Барин-Шабарин 7 (СИ) - Старый Денис - Страница 16

— И на этом пути все методы хороши? Обман, агрессия, бескомпромиссная война? — отвечал я на реплику Говарда. — Интересно ваше мнение. А что, если бы Россия пришла спрашивать с изрядно в последнее время усилившейся Великобритании?

— Я сказал бы, что в мире выживает сильнейший. И эта Восточная война — экзамен для России. Являетесь ли вы сильнейшими? — весьма мудро заметил журналист.

Если отринуть ужасы войны, смерти, кровь, ложь и предательство, то в сухом остатке будет именно то, о чём сейчас говорил Говард. Да, Крымская война — экзамен для России. И списывать правильные ответы на этом экзамене у Российской империи не у кого. Так что приходится обходиться своим умом, своими средствами. Хотя… А я разве не тот ученик-заучка, который так и норовит подсказать экзаменующемуся правильные ответы. Хорошо бы, чтобы правильные.

— Вы сомневаетесь, мистер Говард, что Россия этот экзамен сдаст? — продолжал я диалог.

— Я был полон сомнений в возможностях вашей империи, пока вы не взяли Силистрию и не испугались блефа Австрии, пока не началась эпидемия холеры в английских и французских войсках, пока не узнал о морских сражениях, которые ведёт ваш флот. Теперь у меня есть сомнения, но лишь как у журналиста. А как подданный английской короны я не смею, не имею права сомневаться в победе Великобритании, — отвечал мне журналист.

— Что ж, я не буду ни в коей мере давить на вас. Тем более, что это бесполезно. Вы напишете в газете то, что посчитаете нужным. А я это обязательно прочту. Вот только прошу вас, будьте согласны со своей совестью, честью журналиста, если нигде в мире больше нет такой свободной прессы, чем в Англии, — сказал я Говарду. — Вот, что я думаю о войне… Впрочем, у меня есть для вас замечательный сюжет о вашем шпионе, который и сына моего украл и жену хотел убить… Давайте вначале о нем рассказу и тех методов английской разведки, что повсеместно используются.

И я более чем на час увлек Говарда. Напишет он что-нибудь из того, что я рассказал, или напишет, но сильно приврет, уже не столь важно. Даже маленький отголосок о несправедливости войны со стороны Англии, уже успех.

— Вы высокий профессионал, буду рассчитывать на то, что напишете статьи. И тогда я договорюсь с командованием и вы сможете видеть войну и с наших позиций, — сказал я в завершении разговора.

Великобритания в области развития журналистики опережает Россию, может быть, на полвека. Так как работают британцы, наверное, лишь действует Хвостовский и те журналисты, которые с ним связаны. И, кстати…

— Я сейчас к вам подведу нашего, «русского Говарда». Моего друга из числа журналистов, мистера Хвостовского. Думаю, вам будет о чём с ним поговорить, — сказал я и временно покинул общество англичанина.

Хвостовский проинструктирован, на что напирать в разговоре с английским журналистом. Есть у нас чёткие данные о некоторых преступлениях английских военных. Частично они собраны во время того самого пресловутого рейда по болгарским территориям. Даже по отношению к своим союзникам — османам — англичане и французы порой вели словно завоеватели.

В будущем много разговоров о фашизме, нацизме. Но именно здесь и сейчас, в этом времени, имеют место быть все эти идеологии. Ведь темнокожие люди в современном понимании — и не люди вовсе. Русские — вроде бы европейцы, но такие себе, явно не дотягивающие до великих европейских наций. Я уже не говорю о турках, которые уже долгое время для европейцев были расходным материалом. Это как пустить в бой сперва свору собак в надежде, что у противника закончатся патроны, отстреливая животных.

Грубо? А в реальности — это ещё намного грубее, циничнее и, в моём понимании, преступнее. Так что нацизм имеет серьёзную базу, что возникла задолго до того, как окончательно оформилась звериная идеология превосходства рас и родился Зверь.

