Воронцов. Перезагрузка. Книга 2 (СИ) - Тарасов Ник - Страница 40

— Если материала хватит, — кивнул Петр. — Да и руки нужны. Вон, только с Илюхой делаю — мужики-то у нас на разных работах.

— С руками у нас сложно, а вот материал тебе будет, — сказал я. — Главное сейчас — мост да лесопилку наладить.

Тропинка вывела нас к реке, и я невольно залюбовался — посреди этой идиллии — наша стройка, опоры моста, торчащие из воды, словно остов какого-то чудища.

Семён основательно взялся за мои поручения. В итоге почти до середины реки — метров десять от берега точно, опоры уже стояли, сбитые между собой досками и толстыми жердями. Мужики суетились вокруг них, кто в воде по пояс, кто на плотах, привязанных к всё тем же опорам, кто на берегу — вся работа кипела слаженно, без суеты и окриков.

— Семён! — окликнул я.

Тот обернулся, заулыбался, махнул рукой и поспешил к нам, вытирая руки о штаны.

— Егор Андреич! Петька! — он пожал нам руки, крепко, по-мужски. — А мы вас как раз через пару дней звать хотели — показать, что сделали.

— Да вот, решили сами заглянуть, — я оглядел стройку. — Рассказывай, как дела продвигаются.

Семён с гордостью повел рукой в сторону реки:

— Как видите, опоры уже почти до середины реки дошли. Строим по вашему плану — каждую опору упёрли в дно на сколько смогли расчистить камни. Между собой скрепляем накрепко, чтобы течением не снесло.

— А камнями обложили? — спросил я, заметив груды валунов на берегу.

— И завалены камнями в воде метра на три, — кивнул Семён. — Делаем так, чтоб с запасом прочности.

Я подошел ближе к воде, прищурился, оценивая работу. Даже на глаз было видно, что опоры стоят ровно, одна к одной, расстояние между ними выдержано четко.

— Хорошо, Семён, очень хорошо, — похвалил я. — Когда думаешь до того берега дойти?

— Если погода не подведет, через неделю-полторы то точно, — прикинул он. — А там уже и настил пойдет.

— Добро, — я повернулся к Петру. — Ну что, пойдем смотреть, что там у нас с золой?

Мы попрощались с Семёном и направились ниже лесопилки, где находились наши ямы для золы и угля.

Проходя лесопилку, та встретила нас запахом свежераспиленной древесины и мерным визгом пил. Тут тоже работа шла полным ходом — бревна превращались в доски, которые аккуратно складывали под навесом для просушки.

А чуть поодаль располагались наши ямы для золы. Уже трижды заполняли их, а перегоревшую собирали в большой сколоченный ящик, который накрывали плотной крышкой. Подойдя ближе, я провел рукой по крышке — добротно сделана, щелей не видно.

— Как сказали, чтоб не промокла, если дождь вдруг пойдет, — пояснил Семён, заметив мой жест. — Зола-то сухая должна быть, иначе какой с нее толк.

— Правильно сделали, — кивнул я. — А что с углем?

Семён повел меня к другой яме, где недавно закончили тление поленья.

Уголь только первую партию доставали — долго тлели поленья, почти два дня пришлось ждать. Петр взял один кусок, повертел в руках, потом с силой сжал — уголь не рассыпался, лишь слегка крошился по краям.

Петр оживился, забыв про недостроенный дом:

— А уголь-то, Егор Андреич, удался у нас! Прямо загляденье!

— Посмотрим как гореть будет, — улыбнулся я, довольный его энтузиазмом.

— Ну, по крайней мере, — древесный уголь получился то, что надо, — я улыбнулся, глядя на довольное Петькино лицо.

— Вот-вот! — обрадовался Петр моему пониманию. — Для кузни лучше не придумаешь!

— А количество — дело наживное, — я огляделся вокруг. — Еще ямы копать будем, больше угля получим. Главное, что качество хорошее.

Мы вернулись в ангар, к месту, где складировали глину. Её насобирали уже прилично — несколько больших куч, накрытых берестой.

Я присел на корточки, взял комок, размял в пальцах. Хорошая глина, жирная, пластичная.

— Скоро и складывать будет некуда — сказал я.

Семён, сопровождавший нас, кивнул, вытирая руки о штаны:

— Это верно. Уже и не знаем, куда девать.

