Вернись и начни сначала (СИ) - Медведева Марина - Страница 28

— Сдавайтесь, или я вас застрелю!

Я будто во сне, не чувствуя боли, схватила Кристи, и мы что есть сил рванули с места. Мне казалось, нас вот-вот застрелят, я уже ощущала приближение крошечной свинцовой пули, но продолжала бежать. Откуда-то взялись силы, ноги сами неслись вперед. Вот и перекресток. Мы свернули направо и припустили к парку. И только, когда между нами и патрульным встала стена из густых елей, я остановилась. И едва не заорала от жгучей боли в плече.

— У тебя дырка в куртке и течет кровь, — выпалила Кристи. – Давай перевяжу. В рюкзаке аптечка.

— Некогда, — хрипнула я. Под курткой я взмокла от пота. Плечо нещадно жгло, но я старалась не показывать Кристи. – Нужно выбраться из парка и найти канализационный люк. Скоро здесь все окружат, и тогда нам крышка.

— Ты знаешь, в какую сторону идти? – оглянулась Кристи.

— Да, хорошо, что нас поймали в моем квартале, — кивнула я. – Не бойся, я выведу тебя отсюда.

Мы свернули с широкой тропы, пробежали вдоль темных рядов сосен и елей, спустились в овраг и пошли вдоль замерзшего ручья к торчащему вдалеке мосту. Я знала, что под мостом есть люк канализации. Подростками мы части собирались в этом месте, чтобы покурить травку. Там же я впервые поцеловалась с Дином Коллинзом. Было противно и мокро. И Дин всю меня облапил.

Поверх моста шла узкая дорога, давно заброшенная, разбитая. До войны здесь ездили машины, потом власти Хоупфул-Сити построили новую дорогу, а старую бросили за ненадобностью. Не знаю, как я добралась до моста. Плечо нестерпимо горело. Хотелось выть и кричать от боли. Кристи бросала на меня жалостливые взгляды и несколько раз порывалась остановить, чтобы перевязать рану.

Наконец, мы забрались под мост, где нас не могли увидеть. Я поставила рюкзак на землю и, морщась от боли, стянула куртку и намокшую от крови рубашку. Уставилась на кровоточащую дырку чуть ниже ключицы. Из дырки сочилась малиновая кровь.

— Хорошо, что пуля прошла на вылет, — засуетилась Кристи. – Я обработаю рану и заклею пластырем. Не переживай, это недолго. Иначе ты потеряешь много крови и отключишься.

Она присела, расстегнула рюкзак и достала пластиковую коробку. В коробке оказался антисептик и повязки на липучках. Кристи щедро плеснула антисептик на рану – я вскрикнула от боли и прикусила губу. Движения Кристи были четкими и быстрыми. Словно она — не подросток в бегах, а опытная медсестра.

— Где ты этому научилась? – спросила я, пока девочка накладывала мне повязку.

— Иван обучил меня самообороне, стрельбе из пистолета и оказанию первой помощи. Сказал: времена тяжелые, не знаешь, когда пригодится.

Что тут ответить? Иван был прав. Сегодня Кристи дважды спасла мне жизнь. Когда выстрелила в патрульного, а потом перевязала мою рану.

Когда повязка была готова, я достала из рюкзака чистую майку, надела, сверху накинула куртку. С сомнением глянула на мокрую от крови рубашку.

— Придется взять ее с собой. Чтобы не оставлять следов, — я затолкала рубашку в рюкзак.

Мы разбили тонкую корочку льда и сполоснули руки в ледяном ручье. Бурые камни моста были густо разукрашены любовно-похабными надписями и рисунками. Кристи во все глаза пялилась на «наскальную живопись» и насмешливо улыбалась.

— Мой лексикон изгоя слишком бедный. Посмотри, что здесь написано!

Она ткнула пальцем в особо мерзкую надпись. Я усмехнулась:

— Невелика потеря – не знать такие слова. Впрочем, это уже устарело. Большинству надписей лет по двадцать. Они уже были, когда мы здесь тусовались.

— Жалко, что нет камеры. Хочу показать Ивану. Придется запоминать.

— Представляю его реакцию, когда он услышит такое из твоих уст! – ответила я. Иван явно считал себя заботливым «отцом» и защитником Кристи.

Я вспомнила своих новых друзей с Конечной, и на душе потеплело. Странно, что мы знакомы совсем недолго, а я уже считаю их близкими людьми. Раньше, до Трущоб, мне требовалось гораздо больше времени, чтобы преодолеть свою замкнутость и сблизиться с кем-либо. Сейчас все изменилось.

