Император Пограничья 8 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 9

— Видишь эти улочки? — я указал на лабиринт между домами. — Нам предстоит вычищать тварей из каждого двора, из каждого сарая. Твои люди это умеют?

— Более чем, — в ее голосе прозвучала уверенность. — Нам приходилось участвовать в городских боях. Северные Волки знают, как действовать в таких условиях.

Я жестом пригласил Засекину и ее отряд следовать за мной.

Миновав внутренние ворота, наша группа оказалась среди пустых домов слободы Овечкино.

— Чего мы ждем, воевода? — не выдержала Ярослава, — разве мы не должны как можно скорее, выдвинуться на помощь обороняющимся?

— Выстрелы,— наконец понял я, — ты слышишь хотя бы один выстрел? Если прорыв случился, то почему весь гарнизон бастиона не стреляет?

Ответ на свой вопрос мы получили почти сразу же. Стоило сделать первый шаг внутрь бастиона, как из-за поворота на пустую улицу, распугивая кур, вылетела телега, запряженная взмыленной лошадью. Одна из тех, в которых мы развозили патроны на первую линию обороны.

Животное храпело от напряжения.

За поводьями сидел подросток лет пятнадцати, веснушчатое лицо искажено ужасом.

— Данила⁈ — узнал я сына покойного Хлынова.

В телеге сидела одна из женщин, я не успел разглядеть, кто именно, и еще двое подростков. Все они были бледны как полотно, глаза расширены от страха.

За телегой, спотыкаясь и падая, бежали наши бойцы. Трое или четверо — я узнал их, это были защитники восточной стены.

Они мчались вне себя от паники, закинув оружие за спину и даже не пытаясь оказать сопротивление. Их лица были перекошены животным ужасом, они оглядывались через плечо, словно за ними гналась сама смерть.

И тут я увидел, что именно их гнало.

За бегущими людьми волной двигался поток Бездушных. Трухляки и Стриги словно волна заливали улицу.

Но ужас вызывал не их вид, а то невидимое, что накатывало впереди.

Ментальная волна.

Она ударила по мне, как поток страха и безысходности. Чужая воля — древняя, злобная, насквозь пропитанная презрением к жизни — попыталась сломить мою психику.

В голове зазвучал не голос, а чистая эмоция, мёртвая, ледяная, презрительная и высокомерная.

Беги. Все кончено. Сопротивление бесполезно. Смерть неизбежна.

На мгновение я почувствовал, как мои собственные колени подгибаются. Северные Волки вокруг меня заколебались — даже эти профессионалы дрогнули под натиском чужого разума.

Они подхватили оружие, без всякого приказа занимая оборону прямо там, где кто стоял.

Ярослава рядом со мной смертельно побледнела, хватаясь за меч и изо всех сил борясь голосом внутри своей головы.

Теперь я понял, что случилось с Восточным бастионом.

Жнец. Разумный Древний применил массовую ментальную атаку, сломав волю защитников стены. Пока люди бежали в панике, Стриги воспользовались моментом и захватили стены.

Телега промчалась мимо нас и исчезла за поворотом. Бойцы сильно отставали, один из них, молодой и веснушчатый, споткнулся и растянулся на дороге. Тут же нагнавшая его Стрига прибила его к земле уколом уродливого щупальца.

Когда-то этот Бздых видимо был кабаном, но сейчас у него на спине выросло множество извивающихся отростков, как у какой-нибудь морской твари.

Грянул залп. Вбитые в подкорку боевые рефлексы Волков оказались сильнее ментального воздействия. Либо источник его пока был пока слишком далеко.

Стригу снесло волной свинца, но его место тут же заняли другие.

Давление между тем усилилось. Теперь я чувствовал источник — где-то среди домов слободы находился сам Жнец, распространяя волны паники и отчаяния. Его воля была сосредоточена, как луч, направленный на то, чтобы превратить организованную оборону в беспорядочное бегство.

Не знаю, сколько продержались бы Северные Волки и не хочу проверять.

Эта тварь столкнулся не с обычным противником.

Я сосредоточился, собрав всю силу своей Императорской воли в одну точку.

— СТОЯТЬ! — рявкнул я, вкладывая в голос всю мощь своего дара.

