Другие грабли. Том 3 (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 15

— Надо работать с тем, что есть, — согласился я. — Хотя идея отправиться на величайшую войну того времени даже без трусов несколько смущает и меня самого.

— Ахейцы трусов не носили, — заявил Виталик. — И вообще, не вижу в этом большой, сука, проблемы. Терминатор вон тоже в прошлое голым и без оружия отправился, и помешало ему отнюдь не отсутствие трусов. А оружием как-нибудь разживешься. Зайдешь в древнегреческую таверну, найдешь там какого-нибудь гоплита и скажешь, что тебе нужен его гоплон, дори и колесница. Ты же в Люберцах вырос, Чапай, на месте сориентируешься.

— Так что насчет диеты? — поинтересовался профессор.

— Я постараюсь, — пообещал я.

— Можно ногу ему отрубить, — задумчиво сказал Виталик. — Для снижения общей массы, к хренам. Сколько человеческая нога весит?

— А как он там без ноги? — поинтересовался Петруха.

— Да это ж — Чапай, что ему нога. Пусть в кавалеристы запишется, например. А как вернется, мы ему ее обратно пришьем. Он же быстро вернется, профессор?

— Теоретически — где-то через час после того, как отбудет, — сказал профессор.

Ну, слава богу, хотя бы на этот раз я несколько лет не потеряю. Если в процессе ничего не обломается, конечно.

Но все же у меня немного отлегло.

— А сколько времени у меня будет на месте? — спросил я.

— Точный срок я предсказать не берусь, все зависит от множества факторов, — сказал профессор Колокольцев. — Полагаю, что около недели, плюс-минус несколько часов. На удержание вас в прошлом потребуется вся доступная нам энергия, мы тут даже чайник лишний раз включить не сможем, и по истечении названного мной срока ее количество начнет расти по экспоненте.

— Неделя — это нормально, — сказал Виталик. — Я в Чапая верю, он сумеет за неделю Трою взять. А то, что греки и за десять лет не смогли, так это они, сука, просто неудачники.

— Я хотел бы напомнить вам, товарищи, что взятие Трои не является основной задачей этой миссии, — сказал профессор. — Для начала нам стоит хотя бы понять, почему произошла эта развилка…

— И каким хронопидорам это выгодно, — добавил Петруха.

— Если это осторожные хронопидоры, они могут действовать скрытно и Чапаю на глаза просто не попадутся, — заметил Виталик.

— Значит, надо сделать так, чтобы попались, — сказал Петруха. — Спровоцировать их на открытое выступление.

— Как?

— Устранив ключевую фигуру их стратегического замысла, — сказал Петруха. — Ключевая фигура их стратегического замысла — это Гектор. Надо ликвидировать Гектора и посмотреть, как они засуетятся. Знаешь, что бывает, если камень, давно лежащий на одном месте, взять и перевернуть? Из-под него сразу всякие жучки-червячки начинают расползаться. Или если свет на кухне включить, чтобы все тараканы разбежались. Такая вот аналогия.

— А если они и после этого не засуетятся, к хренам?

— Ну, тогда я не знаю, — сказал Петруха. — Тогда только Трою брать.

— Допустим, они и тогда не проявятся.

— Проявятся, — сказал Петруха. — Должны проявиться, иначе зачем им вообще все это было устраивать?

— А если нет?

— Тогда мы просто вернем историю в ее прежнее русло, — сказал Петруха. — Я бы сказал, что хуже от этого точно не станет, но черт его знает же, как оно на самом деле обернется. Поэтому будем надеяться, что хронопидоры все-таки дадут о себе знать, и Чапай сможет разобраться, зачем они все это устроили.

— Мне, в целом, весьма импонирует ваша уверенность, что я сумею организовать падение города за неделю, — заметил я. — Сто тысяч греков с этим делом десять лет справиться не могли.

— Да что нам те греки? — вопросил Петруха. — Наш план строится на главном допущении, что физрук — личность уникальная и любая задача ему по плечу. Если в это не верить, тогда, наверное, и начинать ничего не стоило.