Мы приблизились к ржавой крышке люка, и я со страхом увидела, что он заперт, причем давно, и вряд ли мы сможем открыть его голыми руками.

— Нужно поддеть люк чем-то острым, — обронила Кристи и растерянно огляделась по сторонам. Под ногами ничего не было, кроме полусгнившего мусора. Как же мы откроем этот чертов люк?

Я сбросила рюкзак, дернула молнию и заглянула внутрь. Кажется, у меня был складной нож. Не знаю, зачем я повсюду носила его с собой. Вряд ли осмелилась бы использовать как оружие. Я отыскала нож, присела и вставила лезвие в едва заметную щель в люке. Напряглась и потянула крышку на себя. Никакого движения. Лишь обострилась боль в раненом плече.

— Давай помогу. У меня тоже есть нож.

Кристи вынула свой – армейский в чехле и вставила лезвие подальше от моего. Мы переглянулись и резко нажали на рукоятки ножей. Крышка скрипнула и чуть приподнялась. Мы еще поднажали и, наконец, смогли открыть люк. Вдвоем подхватили тяжелую крышку и отодвинули в сторону. Кристи вынула из кармана фонарь и посветила внутрь. Лестницы не было.

— Придется прыгать, — заявила она. – Здесь несколько футов высоты.

— Мы не сможем закрыть за собой крышку, и они рано или поздно поймут, как мы сбежали, — заметила я.

— Тогда нужно торопиться, — выпалила Кристи, схватила наши рюкзаки и бросила вниз. Они гулко брякнули о цементный пол.

— Я пойду первой, — сказала я. Присела, спустила ноги в люк, осторожно повисла на правой руке, задержала дыхание, спрыгнула и заорала от боли. В плечо словно всадили острый кол.

— Ты цела? – в круглом отверстии люка появилась растрепанная голова Кристи.

— Слегка ушиблась. Все в порядке. Здесь невысоко. Прыгай.

Я оперлась на правую руку и кое-как поднялась на ноги. Схватила наши рюкзаки и отошла в сторону. Кристи ловко приземлилась на чуть согнутые ноги, сразу выпрямилась и вдруг прижалась ко мне.

— Аня, я тебя люблю! – воскликнула Кристи. – Без тебя я бы непременно попалась.

— Без меня ты бы не пошла в этот район. И мои родители не вызвали бы патрульных, — выдохнула я.

— Как они могли подставить нас под пули? – негодовала Кристи. – Науськали убийц на свою дочь. Да что они за родители такие!

— Обычные родители современного Хоупфул-Сити. Закон велит сообщать об изгоях, и мой папа позвонил. Он поступил по закону и только.

— Все равно это мерзко, — возразила Кристи. – Мы чудом сбежали. Если бы тот патрульный стрелял получше, ты была бы мертва. Пуля прошла в нескольких сантиметрах от сердца.

В глубине души я чувствовала то же, но понимала, что сейчас не время поддаваться боли и сожалениям. Пора как можно скорее выбираться из города. Мы стояли в подземном коридоре, в нескольких километрах от нужной нам станции метро, где оставили электровоз. Если будем медлить – патрульные обследуют парк и заметят открытый люк. Тогда нам не уйти.

— Пошли, Кристи, — сказала я. – Наша станция к югу отсюда, значит, нам в ту сторону.

Три часа спустя мы добрались до станции, залезли в электровоз и покатили назад, на Конечную. Пока Кристи дергала рычаги – вела электровоз сквозь мрачные подземные туннели, я сидела на полу и из последних сил старалась не отключиться. Ноющая боль в плече никак не унималась, я чувствовала, что повязка не выдержала, и майка напиталась кровью. Но на душе было спокойно и легко. Мы едем домой. Скоро нас окружат друзья, Иван перевяжет мою рану, мы будем пить чай и радоваться, что остались живы. Я даже не сердилась на отца, вызвавшего патруль. Возможно, позже, когда осознаю грозившую нам опасность, придет гнев. Пока же я ощущала лишь усталость и покой. Мы с Кристи победили. Сегодня мы в безопасности. А завтра придет новый день. Но это уже будет завтра. Не будем загадывать так далеко.

Настал день, когда мы, наконец, совершили прыжок в прошлое. Точнее, прыгнул один, остальные же с трепетом глядели на это чудо и верили, что все получится.