Император Пограничья 8 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 43

Нет, я поступил правильно. Дал ему шанс на искупление и одновременно защитил острог от повторения подобного. Пусть теперь каждый раз, видя раненого в лазарете, Иннокентий вспоминает, что мог стать причиной новых ран.

Возможно, через годы из него действительно выйдет достойный человек. А если нет — что ж, по крайней мере, он больше не сможет причинить вред другим своими проповедями.

Матвей Крестовский вышел из лаборатории Зарецкого, аккуратно закрыв за собой дверь. В руках он держал небольшой свёрток с боевыми эликсирами. Метаморф был не в лучшей форме после очередной бессонной ночи, проведённой в кошмарах о прошлом Гоне, но приказ воеводы не пить помогал держаться.

Узкие улочки острога тонули в полночном сумраке. Матвей зевнул, прикрыв рот свободной рукой, и не заметил, как из переулка выскользнули три фигуры.

— Вот он, сучий колдун!

Удар дубиной пришёлся Крестовскому по спине. Свёрток полетел на землю, склянки со звоном покатились по булыжникам. Матвей качнулся, но устоял, медленно повернувшись к нападавшим. Его глаза сузились.

Три фигуры с обмотанными тряпками лицами размахивали дубинами и вилами. Самый крупный из них ткнул пальцем в разбитые склянки:

— Знаем мы, что ты варишь в своём вертепе, Зарецкий! Дьявольские зелья! Из крови младенцев!

Матвей замер:

— Из чего?

— Не прикидывайся! — второй нападавший ткнул вилами в воздух. — Варфоломей нам всё рассказал! Ты по ночам крадёшь детей и высасываешь их кровь для своих мерзких отваров!

— И превращаешь лягушек в Бздыхов! — добавил третий, самый молодой.

— Лягушек в Бздыхов? — Крестовский покачал головой. — Это новое. А ещё что я делаю?

— Танцуешь голым при луне с ведьмами! — выпалил молодой.

— И ешь сырые сердца ворон! — подхватил второй.

— И спишь в гробу! — добавил первый.

Матвей расхохотался:

— Ну если я всё это успеваю, то я просто молодец! Только вот проблема, парни. Я не Зарецкий.

— Врёшь! Мы видели, как ты вышел из лаборатории!

— Ну да, вышел. Я там зелья забирал. От настоящего Зарецкого. Который, кстати, весит килограммов пятьдесят и очки носит. А я вешу под центнер. Вы что, совсем слепые?

Нападавшие переглянулись. В темноте действительно было плохо видно.

— А… а кто ты тогда? — неуверенно спросил молодой.

— Крестовский. Матвей. Тот самый, который может превращаться в разных тварей и отрывать людям головы.

Повисла пауза.

— Ой, — пискнул кто-то.

— Вот именно «ой», — кивнул Матвей, и его тело начало меняться.

Он не стал выбирать конкретную форму — просто усилил то, что нужно для драки. Руки удлинились, покрывшись короткой жёсткой шерстью, пальцы превратились в когти, челюсть выдвинулась вперёд, обнажая внушительные клыки. Спина сгорбилась, мышцы вздулись буграми. Получилось что-то среднее между человеком и неопределённым хищником — жуткое, но эффективное.

— МАМОЧКИ! — взвизгнул молодой и попытался убежать.

Матвей прыгнул, одним движением сбив его с ног. Парень покатился по земле, теряя вилы.

— Братцы, спасайте! Оборотень! — завопил он.

Второй нападавший замахнулся дубиной, но Крестовский перехватил её когтистой лапой, играючи переломил и дёрнул остатки оружия на себя. Мужик по инерции полетел вперёд, врезавшись лицом в мохнатую грудь метаморфа.

— Фу, от тебя луком воняет, — проворчал Матвей и вбил оппонента в землю по самые ноздри.

Третий, самый крупный, попытался ткнуть «монстра» вилами, но метаморф отбил острый конец в сторону и, схватив нападающего за шкирку, как щенка, приложил того о стену. Жалобно треснули доски. Ещё более жалобно засипел незнакомец.

— Не убивай! Мы не знали! Мы думали, ты тощий очкарик! — заверещал он, пытаясь отползти.

— А тощего очкарика убивать можно было? — прорычал Матвей, нависая над ним.

— Нет! То есть да! То есть… Мы не убивать! Мы просто поучить хотели!

— Вилами?

— Это… для острастки!

Крестовский вернул человеческий облик и почесал затылок:

— Логика у вас железная. Ладно, вставайте, придурки. Пойдёте к командиру дружины объясняться.