Приказ прокатился по улице, как удар колокола. Ментальная волна Жнеца натолкнулась на мою волю и разбилась, словно брызги о скалу. Бегущие бойцы споткнулись, замедлились и остановились.

— ЗА ВАШИМИ СПИНАМИ ВАШИ РОДИТЕЛИ, ЖЕНЫ И ДЕТИ! — вбивал я слова как гвозди, впечатывая их в сознании бойцов. — ОСТАНОВИТЕСЬ И СРАЖАЙТЕСЬ!

Один за другим солдаты начали оборачиваться. В их глазах место животного страха занимало осознание. Они видели меня, видели Северных Волков, которые не дрогнули. Воля к сопротивлению возвращалась.

— Ищите укрытия! — уже обычным голосом отдал я приказ. — По домам, за заборы! Стреляем по всему, что движется!

Бойцы бросились выполнять приказ.

Один из них присел на одно колено, выдавая в бегущих бздыхов скупые расчетливые очереди по три выстрела.

Другой и вовсе растянулся на земле, выцеливая набегающих врагов как на стрельбище. Теперь они были готовы не просто умереть, но и продать свою жизнь как можно дороже.

В этот момент за нашими спинами послышался топот тяжелых шагов. Матвей Крестовский бежал в нашу сторону размеренной трусцой. Но в его движениях уже чувствовалось что-то нечеловеческое, он делал слишком большие шаги, рвано раскачиваясь из стороны в сторону.

— Крестовский! — окликнул я его. — Они на тебе!

Он даже не остановился, только кивнул на ходу. И тут я увидел, как изменился его взгляд. Глаза, обычно потухшие и безжизненные, вспыхнули каким-то внутренним огнем. В них светилась боевая ярость, чистая словно пламя.

Метаморф пронесся мимо меня, и именно в этот момент началось. Тело Крестовского начало меняться прямо в движении. К тому моменту, как он добежал до скопления Бездушных на площади между домами, передо мной уже было не человеческое существо.

Трехметровое чудовище, отдаленно напоминающее помесь медведя и богомола, многоглазое и покрытое хитиновой бронёй, врезалось в толпу тварей с такой силой, что несколько Трухляков просто разлетелись в стороны от удара.

Первые секунды боя были похожи на бросок шара в кегли. Крестовский врезался в самую гущу противников, его когти рассекали воздух в смертоносном танце. Один удар — и Трухляк потерял голову. Второй — и у Стриги отлетела конечность. Движения были молниеносными, каждый глаз следил за своим сектором, предупреждая о новых атаках.

Но Бездушных было слишком много.

Живая волна тварей накрыла берсерка с головой. На мгновение фигура Крестовского исчезла под грудой извивающихся тел.

— Черт! — выругался я, готовясь вмешаться.

Но тут груда тел взорвалась изнутри.

Крестовский поднялся, сбрасывая с себя куски разорванных врагов, и я понял — он вошел в настоящее боевое безумие. Если раньше его движения были просто быстрыми, то теперь они стали стремительными. Он крушил противников словно мельница, каждый поворот тела становился смертоносным ударом.

Костяные когти рассекали хитиновые панцири Стриг, как нож режет масло. Множественный обзор позволял ему видеть каждую атаку, каждый выпад, реагировать быстрее, чем противники успевали двигаться. Он стал живой катастрофой, ураганом клыков и когтей, перемалывающим все на своем пути.

Трухляк попытался прыгнуть ему на спину — Крестовский даже не обернулся, просто взмахнул лезвием назад, и тварь разлетелась на куски. Стрига атаковала сбоку — он подхватил ее и швырнул в стену дома с такой силой, что бревна затрещали.

— Вот это да, — пробормотал один из Северных Волков, наблюдая за резней.

Они понимали, что стрелять сейчас бессмысленно. Только зря тратить боеприпасы.

Крестовский методично прорывался через толпу Бездушных, оставляя за собой след из разорванных тел. Это была не просто битва — это было уничтожение. Каждое движение несло смерть, каждый удар был точным и беспощадным.

И самое главное — в этом хаосе разрушения я видел, как берсерк впервые за долгое время по-настоящему жив.