.

– Mal de mer[24], Лукас?

– Нет, спасибо, подожду до ланча, – сказал я.

– Порулить хочешь?

Он показал мне курс. Я немного убавил газ, чтобы уменьшить качку. Гест спустился в кокпит, и они с Патчи и Фуэнтесом прикрепили к двум аутригерам концы для рыбалки. Фуэнтес, кроме того, вывесил за корму приманку, привлекавшую пока только чаек.

Хемингуэй, держась за леер одной рукой, без труда сохранял равновесие, даже когда я, по его указаниям, становился боком к волне. Куба превратилась в пятнышко по правому борту, тучи близились с левого.

– Вижу, ты и раньше водил катер, Лукас.

Я уже говорил ему, что водил. Гест и Патчи смеялись над чем-то, волнение становилось слишком большим для рыбалки.

Хемингуэй соскользнул по трапу, вернулся с каким-то свертком и достал из клеенчатой обертки винтовку, «манлихер-256».

– Мы хотели причалить у буя и пострелять в цель, – сказал он. Впереди выпрыгнула летучая рыба. – Но при такой волне ни хрена не выйдет.

Может, в этом и заключалось мое испытание – привести «Пилар» куда надо и посостязаться в стрельбе с тремя мужиками, которые все утро пили. А может, я просто паранойей страдал.

Хемингуэй опять завернул винтовку и спрятал под консоль.

– Я знаю тут одну бухточку. Зайдем туда, поедим и двинем обратно в Кохимар, пока хуже не стало.

Он задал мне новый курс. «Пилар», неплохое в общем суденышко, была слишком легкой и расхлябанной на мой вкус. Если он хотел избежать шторма, лучше было сразу идти назад, а не заходить куда-то на ланч. Но моего мнения он не спрашивал.