Мятежник (СИ) - Марли Вита - Страница 11

— Ремня бы им дать, неслухам! — Йохан вставил ремарку. Как оказалось, не я одна наблюдала за боем. — Устроили спарринг без наставника. Смотри, сейчас им влетит.

Действительно, через мгновение показался тренер, схватил обоих за уши и велел им стоять в планке. Оба вначале фыркнули, дескать «легкотня», но они так и остались в этом положении до конца занятия. Я всё ждала, когда же наставник одарит их милостью, но вот мешок с ботвой был полон, клубни аккуратно разложены по ящикам, а эти двое, дрожа и трясясь от напряжения, продолжали отбывать наказание.

— Дети! — прошмыгнув мимо меня, небрежно добавил Йохан.

— Эти не такие уж и дети, — возразила я, намекая на малышей-школяров. — А, кстати, где их матери? Или вы даёте кров сиротам?

— Сложные ты вопросы задаёшь, — дроу водрузил мешок на телегу, которую в будущем переправят к хлеву. — Сирот среди них немного, чаще мальчики живут вместе со своими отцами, пока не достигнут возраста совершеннолетия. То есть у многих детей здесь есть родитель. Однако, понимаешь, мальчик в семье дроу — лишняя головная боль. Ему же приданое надо, невесту найти, из дому сбагрить. То ли дело девочка! Наследница. А с парня какой толк? Поэтому в Вольмонде мальчиков не учат. Ни грамоте, ни письму, ни каким-либо другим наукам, кроме семейных и гаремных. Образование они получают только здесь, если попадают к нам, разумеется.

Что за странность? Зачем лишать вольмондских детей образования?

— С отцами тоже не всё не так однозначно, — Йохан взял второй мешок и пристроил его тоже. — Дети из небогатых семей чаще всего доподлинно знают своих папаш. У богачек — гаремы. В таких семьях, кто мальчика полюбил, тот и отец.

Сказав это, дроу снял шляпу и промокнул лоб платком.

Я перевела взгляд на двух бедолаг, стоящих в планке. Тренер наконец-то разрешил им отдых и парни легли на землю в блаженном облегчении.

— А Илай? — кивнула я на сына командира.

— Что Илай? — похлопав глазами, Йохан посмотрел на меня непонимающе. — Неслух и оболтус. Пытается доказать, что уже взрослый и готов выходить на задания. Но, знаешь, кровь в нём слишком бурлит, молодость шальная. Ума нет, а на подвиги тянет. Он несколько раз проникал на задания, на которые его не приглашали. Эолис и бранил, и наказывал, а толку? Когда шило в одном месте.

Мой вопрос был о другом, дроу это понял, но намеренно прикинулся дураком. Тактичной эльфийке не пристало задавать вопрос дважды. Особенно личный. Моё воспитание не позволяло донимать Йохана расспросами и сплетничать о командире.

Но, Высшие силы, мне было любопытно! Так интригующе, что я отважилась спросить напрямую.

— Илай — родной сын Эолиса?

Дроу обернулся, его лицо растянулось в лукавой улыбке. Он посмотрел на меня так ехидно, что я устыдилась своих слов. И покраснела ярче свеклы.

— Хитрая маленькая лисичка, — шутливо пожурил меня эльф. — Но я не скажу тебе. Нет, пожалуй, командир даст мне по башке, начни я судачить о его жизни. Так что, Гвилисс, — Йохан похлопал меня по плечу, — спроси-ка ты у него сама. Глядишь, и расскажет.

Я проглотила смятение и почувствовала, как щеки снова заливаются краской. Негодяй Йохан! Подразнил и оставил в неведении. Любопытство сгубило кошку.

— Гвилисс, ты сегодня молодец, — заметив моё состояние, тхаэлец резко сменил тему. — Работаешь быстро и аккуратно. За это я угощу тебя вечером отличным грибным супом. У нас как раз созрел новый урожай шампиньонов. Только тссс… — дроу приложил палец к губам. — Никому не говори. Этот пир только для работников теплицы. Ну и тебе будет полезно с парнями пообщаться. Вы уже несколько дней бок о бок работаете.

Я обрадовалась, как ребенок. Грибной суп от Йохана вместо одинокого прозябания в ожидании командира — это всё равно, что поездка на фестиваль. Яркое событие в монохромной рутине. И сама мысль о стряпне тхаэльца интриговала.

— Спасибо, Йохан, — улыбнулась я, отряхиваясь от земли. — Обязательно приду.

— Командира не забудь предупредить, — подмигнул дроу. — А то решит, что сбежала.