Я прикинул в уме объемы — и золы, и угля, и глины уже накопили достаточно, чтобы начинать следующий этап.

— Пора что-то с печью думать, чтоб начинать обработку, — я поднялся, отряхивая руки от глины. — Надо будет чертеж набросать, как вернемся. Простую сначала сделаем, для пробы.

— А делать-то из чего будем? — практично поинтересовался Петр. — Из глины этой?

— Из нее, родимой, — кивнул я. — Первую сделаем простую — с золой глину смешаем, потом обожжем. Если получится — будем уже большую печь строить, для настоящего обжига — ту уже из глины белой будем делать.

Петр задумчиво почесал затылок:

— Дело непростое затеваете, Егор Андреич. Но интересное. Никто у нас так глину не делал, всё больше по старинке.

— Вот и посмотрим, что лучше, — я похлопал его по плечу. — Ну что, обратно пойдем? Дом твой сам себя не достроит.

Петр просиял, явно обрадованный возможностью вернуться к своей стройке. Мы пошли обратно, и по дороге я мысленно прикидывал конструкцию печи — небольшой, пробной, чтобы проверить, как поведет себя наша глина при обжиге. Если всё получится — это будет настоящий прорыв для деревни. Такая глина — это уже другой уровень строительства, другие возможности.

А мост, лесопилка, уголь, зола — всё складывалось в единую картину развития, которую я задумал. И глядя на то, как мужики подхватывают мои идеи, как вкладывают в них душу и силы, я чувствовал, что мы на правильном пути. Медленно, шаг за шагом, но движемся вперед.

За эти дни так накрутился, что решил сегодня больше ничего не делать. Каждая мышца гудела от напряжения, в голове мысли путались, как нитки в неумелых руках. Хотелось просто сесть, вытянуть ноги и ни о чём не думать хотя бы до завтра.

Вернувшись в деревню, Пётр с Ильёй, видно, почуяли моё состояние — то ли по осунувшемуся лицу, то ли по тому, как я тяжело опустился на поваленное дерево, растирая ноющую поясницу. Переглянулись многозначительно, и Илья куда-то исчез. Вернулся он через четверть часа, довольно улыбаясь и неся подмышкой небольшой бочонок.

— Это ещё что? — спросил я, хотя уже догадывался по запаху.

— Пивко, Егор Андреевич, — Илья бережно опустил бочонок на землю. — Домашнее.

— И откуда же оно у вас? — я не удержался от улыбки, глядя на их заговорщицкие лица.

— Так припасли загодя, — Пётр уже доставал берестяные кружки из холщовой сумки. — Знали, что пригодится. После тяжкой работы самое оно — душу отвести.

В общем, вечер провели душевно. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая всё вокруг в золотистые тона. Мы сидели под яблоней, потягивая пиво — густое, хмельное, с горьковатым привкусом. Говорили о том о сём, смеялись над байками Ильи, который оказался знатным рассказчиком. Я чувствовал, как напряжение постепенно отпускает, как расслабляются мышцы, как проясняется в голове.

За кружкой пива Пётр и Илья всё расспрашивали про то, как будем варить стекло. Уж очень их заинтересовала эта тема — глаза горели, как у мальчишек, которым пообещали невиданную диковинку.

— А правда, что из песка можно прозрачное стекло сделать? — спрашивал Илья, подливая мне ещё пива. — Чтоб как лёд было, только не таяло?

— Правда, — кивнул я, отпивая из кружки. — Только не из всякого песка. И не только песок нужен.

— А что ещё? — подался вперёд Пётр.

Я как мог рассказал, но ещё сам до конца не представлял, как организовать процесс добычи светильного газа. А ведь он был необходим, чтобы оксид железа превратить в железо, для того чтобы потом собирать его магнетитом, а глина при этом станет белой, что позволит сделать хорошую печь для высоких температур, да и керамику тоже потом будем же делать. Объяснять им всё это было сложно — не хватало слов, да и понятий у них таких не было.

— Понимаете, — я подбирал простые слова, — если золу правильно выпаривать, из неё будет выходить… дух такой. Газ. Он горюч, горит ярким пламенем.

— Как болотные огни? — спросил Илья с опаской. — Те, что над трясиной пляшут?

— Нет, не как болотные, — я покачал головой. — Этот можно собрать, направить куда нужно. И он даёт жар сильнее, чем простой огонь.