Джунгли. Том 2 (СИ) - "Focsker" - Страница 14

— Почему? — Тут же спросила капитан.

— Очевидно ведь. Кто мы с тобой такие, чтобы требовать их бога снизойти к нам? Они возомнили себя царями суши, вьебали Респубилку с их аркебузами, пушками, тактиками и доктринами. Ещё и пленных там понабрали, предложив нам их продать. Агтулх — это не существо, которым можно помыкать и управлять с позиции силы, Агтулх — их символ сопротивления, столб веры, и, честно, мне кажется, опираясь на него, они скорее ебнут по нам из всего что есть, скинув наглых иноземцев в море, чем позволят даже пальцем прикоснуться к их Святая Святых. Тот парень слишком хорош, а ещё, как и писала в докладе, он может быть одним из древних существ, обитавших в…

— В подводной, сверхсильной и развитой империи⁈ Старпом, ты же взрослая женщина! — Воскликнула капитан. — Как можно верить в эти детские сказки? Какая к черту сверхразвитая империя, когда они даже от банального наводнения спастись не смогли! — Кричала на подчинённую капитан.

Старпом с обидой умолкла. Посидев, покривив лицом, всячески стараясь избежать совсем уж опасных грубостей, пришедших ей на ум, гневно произнесла:

— Вот тогда сама сходи и проверь, кто он такой!

По другую сторону баррикад.

— Что значит, ты не уверен⁈ — Возглас Добрыни отозвался вздыбившейся шерстью Кетти, Гончьих и даже Медоедов. От его недовольства вструхнули все, включая меня. — Лёха, ну что сложного в том, чтобы просто взять и соблазнить бабу⁈ Всё же предельно просто: поухаживай, отвесь пару комплиментов, пригласи на второе свидание, и похрен нам технологии, на хер не всрались нам сейчас эти мастера. — Добрыня, мотая головой, опустил взгляд в землю и взялся здоровенной рукой за наполовину облысевшую голову.

— Я же тебя просил просто поговорить о порохе, ружьях, если получится, поторговаться, но о пушках. На хер ты вообще это пластмассовое дерьмо высунул? Вдруг они знают, что это такое, вдруг именно поэтому она стала к тебе холодна⁈

Тут старик явно ошибался. Я хоть и не спец по человеческим эмоциям, но определить, где человек удивлён, а где играет и перебарщивает, вполне мог. Иначе вряд ли бы та женщина предупредила меня об опасности нашего с ней дальнейшего разговора. Она была именно заинтересована, а не расстроена. И плевать, что холодна ко мне барышня — зато стержень в ней есть, такой, что прям ух!

— Бать, не горячись, я считаю, всё прошло как надо. — Когда старик выговорился, уверенно ответил я. — Торговле быть, думаю, даже этот загадочный, неуловимый капитан, наконец-то сойдёт на сушу. Следующая встреча будет именно с ней, так что нужно готовиться.

Добрыня задумчиво кивнул, затем, упав на пенёк, подперев кулаком бороду, выругался и снизу вверх поглядел на меня, как… как на кого-то крайне подозрительного:

— Лёха, ты в этом уверен? Уверен, что в следующий раз они придут с миром, не престрелят кого-то из наших? Уверен, что тебя самого не попытаются взять за жабры, а после спиной протянуть под пузом своего судна, желая наказать за бред сивой кобылы, который ты тогда нес? Ты в этом всё уверен?

— Уверен, — ответил я. — Если не придут, сам пойду с ними говорить.

Старик хмыкнул.

— Кто ж тебя такого туда пустит? Зараза, пока останешься здесь, и точка. Ты меня разочаровал, Лёша, сильно. И это, что с Катей? Говорили, её с утра под руки уносили. — От вопроса старика уши и хвосты всех зверодевушек тут же навострились, стали торчком. Говорить о сексе приходилось осторожно, чтобы не слишком сильно шокировать местную публику. Ещё и это «ты меня разочаровал…». Бля, ну всё же хорошо прошло!

— Рабнир не нашли, Олай запретила подходить мне близко к другим воительницам, вот Катюша одна и приняла удар на себя, — ответил я.

— И что? — спросил дед.