Эолис

Когда Эльдар и Оассис вернулись с разведки, первое, что они хором сказали было «Не лжёт».

— Чужачка действительно жена посла, он не велел ей выходить из дома и вот, — Оассис протянул командиру листок с карандашным портретом Гвилисс, — её физиономия теперь на каждом переулке.

Эолис покрутил в руках листок. На рисунке лицо эльфийки было особенно печальным, глаза передали так точно, что даже сквозь угольные штрихи он видел знакомую ему тоску. Он знал это выражение, как знал отражение собственного лица в зеркале.

И всё же в жизни Гвилисс была лучше. Утончённей.

— Посол этот — неприятный тип, — добавил Оассис, развязывая платок с шеи. — Я слышал, как он говорил со своим сопровождением. В присутствии дроу он весь такой тактичный и шёлковый, а за глаза зовёт нас дикарями. Со светлокожими собратьями обсуждает, выражений не стесняясь.

Эолис нахмурился. Не то чтобы он питал иллюзии насчет доброго отношения светлых к дроу, но лицемерие всегда вызывало у него особенное отвращение.

— Что еще? — спросил он, убирая листок в карман.

— Город кишит стражей. Усиленные патрули, проверки, досмотры повозок. Стража задирает джуурху, снимает иллюзии, трёт тряпками лица. Может схватить посреди дороги кого угодно по своему желанию. Хватают всех подряд.

К этому командир отнёсся спокойно.

— Так всегда бывает после крупных… манипуляций с нашей стороны. Этого и следовало ожидать — Эолис развёл руками. — Исчезновение Гвилисс только добавило хлопот, но всё остальное мы нажили своими стараниями. За этот год мы круто подорвали влияние особо архаичных персон.

— А ещё, — мрачно понизив голос, добавил Оассис. — Я видел нашего дезертира. Клянусь, своими глазами видел эту крысу сытую, лощёную и довольную жизнью, но убить его я не смог. Патруль слишком пристальный, у крысёныша охрана.

— Где видел?

— Этот ублюдок теперь помогает правительству. Лижет высокопоставленным бабам задницу, а может и ещё чего, — Оассис брезгливо сплюнул. — Ходит, разодетый, как франт. Деньгами сорит и живёт припеваючи, сожги его солнце.

Эолис устало потёр лоб.

— Это объясняет, почему канцлер знала, что мы нападём. Теперь она в курсе наших методов и ухищрений. Нужно думать, изобретать что-то ещё…

— А почему мы не хотим сразу играть по-крупному? — отозвался Эльдар. — Взять штурмом дворец, перебить охрану и взять королеву под наш контроль.

— Потому что нас оттуда мигом выкурят. Ты хочешь погореть, как наши предшественники? Что сможем мы, воины без году неделя, против обученного дисциплинированного войска? Да нихрена не сможем. Нет, — тряхнул головой Эолис. — Мы уже поселили в умах мужчин сомнения, благодаря подрывам ослабили крупные Дома, осталась канцлер с её прихвостнями. Знаешь, до меня дошли слухи, что королева находится под её влиянием. Чары, зелья, я не знаю… Правда это или миф, но именно с приходом канцлера посыпались законы один другого ужаснее. Странное совпадение, не правда ли?

Эльдар фыркнул, всем своим видом выражая несогласие, но спорить не стал. Все знали, что Эолис был упрям, как мул, и если уж он что-то решил, переубедить его становилось почти невозможно. К тому же, командир был невероятно проницателен и часто его решения оказывались верными.

Эолис ещё раз взглянул на своих товарищей. Эльдар, молодой и горячий, с горящими глазами, готовый к немедленным действиям. Оассис, более рассудительный, но все еще жаждущий справедливости, а ещё — мести. Мятежники доверяли ему, и он не мог их подвести. Его задача привести их к победе не путем безрассудного штурма, а силами тщательного планирования и терпеливой работы.

— Разведка теперь роскошь для нас, — сказал, наконец, командир. — Пока затаимся, дальше видно будет. Можете быть свободны.

Едва парни направились к казармам, мыслями дроу вернулся к Гвилисс.

Какое-то странное облегчение охватило его. Как будто раньше на душе была червоточина, сомнение в правдивости её легенды, а теперь вдруг стало легче дышать. Он не понимал, почему для него так важно оказалось подтверждение ее слов. В конце концов, какая ему разница, жена она посла или дочь простолюдина? Нет, разница была. От шпионки пришлось бы избавиться, а она… Свет. Яркая звезда в низинах подземелья. Несчастная, обречённая на муки, не знавшая жестокости Астерия.