Александр. Том 3 - О.Шеллина (shellina) - Страница 10

– Не суетитесь, Илья Иванович, – Бобров встал и отобрал у него поднос. – Будет весьма неловко, если вы сейчас все эти вкусности опрокинете и прямо на его величество. Или, упаси боже, на присутствующих здесь дам.

– Да-да, конечно, – Савинов преданно посмотрел на меня. – Может, чего-то ещё, ваше величество? Чего-то особенного?

Я только кашлянул в кулак. С языка так и рвалось: «Ну что ты можешь мне особенного предложить? Травки и девочек в приватном кабинете?». Но сказал я другое.

– Ничего пока не нужно, Илья Иванович. Если что-то понадобится, то Бобров сразу же вам мою просьбу передаст.

Савинов поклонился и удалился от нашего стола с заметным облегчением. Я же как можно незаметнее осмотрел зал. Практически все путешественники то и дело бросали на меня быстрые взгляды. Кое-кто так глаз не сводил. Но подходить или сделать ещё какую-нибудь глупость в этом роде никто не пытался. Тем более что Зимин быстро освободил три соседних столика, и теперь за ними сидели его гвардейцы.

– Я никак не могу привыкнуть к этому чудовищу, – нарушила воцарившееся молчание Виже-Лебрен, указывая на самовар.

– А мне кажется, что они очень удобные, – ответил ей Киселёв и слегка покраснел, когда художница улыбнулась ему.

Зимин тем временем весьма ловко налил мне чай и вопросительно посмотрел на принцессу. Она правильно расшифровала его взгляд и поморщилась.

– Как вы, моя дорогая Элизабет, не можете привыкнуть к этому… – она не смогла найти во французском языке перевода для самовара, поэтому продолжила, – так и я никак не смогла приучить себя к чаю. Хотя пока я жила в Лондоне, мне приходилось пить чай целыми днями. Англичане очень трепетно относятся к этому напитку.

Она слегка пришла в себя и решила сменить скользкую и опасную для себя тему для разговора. Я внимательно смотрел, как принцесса подняла чашку с уже остывшим кофе и поднесла её к губам. А ведь она действительно, похоже, не поняла, почему Макаров попросил её собирать монатки.

Французская принцесса, которую Павел притащил из своей поездки по Европе, ещё даже не будучи императором, проживала в России полностью за счёт казны. И имела неплохое такое содержание. У меня появился всего один вопрос, когда я узнал об этом, а с хера ли такая щедрость? Ну, ладно, вопрос с приживалами и приживалками я собирался решить очень кардинально, одновременно с сокращением двора. Когда Васильев предоставил сумму, которую мы на этом в итоге сэкономим, я чуть со стула не упал. Что это вообще за аттракцион невиданной щедрости, вашу мать?

Но не щедрое содержание стало причиной того, что принцессу де Тарант попросили на выход. Она была ревностной католичкой и состояла в активной переписке с иезуитами и неким Жозефом де Местром. Последний порекомендовал ей создать при Российском дворе католический кружок и начать активно проповедовать среди Российской знати. И она почти уговорила Головину перейти в католичество. И, какая неожиданность, Варвара Николаевна была одной из немногих дам, приближённых к Лизе. И это я не знаю, кого ещё де Тарант удалось уговорить. А ведь принцесса была первой, кто прибежал в Михайловский замок, чтобы Лизе выразить сочувствие. В общем, мне такого геморроя было не нужно. Мне масонов хватало по горло.

Во Францию де Тарант никто не гнал. Она вполне могла уехать обратно в Лондон. Или к мужу в Баденское герцогство, если бы вспомнила, что какой-то там герцог де ла Тремуль вообще существует. Но Луиза захотела вернуться в Париж. И это её право. Мне, если честно, плевать, как они с Наполеоном будут ладить.

– Я получила письмо от матери, – теперь уже сама принцесса решила нарушить воцарившееся молчание. – Она пишет, что этот корсиканский выскочка хочет стать императором. Да кто его признает императором? – и она поставила чашку на стол.

Я не стал её огорчать тем, что возможно, если мне это будет выгодно, я признаю Наполеона императором. На самом деле, это признание ни на что не повлияет. Хотя может так получиться, что оно будет значить многое. Во всяком случае для самого Наполеона.

