Распутье Воронов (ЛП) - Сапковский Анджей - Страница 12

А что донесли соглядатаи, то если оно в самом деле так, то либо оный ведьмак хитрец особливый и, как vulpes, следы злодеяний своих хвостом заметать умеет, либо взаправду простак и вины за собой не имеет, но кто же в такое поверит. Тем не менее, осмелюсь заметить, что оный Ведьмак, NB Геральтом зовётся, околотку добра причинил немало, монстра-людоеда на болоте нашем истребивши. Порчу ни на кого не наводил, не воровал и не плутовал, девок не портил. В корчмах не пьянствовал и не дрался, хотя тутошние забияки его задирать пытались.

Специальный мой соглядатай с таким стараньем и рвением делу нашему служит, что даже ночами в конюшнях investigavit, дабы оного Геральта in flagrante застукать. Но не застукал. Так что следует признать выдумкой и ложью, будто бы у ведьмаков есть обычай с кобылами, козами и прочими скотами совокупляться.

Однако ж стараний своих не оставлю и продолжу оного ведьмака Геральта invigilare, пока он в Берентроде пребывает. А говорят, что сбирается он в Верхнюю Мархию, туда, где прокладывают Великую Дорогу. О чем Ваше Превосходительство уведомить не премину.

Iterum Вашего Превосходительства, господин Префект, смиреннейший и покорнейший слуга в преданности своей уверяет и желает всех благ et cetera, et cetera,

Дидье Хан, бургомистр.

Со стороны бойкой, скачущей по валунам речки доносились бабьи крики да стук портомойников. На берегу трудились около двадцати прачек. Одни яростно колотили портомойниками разложенную на мокрых камнях одёжу. Другие развешивали на кустах выстиранное белье. А ещё другие, разбившись на пары, складывали высохшее белье и убирали его в корзины.

Все до единой орали, перекрикивая друг друга. Вдобавок в прибрежных кустах резвились дети, надо полагать, потомство прачек. Дети тоже орали. Не умолкая.

Геральт толкнул лошадь пяткой, шагом двинулся к мельнице, строению, частично скрытому среди густых и уже чудесно зеленеющих ив. Он миновал компанию юнцов, сидевших на высоком берегу и ожидавших, пока кто-нибудь из прачек в смело подоткнутых юбках наклонится над стиркой и откроет приятную их взорам перспективу.

Геральту было стыдно перед самим собой, но он тоже глазел несколько минут.

Мельничное колесо крутилось, постукивая, вода пенилась, падая с лопастей, переливаясь через творило и водосток. На плотине стояло несколько телег, верно, привезли зерно или ждали помола.

Две телеги, запряжённые битюгами, также стояли возле мельничного лотка и пруда, широко раскинувшегося среди ив и ольхи. В самом пруду тоже что-то происходило. Геральт подъехал ближе.

Четверо мужиков в соломенных шляпах, забредя по пояс в воду, тыкали в дно пруда жердями. Жерди эти затем поднимались, ведьмак заметил, что к каждой паре жердей прилажен был сплетённый из лозины вентерь, или мерёжа. Мужики выбирали из вентерей добычу, складывали её в висящие на шеях мешки и продолжали багрить дно.

— Это они насчёт раков, — объяснил довольно богато одетый толстяк в лисьей шапке, заметив интерес Геральта. — Раков ловят, их тут пропасть, да какие большущие. Подите сюда, уважаемый, взгляните. Да ближе, ближе.

Любопытствуя, Геральт подошёл к телеге. На самом деле там уже стояло с десяток плетёных корзин, в которых, шурша крапивными листьями, лениво шевелились раки.

— Это для моего трактира, — пояснил толстяк в лисьей шапке. — Я, видите ли, ресторатор, моё заведение славится раками, в сезон, конечно. Такого ракового супа, как у меня, уважаемый, вы не получите нигде в мире. Не верите?

— Верю. На слово.

— Загляните в моё заведение, и я докажу, что слов на ветер не бросаю. Трактир «Под раком и улиткой» в Бан Феарге, принадлежащий к сети знаменитых ресторанов господина Метцгеркопа из Ард Каррайга. Отсюда, из Берентроде, до меня тридцать миль. Далековато, но нигде ближе столько раков не наловить. Приходите… Охти! Да вы, случайно, дорогой мой, не тот ли ведьмак, о котором столько говорят в городе?

— Это я, — подтвердил ведьмак. — И действительно, в общем-то, случайно.

