Предавший однажды (СИ) - Шнайдер Анна - Страница 6

И позвонила Верхову.

Надежда

Телефон Леонида Сергеевича был у меня с тех пор, как я работала в «Ямбе», и я точно знала, что он его не менял. С моей стороны, конечно, было абсолютной наглостью звонить одному из руководителей «Ямба» после стольких лет, ещё и с подобным вопросом… Но чего не сделаешь ради сохранения брака?

Почему я была уверена, что Верхов в курсе похождений моего мужа, если они есть? Я отлично помнила, что он замечал всегда и всё, просто в очень многие вещи не вмешивался. Да и если что-то происходит в коллективе, то не в курсе обычно только слепые и глухие.

— Леонид Сергеевич, здравствуйте! — сказала я сразу, как Верхов взял трубку. Меня потряхивало, но вовсе не потому, что я совершала безумный поступок, а потому, что я понимала — не факт, что я услышу от начальника Кости то, что хочу услышать. — Это Надя Рыбина. Точнее, Надя Тарасова. Помните меня?

— Помню, привет, — слегка удивлённо проговорил в трубку Верхов. Он всегда и со всеми был на «ты», кроме совсем уж возрастных сотрудников. — Чем обязан? Хочешь вернуться? Так это можно через Костю решить.

— Нет, не хочу. Вернуться в смысле. Я хочу спросить… Вы не знаете, у Кости есть любовница?

— Кх-хм, — кашлянул Леонид Сергеевич после секундной паузы. — Интересно. У тебя всегда было оригинальное мышление, Надя. Жаль, что ты уволилась.

— Вы можете ответить на вопрос или нет?

— Ответить могу. И я рад, что ты позвонила. Костя — хороший работник, но муж он неважный. Причём давно.

— То есть…

— То есть — да.

Чувствуя, как в глазах вскипают слёзы, я всхлипнула.

— А вот этого не надо, — строго произнёс Верхов, а потом почти рявкнул: — Соберись, тряпка! Ещё чего вздумала — рыдать. Тебе три года, что ли?

— Нет. И уже даже не тридцать три…

— Да молодая ты ещё. Это мне почти семьдесят, скоро в утиль. Может, мне тоже поплакать, а? Хором порыдаем. Будет смешно. Что думаешь?

Я истерически рассмеялась. Да уж, некоторые люди не меняются.

— Думаю, не стоит. Я справлюсь. Просто не знаю пока, что делать.

— А чего тут не знать-то? Варианта всего два. Либо развод и девичья фамилия, либо продолжать жить дальше как и жили. Тебе какой больше нравится?

— Н-не знаю…

— Ну подумай. Давай, Надежда. Звони, если что.

«Ну ты заходи, если что», — вспомнила я, положив трубку, и вновь истерически хихикнула. Тогда я думала, что если бы не Верхов, то я и не узнала бы правду, но ошиблась.

Через несколько дней, когда я лихорадочно рассуждала, что делать дальше, подавать на развод или как-то пытаться договориться с Костей, одновременно с этим по максимуму избегая его, ко мне пришла Кристина.

Его любовница.

Надежда

Никогда не думала, что такое вообще бывает в жизни! Как в дурном любовном романе. Любовница является, чтобы познакомиться с женой, подкарауливает её у подъезда, когда достопочтенная супруга идёт на работу, вскакивает с лавочки и решительно заявляет:

— Здравствуйте, Надя! Меня зовут Кристина, и я люблю вашего мужа. А он любит меня.

Я чуть не села прямо на асфальт от изумления. Уставилась на девушку — молодую и красивую, как и положено в дурном романе, — вытаращенными глазами и даже ущипнула себя за руку, подозревая, что вижу кошмарный сон. В моём нервно-расстроенном состоянии это было бы неудивительно.

— Что, простите?..

— Он не хочет вам этого говорить, — продолжала Кристина, неодобрительно поджав губки. — Из-за вашей болезни! Но я не думаю, что это выход. Вы должны знать правду! Ваша болезнь — это ваши проблемы! А Костя имеет право быть счастлив.

Чувствуя себя героиней водевиля, я потёрла ладонью лоб и поинтересовалась:

— Какой болезни?

— Ну как же! — изумилась девушка, хлопая глазками. — Рак груди ведь! Вы лечитесь уже несколько лет.