Два дня пронеслись, будто прошло несколько часов. Я занимался организационными вопросами, собирал разведывательные данные, во многом через наблюдение за противником. Моих бойцов не учитывали в системе обороны, нам не определяли участок, поэтому были ещё сложности и трудности с тем, чтобы как-то занять большинство солдат и офицеров.

Севастополь по нынешним меркам не такой уж маленький город. Но особенно с приходом моего корпуса он стал уже слишком густонаселённым. И даже для того, чтобы организовать учебный и тренировочный процесс, стоило сильно напрячься из-за нехватки пространства.

С Корниловым я встретился единожды. И встреча эта была официальной, вынужденной. Вице-адмирал Корнилов потребовал предоставить данные по наличию у меня штуцеров, особенно с оптическими прицелами. Среди русских офицеров, да и среди солдат уже ходили байки, которые можно было бы издавать небольшой книжкой под названием: «Как барин Шабарин англичан и французов бивал, да при этом вино попивал».

Признаться, кое-какие байки о деятельности моего полка распространялись моими же бойцами. Я создавал себе образ непримиримого мстителя, командира, который совершает наиболее дерзкие операции и неизменно выходит из них победителем.

Своего рода такой супергерой. Кому, как не мне, человеку из будущего, понимать, насколько важно бывает общественное мнение. Даже сильные мира сего зачастую вынуждены поступать не в соответствии со своим разумением, а так, чтобы не противоречить общественному мнению.

Да, в этом мире не станут прислушиваться к мнению солдата, а голос какого-нибудь высокопоставленного вельможи, уж тем более венценосной особы, может звучать даже вопреки мнению абсолютного большинства. Но даже сейчас сложно назвать злом то, что всеми воспринимается как добро.

Так что… Будем создавать этот образ, и не только словами, но и, в большей степени, делами.

Не только и не столько приходилось отдыхать и веселиться. Лишь один вечер, даже не ночь. А вот ночью, когда все офицеры и редкие знатные жители города после приема разошлись по домам, я продолжил работу.

Лично инспектировал разведгруппы, которые отправлялись на поиск информации о противнике. Мы определяли маршруты, согласовывали легенды. У меня были даже пять женщин, которые обучены разведке, ну и постоять за себя могли. Так что с легендами получалось вполне споро.

Эта война, по крайней мере, для наших противников, еще не заимела женское лицо. Это мы привлекаем женщин. Сестры милосердия, медицинские сестры, есть прачки, есть стряпухи-повара. Вот и диверсантки-разведчицы в наличии.

И нет, я не считаю это злом. Для Отечества же стараемся. Если есть возможность обмануть врага, используя для прикрытия женщину… Я это сделаю. И плевать на всех, кто осудит. Если узнает, конечно, так как наличие в полку женщин скрывается, насколько это возможно.

Информация — это наше все. Без наличия выверенных разведданных нельзя планировать операции. Тем более, что права на ошибку у меня нет. Может кому-то ошибку простят, или же спорный результат сочтут за хороший. От меня ждут чуть ли не шоу. И я должен его дать, чтобы окончательно уверить и своих и противников в том, что там где я, там победа!

Так что только на четвертый день пребывания в Севастополе, мне довелось-таки выйти на передовую и посмотреть на картечницу Лукашова в действии. Случились сложности с ротацией на позициях обороны в связи с тем, что в город прибыл наследник Российского престола. Сняли два полка, на их место поставили три батальона, не полных причем, получалась почти что брешь. И вообще полетела только-только ставшая налаживаться система обороны.

Ударь враг в этот момент, то имел бы… Да никаких шансов он бы не имел, потому что мой корпус заступил на один из участков обороны и… Спровоцировал врага.

— Тра-та-та, — стрекотала картечница.

До нельзя сосредоточенный и серьёзный Лукашов сам крутил рычаг, вращая стволы первого прототипа русского пулемёта.

Два эскадрона казаков, входивших в мой корпус, вышли за пределы наших оборонительных укреплений и неожиданно для врага, атаковали ближайшие вражеские укрепления. Казаки подскакали, постреляли, накидали гранат, убежали. За ними погоня, а тут… Причем сразу сотня стрелков была готова прикрывать, но это не понадобилось.