— Хо-хо, — ресторатор подбоченился. — Такой молодой, а уж так прославился! Все только и твердят о том чудовище, истреблённом в болотах. Наконец-то там стало безопасно, а то ведь и торф перестали копать со страху, потому что монстр то и дело кого-нибудь заедал до смерти. Боялись его, как огня, и не диво, говорят, шибко был страшен, от одного виду помереть было можно. А вы с ним, уважаемый, лихо разделались, бац-бац, и нетy! Хо-хо, такой молодой?

Геральт не смог удержаться от смеха. С кикиморой на болоте у него вышло гораздо лучше, чем с зоррилом. Лучше. И чище. Может быть, по-прежнему без изящества и точности, но наверняка чище.

— А теперь, уважаемый, — продолжил ресторатор, — вы здесь, у мельницы. Значит, здесь тоже опасно?

— Кто-то якобы видел здесь какое-то чудовище, — признался Геральт. — Якобы, повторяю. Но это было ночью. Вроде бы. Днём, при таком многолюдье и шуме, оно тут не покажется. Я только осматриваю место, чтобы…

Он не закончил. Со стороны речки и прачек раздались душераздирающие вопли. Крики боли и ужаса.

Геральт, не медля ни секунды, повернул лошадь и послал её вскачь.

Первое, что бросилось ему в глаза, — заметные издалека брызги крови на сохнущем белье. И несколько тел.

Крики переместились на плотину. И тогда он увидел.

Птица была похожа на страуса, но с превеликой башкой и огромным клювом. А высотой не меньше пятнадцати футов. Никакой страус не достигает таких размеров. Высокий гребень на башке, подгрудок синий и большой пук зелёных перьев на гузне.

Птица стремительными прыжками взбежала на плотину, догнала убегающих людей. Одного клюнула в голову и повалила наземь, другого лягнула, ранив когтём трёхпалой лапы. Увидела Геральта, разинула клюв так, что глотку стало видно. И гаркнула. Как павлин — только в десять раз громче.

Лошадь ведьмака всполохнулась от этого крика, попятилась и встала на дыбы. Ведьмак упал и задохнулся, ударившись спиной о камень. Лошадь взбрыкнула и рысью умчалась вдаль.

Птица громадными прыжками метнулась к лежащему Геральту. Он, павши навзничь, не мог выхватить меч, но поднял руку и ударил в птицу Знаком. Полетели перья. Признав Ведьмака слишком большим куском, птица сиганула вверх, снова гаркнула и дикой какой-то припрыжкой поскакала за убегающими людьми к возам с раками. Битюги первой телеги забились в упряжи, чуть не перевернув воз. Птица клюнула левого выносного в голову, кровь брызнула фонтаном. Возчик соскочил с козел и хотел бежать. Птица набросилась на него, клюнула и лягнула. Увидела ресторатора и гаркнула. Ресторатор тоже гаркнул. Кажется, столь же громко. Забежал за воз и бросился в сторону мельницы. И Геральта. Птица вздыбила гребень, гаркнула и погналась за ним.

Геральт уже бежал с мечом в руке.

— Наземь! — крикнул он ресторатору. — Окарачь!

О чудо, ресторатор послушался в тот же миг. Пал на карачки. Геральт с разбегу вскочил ему на спину, подпрыгнул высоко и ударил с размаха. Прямо в синий подгрудок.

Голова птицы полетела в сторону пруда. Сама птица, брызжа кровью, побежала вдоль мельничного лотка. Пробежала шагов с полста и пала в тростники. И ещё несколько долгих минут лягалась когтистыми лапами.

— А вы говорили… — прохрипел ресторатор, когда Геральт помогал ему встать. — Обещали, что монстр тут не покажется… Вот тебе и на… Еле жив остался, правда и то, что благодаря вам, уважаемый… А возчик-то мой убит…

— Жив. Надо ему помочь.

У возчика была рассечена голова, из раны хлестала кровь. И глубоко располосована спина, птица, как оказалось, имела на лапах преострые шпоры и умела наносить ими опасные раны. Геральт, как мог, перевязал возчика подранным на полосы бельём.

Собиралась толпа, люди разглядывали тушу. Кто-то из ракобродов приволок отсечённую голову.

— Охти мне… — простонал ресторатор. — Это что же такое? Ну, то есть было…

— Мамутак, — объяснил Геральт. — Называемый также эпиорнисом. Очень редкий. Откуда он тут взялся? И почему напал? С такой яростью?