И в эту секунду, глядя в незамутнённые умными мыслями глаза Кристины, я поняла, во-первых, то, что она откровенно тупая, раз поверила в подобную сказочку про больную жену. А во-вторых…

То есть Костя подобное врал про меня? Врал, что я болею, лишь бы трахаться на стороне, но не разводиться со мной?

Меня жутко затошнило. Почувствовав, что ещё немного — и я сейчас выплесну весь завтрак под ноги этой нахалке, а то и куда-нибудь повыше, я отпихнула её в сторону и побежала к метро. Не удивилась бы, если бы Кристина бросилась за мной и принялась говорить что-то ещё, но она, слава богу, не стала этого делать.

Тот день стал первым в моей карьере, когда я не смогла держать лицо на работе. Меня буквально трясло — и эмоционально, и физически. Хотелось просто встать и побиться головой об стену. Мир вокруг рушился, но, что с этим делать, я не представляла. Как удержать его на месте? Как вернуться в прежние времена, где я жила в счастливом неведении и считала, что мне безумно повезло с личной жизнью?..

Так уж получилось, что с тех пор, как я пришла работать в «Сову», коллектив у нас практически не менялся — и почти двадцать лет я работала с одними и теми же людьми. По иронии судьбы, несмотря на то, что в издательствах коллектив обычно преимущественно женский, я работала с мужчинами: дизайнером Семёном, чьей задачей было делать детские книги красивыми, и верстальщиком Романом, колдовавшим над тем, чтобы эти красивые книжки не развалились, как только возьмёшь их в руку. Хотя официально Сёма назывался арт-директором, а Ромка — начальником отдела цифровой обработки информации, но от перемены названий суть не меняется. Я тоже официально звалась главным редактором — начинала с выпускающего, но потом наш генеральный меня «повысил», — а на деле была «и чтец, и жнец, и на дуде игрец», и табличек различных «составец».

И с Сёмой, и с Ромкой отношения у меня были прекрасными. В редакции постоянно стоял хохот и царила дружелюбная атмосфера — не чета той, что была в «Ямбе», особенно когда я начала встречаться с Костей. За долгие годы совместной работы у нас с ребятами не было ни одного серьёзного конфликта, все мелкие косяки решались на подлёте, и я безмерно ценила тот факт, что ни за Сёмой, ни за Ромкой не надо было следить — они и сами знали своё дело.

В общем, мы были прекрасной, крепко сбитой командой. И как это обычно бывает в команде, моё нервное состояние сразу заметили, просекли и поинтересовались, что случилось.

Распространяться было не в моих правилах, да и сил на то, чтобы рассказывать про Костю и его Кристину, не имелось, поэтому я просто обтекаемо сообщила, что проблемы в семье. Ребята переглянулись, и Ромка только начал уговаривать меня пойти во время обеда в кафешку — благо шеф наш на работе отсутствовал, — когда мой телефон завибрировал, и я, покосившись на экран, увидела сообщение от Кости.

«Надюш, Кристина тебе врёт. Я не говорил, не хотел волновать. У меня на работе конкурент появился, он пытается меня подсиживать. Определил, где моё слабое место, и решил туда ударить. Подговорил Кристину тебе соврать. Она недавно стала работать у нас в бухгалтерии, узнала мой домашний адрес и поехала. Пожалуйста, не ведись! Давай вечером поговорим откровенно?»

— Надя, что с тобой? — услышала я удивлённый голос Ромки будто сквозь вату. — Надя?..

В этот момент мои нервы всё-таки не выдержали, и я, зашмыгав носом, позорно разревелась.

Надежда

Нет, ни Сёме, ни Ромке я не рассказала подробности даже после подобного глупого поведения. Но они по крайней мере окончательно осознали, что дело серьёзное, взяли меня под руки и потащили на улицу и в кафе, наплевав на то, что Максим Алексеевич в любой момент мог вернуться и устроить нам выволочку.

Если бы не они, уж не знаю, смогла бы я или нет собраться с мыслями к концу этого дня. Поддержка коллег, которых я давно считала друзьями, оказалась очень кстати, и я всё-таки поняла: бессмысленно прятаться и избегать разговоров с Костей, нужно поставить вопрос ребром. И, конечно, упомянуть о том, что сообщил мне Верхов. Леонид Сергеевич дал мне козырь против Кости — его показания муж оспаривать не мог. Он мог уверять меня, что презервативы принадлежат Горину, что Кристина врёт, подкупленная конкурентом, но слова Верхова — это истина в последней инстанции. Ему лгать точно незачем.