— Может, договоримся? — заискивающе протянул молодой, поднимаясь на четвереньки. — Мы же по глупости…

— По глупости? — Матвей пнул валяющуюся на земле дубину. — А если бы тут правда был Зарецкий? Забили бы насмерть человека, который сутками не спит, делая зелья для защитников?

— Но ведь кровь младенцев… — пролепетал второй, вытирая разбитый нос.

— КАКАЯ КРОВЬ МЛАДЕНЦЕВ, КРЕТИН⁈ — заорал Крестовский так, что с ближайшей крыши взлетели заснувшие на кровле голуби. — Любая основа для зелий — это спирт!

— Но Честнов сказал…

— Если я узнаю, кто этот Честнов и где он сидит, я ему ноги повыдёргиваю!

Слушатели побледнели. Метаморф рявкнул:

— Так, хватит болтать. Руки за голову, шагом марш к Борису.

Процессия двинулась по улице. Впереди шли трое горе-инквизиторов с руками за головой, сзади — Матвей, подбирающий уцелевшие склянки.

— Смотрите под ноги, — предупредил он. — Наступите на эликсир — заставлю вылизывать с булыжников. Это ж надо было столько добра перевести…

У дома командира дружины Крестовский заколотил в дверь:

— Борис! Открывай! К тебе тут клоуны приехали! Без колпаков, но с вилами!

Дверь распахнулась. Заспанный Борис в исподнем выглянул на улицу:

— Матвей? Что за шум?

— Принимай охотников на ведьм, — метаморф подтолкнул ближайшего вперёд. — Эти герои решили спасти острог от дьявольских зелий. Караулили у лаборатории Зарецкого, чтобы проучить его. Только вот вместо тощего алхимика нарвались на меня.

Борис потёр переносицу:

— Они что, совсем дебилы?

— А то! — радостно подтвердил молодой нападавший, потом спохватился: — То есть нет! Мы просто перепутали в темноте!

— Перепутали Александра с Матвеем? — Борис окинул взглядом высокую и широкоплечую фигуру метаморфа. — Это как слона с мышью перепутать.

— Темно было, — пробурчал крупный.

— Ладно, хватит цирка, — вмешался Матвей. — Забирай их. В карцер до утра, пусть с ними воевода разбирается.

Матвей изучил оставшиеся целые склянки — из полудюжины уцелело две штуки.

— Зарецкий меня убьёт, — вздохнул он, направляясь домой. — Или расплачется. Что хуже — ещё вопрос.

Я проверял вечерний обход постов, когда заметил у северной стены Василису, прислонившуюся к парапету. Она массировала виски, и в свете факелов я разглядел тёмные круги под её глазами — гораздо глубже, чем ещё утром.

— Всё в порядке? — спросил я.

— Да, просто… — она поморщилась. — Словно кто-то иглами в мозг тычет.

Она замолчала, глядя куда-то сквозь меня. По её щеке медленно поползла струйка крови из носа.

Я активировал внутреннее зрение, и картина, представшая передо мной, заставила внутренне похолодеть. Аура Василисы пульсировала неестественными багровыми всполохами, а вокруг её головы вились чужеродные чёрные нити, впивавшиеся в сознание подобно паразитам. Кощей. Лорд Бездушных добрался до моих магов.

— Василиса, смотри на меня, — приказал я, схватив её за плечи.

Девушка медленно повернула голову, и я увидел, что зрачки её расширены до предела, а в глубине глаз плещется чужая воля. Кровь продолжала течь из носа, капая на платье.

И в этот момент удар обрушился на меня.

Мир взорвался болью. Тысячи раскалённых игл пронзили сознание одновременно, каждая несла с собой обрывок чужих мыслей, эмоций, желаний. Я почувствовал, как моё «я» начинает растворяться в этом потоке, теряя границы личности. Ноги подкосились, и я едва удержался на парапете, вцепившись в холодный камень.

«Воевода Угрюма… — голос звучал не в ушах, а прямо в голове, холодный и безжизненный, как дыхание могилы. — Наконец-то мы встретились. Пусть и не лицом к лицу».

Я стиснул зубы, собирая волю в кулак. Опыт прошлой жизни — бесчисленные битвы, где приходилось держать строй под градом стрел, командовать умирающими воинами, самому истекать кровью, но не показывать слабости — всё это помогло устоять. Я представил своё сознание крепостью, а волю — стальными воротами, которые не поддадутся никакому тарану.