– Его может признать императором король Георг, – тихо сказала Виже-Лебрен, а я внимательно посмотрел на неё. Не так уж и проста эта маленькая художница. – Если будет пребывать в своём ужасном состоянии. Раньше хотя бы его высочество принц Уэльский мог сдерживать его безумные порывы, а теперь, говорят, его высочество арестован, – добавила она шёпотом.

– Да что вы говорите? – я покачал головой. – Какой кошмар. У меня до сих пор нет посла в Лондоне, поэтому, вести из Англии доходят до меня с запозданием. Какие жуткие вещи, оказывается, творятся в мире.

И тут я почувствовал на себе пристальные взгляды. Чуть повернувшись, успел заметить, что на меня смотрят все: Раевский и Краснов с одной стороны, а мальчишки Киселёв и Чернышёв, с другой. Но парни быстро опомнились и отвели взгляды, занявшись своим чаем с бубликами. И что их, интересно, так поразило? Вроде бы я ни с одним из них дела в Англии не обсуждал. Но они не дураки, даже камер-пажи. И вряд ли могут на секунду представить, что у нас вообще ни одного человека в Лондоне нет, кто снабжал бы меня и Макарова информацией.

Так что того же Раевского надо уже привлекать к обсуждениям, чтобы конфуза в будущем избежать. Всё-таки они доказали уже свою преданность, да и как-то это нехорошо, когда никому не доверяешь. В груди сразу щемить начинает, а так и до раннего инфаркта недалеко. Его здесь, кстати, весьма образно «грудной жабой» называют. А Раевского надо привлекать первым, потому что у него есть совесть. И он сможет меня тормозить, если я совсем зарываться начну. С недоотравительницей Кочубея у него вполне получилось меня от убийства отговорить.

Тем временем молчание затягивалось, но неформальность обстановки буквально заставляла снова начать разговор. Даже удивительно, насколько быстро непогода может разрушить ту грань, что отделяет людей друг от друга. И ведь никого сильно не удивляет, что мы все сидим сейчас за одним столом.

– Ваше величество, – Луиза де Тарант решила нарушить молчание. – Я могу поинтересоваться, куда именно вы направлялись, когда вас застала непогода?

– По делам, – обтекаемо ответил я. – У меня была назначена встреча. Надеюсь, если я прибуду позже оговорённого времени, это не станет неприятным сюрпризом.

– Полагаю, что дама будет ждать вас столько сколько потребуется, – тонко улыбнувшись, ответила мне принцесса и милостиво кивнула Зимину, позволяя, наконец, налить себе чай. Видимо, холодный кофе вдохновлял её даже меньше, чем самовар.

– Дама? А почему вы решили, что я направился к даме? Да ещё прихватив с собой целую свиту? – я нахмурился, пытаясь понять логику де Тарант, позволившую ей прийти к такому выводу. – Разве не принято навещать даму, соблюдая таинственность и осторожность?

– Я не знаю, ваше величество, – принцесса явно растерялась и посмотрела на художницу. Виже-Лебрен сидела, нахмурившись, явно раздумывая над тем, что именно будет делать, например, Краснов, когда я с вероятной дамой уединюсь. – Возможно, у вас какие-то отдельные, весьма пикантные договорённости. – И она понимающе улыбнулась.

Краснов не выдержал и хохотнул, и тут же замаскировал смех приступом кашля. Я посмотрел на него сузившимися глазами.

– Что тебе показалось таким смешным, Саша? – спросил я ласково.

– Я представил себе достоинства этой, безусловно, прелестной шалуньи, – пробормотал Краснов, обводя взглядом толпу мужиков, представляющих мой отряд. Отдельно осматривались Киселёв с Чернышёвым, ещё не тянувших на почётное звание героев-любовников.

– Саша, ешь бублик, – посоветовал я ему и повернулся к де Тарант. – Я, разумеется, не к даме еду. Увы, это действительно дела. Иначе я не потащил бы с собой Краснова. Зачем мне подвергать даму искушению и своими руками представлять ей возможного соперника. А ведь ещё Бобров есть, – Юра при моих словах как раз глотнул чай, и, предсказуемо подавился. Он покраснел и бросил на меня возмущённый взгляд. Я же несколько раз стукнул его по спине, а женщины принялись с интересом его разглядывать.