Шатер у Диомеда оказался поистине царский, по площади больше, чем моя прежняя малогабаритная однушка в Люберцах. Там было обустроено несколько лежанок, стоял стол с наваленными на него фруктами и, что называется, холодными закусками (к этому времени весьма обветренными), несколько амфор с вином и больших кувшинов с водой, а у дальней от входа стены была навалена целая гора доспехов и оружия.

Наверное, трофейные. Снятые с поверженных или плененных врагов. Неважно, царь ты или не царь, о прибыли все равно думать нужно.

Диомед разогнал слуг, поставил у входа в шатер свой тяжелый щит, бросил на землю копье и меч.

— Проходи, располагайся, пользуйся моим гостеприимством, — сказал он.

Я прошел и плюхнулся на походный крафтовый стул. Не могу сказать, что он был очень удобный, но не хуже, чем из «Икеи».

Диомид снял поцарапанный нагрудник и пропитанную потом рубаху, которая была под ним, и оказалось, что сложения он вполне атлетического, хоть сейчас фреску с него пиши. Работа на свежем воздухе, постоянные физические упражнения… Те, кто жил до нашей эры, вполне умудрялись обходиться без фитнеса.

Скинув тяжелые боевые сандалии, Диомед босиком прошлепал к столу, откупорил амфору, разлил по кубкам вино, изрядно разбавив его водой. Один из кубков царь поднес мне, из второго сделал большой глоток, видно, давая мне понять, что вино не отравлено.

— В твоем чудесном спасении при кораблекрушении и появлении здесь я вижу благое знамение, Ахиллес, — сказал он. — Не иначе, как сами олимпийцы послали тебя к нам на помощь. Девять с лишним лет мы стоим под несокрушимыми стенами Илиона и не можем пробиться в город.

Суеверные люди склонны находить знамения в любых мелочах. Туча закрыла Солнце — знамение, птичка нагадила на шлем — знамение, встретил по дороге женщину с пустыми ведрами — знамение, увидел на поле боя незнакомое лицо — тоже знамение.

Станешь тут суеверным, если уже почти десять лет бьешься в врагом на одном и том же месте, а результат от тебя так же далек, как и в день высадки.

— Я всего лишь солдат, — сказал я.

— Все мы здесь всего лишь солдаты, — сказал Диомед. — Цари, пастухи, крестьяне. Все мы были бы рады вернуться к нашим прежним занятиям, к нашим женам и семьям, к нашим пастбищам и домам, но не можем этого сделать, пока Илион стоит.

— Илион должен быть разрушен, — пробормотал я.

— Должен, — подхватил Диомед. — Сейчас уже неважно, из-за чего началась эта война. Мы пробыли здесь слишком долго и потеряли слишком много, чтобы вернуться в Элладу ни с чем. Мы не можем отступить.

Судя по тону, он убеждал в этом отнюдь не меня. Пораженческие настроения не просто проникли в греческий лагерь, они успели в нем укрепиться. Наверняка разговоры о том, что пора уже заканчивать всю эту бодягу, грузиться на корабли и плыть домой, к постаревшим женам и повзрослевшим детям, ходят не только в шатрах вождей. Люди устали.

Война — это довольно утомительное занятие, особенно когда в обозримом будущем не видно конца.

— Порой мне кажется, что боги отвернули от нас свои лики, — сказал Диомед.

Ну да, и дело, конечно, не в бездарном командовании, сложном рельефе, который вы за десять лет так и не научились использовать, затрудненной логистике и усталости личного состава. Дело в том, что боги отвернули от вас свои лики, а против этого не попрешь. Не будешь же штурмовать город, когда твой бог повернулся к тебе затылком.

Всего этого я Диомеду говорить, разумеется, не стал.

— Ты просто так думаешь или действительно видел богов на поле боя? — уточнил я, тщательно подбирая слова. Если верить Гомеру, то здесь отметился практически весь местный пантеон, исключая только нескольких старших богов. Гомеру, конечно, верить не стоит, он ведь больше поэт, чем историк, но чем черт не шутит? Вдруг те, кто стоит за исторической победой троянцев, открыто вмешивались в ход войны, используя какую-нибудь силовую броню, лазерные мечи и прочие прибамбасы из далекого будущего?

Хотя это тоже не самый разумный ход, наверное. Проще было бы газом всех ахейцев еще в лагере потравить. Или крысиной отравы им в еду насыпать.