— Сила Агтулх Кацепт Каутль слишком велика лишь для одной. Агохлу и Оноха поднялись слишком высоко, ещё и переговоры эти, нервы помотали знатно. С ней всё хорошо, думаю, даже лучше, чем с другими. В общем, пока луна не села, я…

— Достаточно. Главное, чтобы могла работать. В яслях дети с ума посходили, не найдя своей няньки. Старейшины тоже, внезапно, своими тупыми головами поняли, насколько она важна. Старые дуры накинули говна на вентилятор… — Гневная речь старика, нацеленная на Агтулх, в общих массах воительниц нашла порицание и недовольство. Многие кошки, инстинктивно чувствуя, что ко мне испытывают неприязнь, наползающей стеной, медленно сползались между мной и стариком. По лицу моему недовольному было видно, как тяжело даётся разговор с командиром. И, во всём этом деле, по какой-то причине, большая часть молодняка предпочла прикрыть меня от гнева своими телами, нежели просто всё оставить как есть.

— Чё, хвосты задрали, страх потеряли⁈ — рявкнул на кошек дед, но те даже не подумали отступить. — Я в первую очередь о нас всех волнуюсь! — Ответа не последовало. Понимая, что сейчас может начаться черти-что, сам выхожу из-за спин кошек, раздвигаю их руками и встаю напротив старика.

— Бать, всё ведь хорошо, пока, — успокаиваю его я. — Ничего не случилось. Давай немного подождём, хотя бы день. Потом уже будем кричать и что-то выдумывать.

Старик игнорировал мои слова. Глядел исключительно на кошек. Холодок пробежал между нами. Он злился, причём сильно. Вновь помолчав, подумав, он пошёл на попятную и, пытаясь сбавить накал, спросил:

— Тебе чего нужно, пока ждать ответа будем? Алкоголь, особая еда, травы? Может кого из наших пригласить, чтобы скуку развеять?

Предложения старика шли не от чистого сердца, а от скупой попытки сыграть на публику. Уж не знаю, что произошло между ним и молодыми кошками, но почему-то часть из них с большой опаской косилась на него, а не на меня. Что это, скрытая угроза, женская ревность, попытка выпендриться или нечто большее? Как бы то ни было, сейчас это лишь вредило всем нам, поэтому и я не стал пренебрегать попыткой деда всех успокоить.

— Дамы, пожалуйста, слушайтесь вашего командира, — расталкивая тех по сторонам, вновь глядя на деда, заявляю, — Я и главнокомандующий Добрыня работаем и трудимся исключительно на пользу нашего всеобщего блага. При этом конфликты мнений, противоречия неизбежны. Поэтому к каждой ссоре не стоит относиться как к «войне», это же всего лишь слова, простой спор, всё хорошо!

Пока я девушек в стороны разводил, дед и слова не сказал. Так же, стоя за его спиной, молчала и наблюдала с некой надменностью, ехидностью на кривой морде одна старая Кетти. На лице её виднелась одна простая фраза: «я же говорила, предупреждала тебя, Добрыня». Именно от её пристального, гнетущего, непонятного мне взгляда я впервые ощутил прямую угрозу своей жизни. На меня смотрели не как на самца, а как на обычную дичь.

Так всё — это просто предрассудки, забей, Лёха, ты слишком себя накручиваешь! Добрыня никогда бы не позволил причинить тебе вреда, да и кошки, псины, те же медоеды стали частью одной большой семьи. Конфликт между нами сейчас, тем более покушение на меня — бред. Я тупо себя накручиваю. Повздорил с стариком из-за собственной решимости доказать свою пользу, вот и пошло поехало…

— Бать, мне правда жаль, что не смог оправдать твоих ожиданий. Ты же знаешь, я от последствий не сбегу, останусь тут с вами, потому…

— Забудь, — махнул рукой старик и отвернулся от меня. Отвернулся так, как мастер поворачивается спиной к тому, кого более не собирался обучать. Только вот фразы: «Мне больше нечему тебя учить» не последовало. Вместо него — леденящее душу, холодное и протяжное молчание.

Часть кошек остаётся рядом со мной, в основном это поколение, что помоложе, по слабее. За дедом, толпой, одна за одной, стройными шеренгами уходят старые, опытные, жизнью наученные и побитые охотницы. Как бы это ни звучало странно, но, оглядывая тех, кто рядом, мне на ум приходит лишь одно: со мной гончьи, пантеры, медоеды, молодые кетти — одним словом, молодой народ; а за ним армия, ветераны, главы семей, возможно, и совет племён.

Конфликт поколений, либо же конфликт интересов. Без моей воли те, кто окружал меня, внезапно встали на сторону проигравшего, того, кого не должны были защищать ради собственного блага. Под давлением его взгляда, под разочаровывающие вздохи и слова, я ощутил тяжесть, сродни той, что сын испытывает в момент, когда отец разочаровывается им. Блять, я просто хотел как лучше, батя…